Леся Гонгадзе хочет еще одну экспертизу
Уполномоченный по правам человека Нина Карпачева заявляет, что решение о захоронении "таращанского" тела может принять только мать убитого журналиста Леся Гонгадзе.
Об этом Карпачева заявила на пресс-конференции в понедельник в Киеве, отвечая на вопросы журналистов.
"Она имеет право, как мать, на принятие такого решения", - сказала Карпачева, при это отметив, что Гонгадзе "отрицает, чтобы тело хоронили как тело ее сына".
По словам Карпачевой, информация о захоронении тела могла возникнуть в связи с тем, что эта тема обсуждалась в ходе ее встречи с Лесей Гонгадзе, когда та приехала в Киев на очередной суд, который не состоялся.
Поскольку последняя на то время немецкая экспертиза подтвердила принадлежность исследуемой стопы Гонгадзе, речь шла о возможности захоронения тела, как тела Гонгадзе.
После этого разговора, Карпачева, по ее словам, обратилась к исполняющему обязанности генпрокурора Сергею Виноградову и получила разрешение Генпрокуратуры на такое захоронение.
Карпачевой отметила, что Леся Гонгадзе настаивает на экспертизе капли крови найденного в Таращанском лесу тела и без этого не считает возможным дать разрешение на захоронение тела.
"Госпожа Леся имела время, получив этот документ, для того, чтобы принять окончательное решение. Утром она пришла ко мне и сказала о том, что все-таки ее материнское сердце не позволяет ей принять решение о захоронении тела как сына собственного, поскольку, по ее мнению, так и не было окончательно доказано, что фрагменты этого тела, в частности и стопа, принадлежат Гонгадзе, по ее мнению", - сказала Карпачева.
Также уполномоченный по правам человека подчеркнула, что за 6 лет, прошедшие после исчезновения Гонгадзе, дело не сдвинулось с места.
"На скамье подсудимых пребывают обвиняемые, которые так и не могут дать главный ответ в первую очередь матери и всему обществу, где находится голова Гонгадзе, если это тело принадлежит ему", - добавила она.
Ранее Гонгадзе заявила о том, что не намерена проводить захоронение останков "таращанского" тела, так как, по ее мнению, эти останки не принадлежат ее убитому сыну.
