Сбрось олигарха с поезда, или Кто спасет Украину от новой Руины?
Среда, 16 июня 2004, 00:00
Заново реанимированный вопрос политической реформы в Украине и изменений в Конституцию, кроме политически-ситуативного, имеет также измерение экзистенциальное, связанное с глубинными смыслами существования страны.
Технологическое содержание политреформы очевидно — не допустить к власти тех или иных политиков, переделить между олигархическими кланами реальные политические возможности и прочие ресурсы, оно измеряется актуальностью ближайших месяцев и лет.
Но есть и стратегическое сверхзадание, связанное с мировоззренческими аспектами, — изменить форму государственного правления на парламентскую (или парламентско-президентскую) республику и сделать бессмертным олигократический режим.
Главный недостаток украинской политики, который дает о себе знать на протяжении, как минимум, последних 500 лет, состоит в том, что в национальной политической культуре отсутствует представление о трансцендентности верховной власти.
Харизма украинского князя, гетмана, кошевого атамана, первого секретаря Коммунистической партии УССР или президента никогда не строилась на представлении о нем как о Помазаннике, как о "ретрансляторе" воли Провидения. К единичным исключениям принадлежат прежде всего Богдан Хмельницкий и Иван Сирко.
Власть олигархов строится на диффузии, взаимопроникновении политического и экономического, силового потенциала и денег. Политические возможности, административный ресурс порождают материальное богатство, которое, в свою очередь, поддерживает этих самых олигархов во власти.
И уже не так важен размер этих олигархических сокровищ — главное, что в политической системе, где доминируют олигархи, теряется политическое как таковое — "чистая" политика, которая является проявлением именно волевого начала, а не средством борьбы за собственность. Подобный тип понимания политики доминирует во всем украинском обществе — и в элитных кругах, и в широких электоральных, то есть народных массах.
Если в президентской республике власть президента еще сохраняет определенные остатки сакральной харизмы, то в республике парламентской, где глава государства избирается в парламенте и имеет лишь репрезентативные функции, он ничем принципиальным не отличается от остального олигархата.
Власть, которая не опирается на сакральную харизму, очень легко поставить под сомнение — просто задать вопрос: а чем этот президент лучше своего окружения? В этом как раз и состоит разница между фигурами Владимира Путина и Леонида Кучмы.
Вопреки тому, что последний чудесно манипулирует представителями разных олигархических кланов, удерживая внутриэлитный баланс, ни у кого не возникает мысль о том, что президентская власть Кучмы имеет под собою некоторые провиденческие мотивы.
И ведет он себя как "старший боярин", как "главный олигарх" — сильнейший среди равных. Тогда как харизма помазанника предусматривает собственное отличие от окружения, и вопрос "почему он, а не я или кто-то другой?" не возникает в принципе. Власть олигархов относительна и опирается на относительные ценности, власть монарха опирается на абсолютные ценности.
Многополюсная модель власти, когда у приблизительно равных по силовым ресурсам политиков отсутствуют мотивы признать верховенство статуса другого, что ведет к распрям и раздору, — это и есть универсальная модель украинской олигархической "парламентской республики", которая во второй половине XVII столетия получила название Руина.
Олигархи — это абсолютное зло с точки зрения государственных интересов, поскольку они истощают, подрывают государство, превращают его в корпорациоподобное образование.
Но в Украине процесс олигархизации имел свои определенные особенности, которые теперь усложняют борьбу с олигархами и их империями. Из-за присущего украинской политической культуре слабого государственного инстинкта олигархическое начало подменяло собою государственное на всех структурных уровнях.
В результате украинская политическая система оказалась в заложниках у олигархов.
Современная украинская олигархия — это многоуровневая интегрированная система разнообразных субъектов и ресурсов, к которой обычно принадлежат или находятся под контролем: промышленные и непромышленные предприятия, банки, инвестиционные кампании, телеканалы, газеты, журналы и интернет-издания, политические партии, фракции в Верховной Раде, посты в исполнительной и судебной власти, посты в региональных органах власти, журналисты, политтехнологи, политологи, социологические службы, коммуникационные каналы с западными и российскими политическими и финансовыми кругами, а также футбольные клубы и пивные брэнды.
В Украине непросто назвать какого-то публичного политика или высокого члена правительства, о принадлежности которого к тому или другому клану не было бы известно.
Что-то подобное имело место и в допутинской России, но там олигархические структуры ощущали немалую дистанцию между собою и государством, им не удалось так глубоко и повсеместно пустить корни в социальном бытии. И это при том, что российские олигархаты значительно сильнее украинских по своими активам, да и возникли они преимущественно вокруг первичных ресурсных баз, а не вокруг манипуляций с перепродажей.
Логика здорового государственного организма подсказывает, что олигархи и олигархаты — это опасность для государства, наиболее эффективной формой борьбы с которой является преобразование в обычный конкурентный бизнес путем лишения их политического влияния и минимизации информационно-культурного влияния.
Идеологи социал-демократической ориентации, начиная от Михаила Драгоманова, доказывают, что идеология социал-демократии очень близка к традиционной этике и этнопсихологии украинского народа. И, Медведчук не даст солгать, большой мерой это правда.
"Трудовая" ненависть к богачам, отсутствие этики "праведного богатства" и честного обогащения, стойкое представление о дьявольском происхождение чрезмерных достатков, фольклорные пересказы о "заклятых сокровищах" — кстати, не этим ли можно объяснить крайне низкий рейтинг "главного социал-демократа"?
Возможно, украинская зависть к чужому богатству, отсутствие корпоративного духа — это факторы, которые отнюдь не оказывают содействие экономическому развитию и социальной консолидации народа. Но другого народа у нас нет.
Что такое социальная справедливость — никто точно не знает. Но на уровне интуиции и эмоций ощущают все, даже олигархи. "Воля к справедливости" — вот ведущий тезис социал-демократии. Не просто желание или стремление, а именно воля — то есть предполагается определенное волевое проявление, борьба за восстановление справедливости.
Владимир Путин в 2000 году стал президентом России под лозунгом восстановления Порядка. Но Россия тогда воевала против Чечни — такой предвыборный лозунг "сработал". Украина, слава Богу, не воюет, хотя некоторые политтехнологи время от времени разрабатывают "под силовых кандидатов" то сценарии эскалации украинско-румынских отношений вокруг о. Змеиный, то обострения межэтнического конфликта в Крыму.
Но лозунг восстановления Справедливости может очень неплохо "сыграть" на президентских выборах в этом году. Вопрос только в том, кто и под какой предвыборный сценарий начнет сбрасывать олигархов с политического поезда?
Разнообразных антиолигархических предвыборных сценариев может быть пять-шесть, но заслуживает внимания прежде всего следующий.
На выборы регистрируется кандидат с полу-спецслужбистским прошлым и "силовым" настоящим, который занимает определенную "сердитую" должность и сразу же, имея на то Высочайшее Позволение, начинает вместе со своей служебной командой грубо мочалить олигархов.
"Полетит" несколько голов, одного-двух, наиболее одиозных, на предвыборные месяцы могут и "закрыть", сделав из них "украинских Ходорковских". Может состояться частичное перераспределение медиа-ресурса и некоторых административных полномочий.
Причем индикатором его настоящих намерений может стать использование или неиспользование образа Путина. Если героя-"олигархоеда" позиционируют как "украинского Путина", при этом Москва поможет с поддержкой, прежде всего телевизионной, можно говорить уверенно — именно этот человек собирается стать фаворитом — пусть не голосования, а хотя бы подсчета голосов.
Если же виртуальные фигуры "украинского Путина" и "Путина-прототипа" задействованы не будут, вывод очевиден: главная цель "борца с олигархами" — не победа, а участие. Ясное дело, с целью отобрать голоса у конкурентов Главного Кандидата.
Основная борьба на этих выборах развернется, очевидно, между кандидатом от власти (которым может быть как действующий президент Леонид Кучма, так и неизвестный с имиджем силовика-"олигархоеда" — некого "украинского Путина"; участие Виктора Януковича становится все менее вероятным) и Виктором Ющенко.
Вариативность результата выборов и дальнейшего развития событий зависит от того, попадет ли Ющенко во второй тур. А при условии раскрутки на его электоральном поле альтернативного кандидата, в том числе "олигархоеда", президентская перспектива Ющенко покрывается туманом неизвестности.
Появление образа "украинского Путина" многими в Украине пока что может восприниматься несколько иронически — мол, еще один экспорт "секонд-хенда" от "старшего брата". Но, как показало время, главное в этом образе и в этой политике — это не сохранение капиталов, покоя или жизни ее политического наследодателя Бориса Ельцина.
Это не консервация олигархического режима под обновленной маской. И даже не построение монопартийной "управляемой демократии". Это возвращение государству его субьектности, а верховной власти — ее харизмы. И доказательство целому обществу, что власть денег не универсальна.
Возможно Борис Березовский, Павел Гусинский, Михаил Ходорковский или Роман Абрамович имеют несколько иной взгляд на историю российского олигархиума, но во времена Путина Первого им было продемонстрировано, что с государством лучше не играться. Доказательство аналогичной максимы в Украине — это один из немногих возможных сценариев раскрутки кандидата в президенты от "Третьей силы" и привнесение новых парадигм общественно-политического развития.
Опасения некоторых политологов, что без олигархов и олигархий как структурообразующих факторов украинская политическая система впадет в кризис, слишком добродетельны. Не впадет — ведь у украинцев высоко развит инстинкт ситуативного выживания и немалый опыт коллаборационизма. Когда ведущие украинские олигархические группировки получат сильные удары с государственной стороны, их бывшие приверженцы вынуждены будут пополнить ряды адептов сильного и субъектного государства.
Главное — чтобы хватило духу сбросить этих самых олигархов с поезда современной политики.
Технологическое содержание политреформы очевидно — не допустить к власти тех или иных политиков, переделить между олигархическими кланами реальные политические возможности и прочие ресурсы, оно измеряется актуальностью ближайших месяцев и лет.
Но есть и стратегическое сверхзадание, связанное с мировоззренческими аспектами, — изменить форму государственного правления на парламентскую (или парламентско-президентскую) республику и сделать бессмертным олигократический режим.
Главный недостаток украинской политики, который дает о себе знать на протяжении, как минимум, последних 500 лет, состоит в том, что в национальной политической культуре отсутствует представление о трансцендентности верховной власти.
Харизма украинского князя, гетмана, кошевого атамана, первого секретаря Коммунистической партии УССР или президента никогда не строилась на представлении о нем как о Помазаннике, как о "ретрансляторе" воли Провидения. К единичным исключениям принадлежат прежде всего Богдан Хмельницкий и Иван Сирко.
Власть олигархов строится на диффузии, взаимопроникновении политического и экономического, силового потенциала и денег. Политические возможности, административный ресурс порождают материальное богатство, которое, в свою очередь, поддерживает этих самых олигархов во власти.
И уже не так важен размер этих олигархических сокровищ — главное, что в политической системе, где доминируют олигархи, теряется политическое как таковое — "чистая" политика, которая является проявлением именно волевого начала, а не средством борьбы за собственность. Подобный тип понимания политики доминирует во всем украинском обществе — и в элитных кругах, и в широких электоральных, то есть народных массах.
Если в президентской республике власть президента еще сохраняет определенные остатки сакральной харизмы, то в республике парламентской, где глава государства избирается в парламенте и имеет лишь репрезентативные функции, он ничем принципиальным не отличается от остального олигархата.
Власть, которая не опирается на сакральную харизму, очень легко поставить под сомнение — просто задать вопрос: а чем этот президент лучше своего окружения? В этом как раз и состоит разница между фигурами Владимира Путина и Леонида Кучмы.
Вопреки тому, что последний чудесно манипулирует представителями разных олигархических кланов, удерживая внутриэлитный баланс, ни у кого не возникает мысль о том, что президентская власть Кучмы имеет под собою некоторые провиденческие мотивы.
И ведет он себя как "старший боярин", как "главный олигарх" — сильнейший среди равных. Тогда как харизма помазанника предусматривает собственное отличие от окружения, и вопрос "почему он, а не я или кто-то другой?" не возникает в принципе. Власть олигархов относительна и опирается на относительные ценности, власть монарха опирается на абсолютные ценности.
Многополюсная модель власти, когда у приблизительно равных по силовым ресурсам политиков отсутствуют мотивы признать верховенство статуса другого, что ведет к распрям и раздору, — это и есть универсальная модель украинской олигархической "парламентской республики", которая во второй половине XVII столетия получила название Руина.
Олигархи — это абсолютное зло с точки зрения государственных интересов, поскольку они истощают, подрывают государство, превращают его в корпорациоподобное образование.
Но в Украине процесс олигархизации имел свои определенные особенности, которые теперь усложняют борьбу с олигархами и их империями. Из-за присущего украинской политической культуре слабого государственного инстинкта олигархическое начало подменяло собою государственное на всех структурных уровнях.
В результате украинская политическая система оказалась в заложниках у олигархов.
Современная украинская олигархия — это многоуровневая интегрированная система разнообразных субъектов и ресурсов, к которой обычно принадлежат или находятся под контролем: промышленные и непромышленные предприятия, банки, инвестиционные кампании, телеканалы, газеты, журналы и интернет-издания, политические партии, фракции в Верховной Раде, посты в исполнительной и судебной власти, посты в региональных органах власти, журналисты, политтехнологи, политологи, социологические службы, коммуникационные каналы с западными и российскими политическими и финансовыми кругами, а также футбольные клубы и пивные брэнды.
В Украине непросто назвать какого-то публичного политика или высокого члена правительства, о принадлежности которого к тому или другому клану не было бы известно.
Что-то подобное имело место и в допутинской России, но там олигархические структуры ощущали немалую дистанцию между собою и государством, им не удалось так глубоко и повсеместно пустить корни в социальном бытии. И это при том, что российские олигархаты значительно сильнее украинских по своими активам, да и возникли они преимущественно вокруг первичных ресурсных баз, а не вокруг манипуляций с перепродажей.
Логика здорового государственного организма подсказывает, что олигархи и олигархаты — это опасность для государства, наиболее эффективной формой борьбы с которой является преобразование в обычный конкурентный бизнес путем лишения их политического влияния и минимизации информационно-культурного влияния.
Идеологи социал-демократической ориентации, начиная от Михаила Драгоманова, доказывают, что идеология социал-демократии очень близка к традиционной этике и этнопсихологии украинского народа. И, Медведчук не даст солгать, большой мерой это правда.
"Трудовая" ненависть к богачам, отсутствие этики "праведного богатства" и честного обогащения, стойкое представление о дьявольском происхождение чрезмерных достатков, фольклорные пересказы о "заклятых сокровищах" — кстати, не этим ли можно объяснить крайне низкий рейтинг "главного социал-демократа"?
Возможно, украинская зависть к чужому богатству, отсутствие корпоративного духа — это факторы, которые отнюдь не оказывают содействие экономическому развитию и социальной консолидации народа. Но другого народа у нас нет.
Что такое социальная справедливость — никто точно не знает. Но на уровне интуиции и эмоций ощущают все, даже олигархи. "Воля к справедливости" — вот ведущий тезис социал-демократии. Не просто желание или стремление, а именно воля — то есть предполагается определенное волевое проявление, борьба за восстановление справедливости.
Владимир Путин в 2000 году стал президентом России под лозунгом восстановления Порядка. Но Россия тогда воевала против Чечни — такой предвыборный лозунг "сработал". Украина, слава Богу, не воюет, хотя некоторые политтехнологи время от времени разрабатывают "под силовых кандидатов" то сценарии эскалации украинско-румынских отношений вокруг о. Змеиный, то обострения межэтнического конфликта в Крыму.
Но лозунг восстановления Справедливости может очень неплохо "сыграть" на президентских выборах в этом году. Вопрос только в том, кто и под какой предвыборный сценарий начнет сбрасывать олигархов с политического поезда?
Разнообразных антиолигархических предвыборных сценариев может быть пять-шесть, но заслуживает внимания прежде всего следующий.
На выборы регистрируется кандидат с полу-спецслужбистским прошлым и "силовым" настоящим, который занимает определенную "сердитую" должность и сразу же, имея на то Высочайшее Позволение, начинает вместе со своей служебной командой грубо мочалить олигархов.
"Полетит" несколько голов, одного-двух, наиболее одиозных, на предвыборные месяцы могут и "закрыть", сделав из них "украинских Ходорковских". Может состояться частичное перераспределение медиа-ресурса и некоторых административных полномочий.
Причем индикатором его настоящих намерений может стать использование или неиспользование образа Путина. Если героя-"олигархоеда" позиционируют как "украинского Путина", при этом Москва поможет с поддержкой, прежде всего телевизионной, можно говорить уверенно — именно этот человек собирается стать фаворитом — пусть не голосования, а хотя бы подсчета голосов.
Если же виртуальные фигуры "украинского Путина" и "Путина-прототипа" задействованы не будут, вывод очевиден: главная цель "борца с олигархами" — не победа, а участие. Ясное дело, с целью отобрать голоса у конкурентов Главного Кандидата.
Основная борьба на этих выборах развернется, очевидно, между кандидатом от власти (которым может быть как действующий президент Леонид Кучма, так и неизвестный с имиджем силовика-"олигархоеда" — некого "украинского Путина"; участие Виктора Януковича становится все менее вероятным) и Виктором Ющенко.
Вариативность результата выборов и дальнейшего развития событий зависит от того, попадет ли Ющенко во второй тур. А при условии раскрутки на его электоральном поле альтернативного кандидата, в том числе "олигархоеда", президентская перспектива Ющенко покрывается туманом неизвестности.
Появление образа "украинского Путина" многими в Украине пока что может восприниматься несколько иронически — мол, еще один экспорт "секонд-хенда" от "старшего брата". Но, как показало время, главное в этом образе и в этой политике — это не сохранение капиталов, покоя или жизни ее политического наследодателя Бориса Ельцина.
Это не консервация олигархического режима под обновленной маской. И даже не построение монопартийной "управляемой демократии". Это возвращение государству его субьектности, а верховной власти — ее харизмы. И доказательство целому обществу, что власть денег не универсальна.
Возможно Борис Березовский, Павел Гусинский, Михаил Ходорковский или Роман Абрамович имеют несколько иной взгляд на историю российского олигархиума, но во времена Путина Первого им было продемонстрировано, что с государством лучше не играться. Доказательство аналогичной максимы в Украине — это один из немногих возможных сценариев раскрутки кандидата в президенты от "Третьей силы" и привнесение новых парадигм общественно-политического развития.
Опасения некоторых политологов, что без олигархов и олигархий как структурообразующих факторов украинская политическая система впадет в кризис, слишком добродетельны. Не впадет — ведь у украинцев высоко развит инстинкт ситуативного выживания и немалый опыт коллаборационизма. Когда ведущие украинские олигархические группировки получат сильные удары с государственной стороны, их бывшие приверженцы вынуждены будут пополнить ряды адептов сильного и субъектного государства.
Главное — чтобы хватило духу сбросить этих самых олигархов с поезда современной политики.