Журналист: Плен в Славянске - детский сад по сравнению с Луганском

Львовский журналист Юрий Лелявский говорит, что 2,5 месяца пребывания в плену в Луганске были страшнее 15 дней плена в Славянске.

О своих двух пребываниях в заложниках на Донбассе он рассказал в интервью "Телекритике".

После плена в Славянске в здании СБУ Лелявский рассказывал: "Меня в плену вообще не били – по каким-то причинам. А другим плененным сильно доставалось". Плененным запрещали говорить, но они шепотом немного общались – в частности, с журналистом Сергеем Лефтером.

"Я воспринимал звуки выстрелов, как музыку: раз стреляют, значит, армия приближается и нас должны освободить. И наоборот: так грустно становилось, когда стрельба прекращалась. Но, с другой стороны, понимал, что для нас приход армии представлял и опасность", - вспоминал он после первого плена.

А 24 июля стало известно, что Лелявский повторно попал в плен. Он успел прислать смс коллеге: "Везут в Перевальск. К Козицину" – и связь с ним пропала. 11 октября стало известно, что Лелявского освободили из плена в Луганской ОГА в числе 6 военных.

"Мы ехали на машине вчетвером – я, священник Валентин Серовецкий, водитель Сергей Захаров и волонтер гуманитарной миссии из Крыма Гайдей Ризаева", - рассказал Лелявский.

"Мы уже были на территории "ЛНР", проехали город Красный Луч – там были "ребята" так называемого атамана Николая Козицина… Нас задержали, забрали документы", - сказал он.

"Козицин сейчас все больше идет в "свободное плавание", и сами руководители "ЛНР" порой не знают, что с ними делать. Он – это своего рода Саша Белый – атаман, который в условиях революции стал "народным мстителем". Формально они в "ЛНР", но действуют по своим правилам", - добавил журналист.

Лелявский рассказал, что находился во многих местах: "сначала в Перевальске, потом еще где-то, наконец – в Луганске".

"Относились по-разному. Сначала жестко, потом лучше. Было и то, что не кормили 5 дней, – но это нормально, ведь воду давали", - отметил он.

По словам журналиста, "там очень разные люди, были и гуманные – такие, кто приказывал прекратить жесткие допросы, разгонял особо ярых "допрашивателей".

"А вообще, говоря о двух моих задержаниях, могу сказать: Славянск – это детский сад, по сравнению с тем, что было в Луганске", - заявил журналист.

"Сначала меня принимали за военного, за разведчика или вообще за диверсанта, поэтому не собирались обменивать, угрожали расстрелом. Но я доказал, что являюсь журналистом – они по интернету посмотрели, проверили. Еще вначале я говорил им: "Если узнают, что вы убили журналиста и священника, это будет минусом для вашей идеологии", - рассказал он.

"Потом мне сказали, что меня, возможно, обменяют на российского журналиста Андрея Стенина, который исчез бесследно. Когда нашли тело Стенина, заявили, что и обмен задерживается, и я ждал новых вариантов", - вспоминает Лелявский.

Священника, которого задержали вместе с ним, выпустили раньше – возможно, за выкуп. Освобождением Захарова и Ризаевой никто не занимался, их не было в списках. А освобождением Лелявского, по его словам, занимался Владимир Рубан, просил за него и Леонид Кучма

"Во время перемирия начались обмены "всех на всех". Меня обменяли вместе с украинскими военными, скорее всего, на боевиков "ЛНР"… До того, как меня освободили, меня розконвоировали, и я успел увидеть окруженный Луганск… Кто-то из них сказал: "Давай, я попробую тебя розконвоировать, и к тому времени, как начнется обмен, покажу другой Луганск, чтобы ты не думал, что мы здесь звери", - вспомнил журналист.

"По сути, я был как под "домашним арестом". Перед тем мне напомнили, чтобы я не делал глупостей и "не вострил лыжи", потому что обмен будет, огонь прекращен, и убегать уже нет смысла. Меня уже под чисто символическим наблюдением вывели в город, но при этом контролировали, возили ночевать по разным помещениям", - рассказал Лелявский и добавил, что однажды ночевал в покинутом ночном клубе, слыша стрельбу.

"Но такая "послабуха" и воля была лишь в конце. Вначале все было не так мажорно... За неделю пребывания в городе я, как то говорят, "оттаял". По крайней мере, желание убивать прошло. Хоть это хорошо", - сказал журналист.

"Мне кажется, "ЛНРовцы" чувствовали определенную вину, что ни за что меня продержали больше 50 дней. Моему розконвоированию могли поспособствовать и местные журналисты, которые, еще когда я был "зеком", пытались как-то помочь. Они просили за меня комендатуру "ЛНР", - отметил Лелявский.

Он также считает, что "Крым для журналиста был значительно более безопасным нашего "Юго-Востока".

После первого плена Лелявский отмечал, что украинские СМИ порой "очень необъективно" освещали ситуацию на востоке.

Он в плену в Славянске видел одного мужчину с российским произношением, а все охранники и те, кто его удерживали, "были жителями Донбасса, многие именно из Славянска".