Павел Лазаренко: "Я обращаюсь к родным Гетьмана и Щербаня – я не имел отношения к этим убийствам!"
Когда Павел Лазаренко пообещал дать "Украинской правде" интервью, мы не очень поверили – в привычках бывших и нынешних государственных деятелей много обещать, но не всегда выполнять сказанное. Однако в этом случае произошло иначе.
Поэтому, как и было обещано, "УП" – первое издание, которое публикует короткую 20-минутную беседу с Павлом Ивановичем после его более чем 5-летнего молчания. Мы имеем право на собственные суждения о персоне Лазаренко, но он точно так же может высказать свою позицию.
В этом интервью нет ничего сенсационного, Лазаренко явно хочет сказать больше, чем может, поэтому взвешивает каждое свое слово. Он действительно изменился – на фотографиях "Рейтерс" он выглядит сильно поседевшим, с мешками под глазами.
Но изменился он не на столько, чтобы порадовать своих врагов. На самом деле – это все тот же Лазаренко, со слегка поседевшими висками, уверенной походкой, широко развернутыми плечами. Во всей его фигуре и голосе по-прежнему чувствуется привычка к власти.
Говорили мы за угловым столиком в кафе федерального суда Сан-Франциско. Рядом разместился его сын – в таком же безупречном костюме. Тут же – адвокат Дениэл Горовиц.
Александр Лазаренко переводил основные моменты нашей беседы американцу. Экс-премьер сразу взял инициативу на себя и сразу ограничил круг вопросов: "Прежде всего – я не могу касаться чего-либо, что связано с моим судом в США".
Эх, пропали мои вопросы о Кучме, Кириченко, Тимошенко! Более того, Лазаренко не стал отвечать на вопросы, связанные с его будущим как политического деятеля в случае его возвращения в Украину. "Все расскажу позже..."
– Расскажите, где вы живете, как проходит ваш день…
– К сожалению, по условиям решения суда о моём освобождении, я не имею возможности обсуждать детали своего местонахождения.
– Чем вы занимаетесь, как обычно проходит ваш день?
– На протяжении этого периода мне пришлось изучить американское законодательство, чтобы глубоко понимать американскую систему правосудия.
Я не могу сказать, что знаю все американские законы досконально, но я усердно работаю в рамках подготовки к трайлу ("суд", здесь и в других местах Лазаренко невольно употребляет американские заменители слов – УП).
Но обращаю ваше внимание – все события в обвинении происходили в Украине. Я ни одного дня не жил в США и не имел интересов в США. Любому американскому адвокату, не побывавшему в Украине, весьма сложно понимать нашу страну, наш менталитет – мне приходится всё детально объяснять, показывать, рассказывать, убеждать, чтобы адвокаты досконально знали Украину и понимали её.
Для этого необходимо очень много времени. Кроме субботы и воскресенья, я ежедневно работаю с адвокатами с 8 утра до 11 вечера. А вообще, если кому-то когда-то понадобится специалист по американскому законодательству и системе правосудия – лучше меня знатока им не сыскать.
Вы видели мою команду на суде – это высочайшего класса профессионалы…
И сейчас (только что закончилось заседание суда – УП) идем работать. Надо подготовиться к эксперту, который будет выступать по Украине. Американский эксперт может говорить о ситуации в общем, а я ее знаю изнутри.
– Раньше писали, что вы занимаетесь спортом. Не бросили это занятие?
– Да, это неотъемлемая часть – у меня есть тренажеры, велосипед. По 1-1,5 часа занимаюсь примерно 5 раз в неделю.
– В деле говорилось, что вам разрешают посещать врача – специалиста по варикозному расширению вен "в связи с постоперационными процедурами". Вы действительно пережили операцию?
– Все прошло успешно. Технологии, которые существуют сейчас в Америке, уникальны. Процедуру делают лазером, и через 3 часа я уже мог ходить. Мне сказали: "Лазаренко, вы здоровы и нечего притворяться". В Украине на реабилитацию ушло бы 3 недели…
– Как сейчас ваше здоровье, после 4-х с лишним лет тюрьмы? Что вы можете рассказать об американской тюрьме? Сколько у вас было человек в камере?
– Вы понимаете, насколько непросто это дается… (Пауза – УП) Это тяжело. (Пауза, смотрит как-бы вглубь себя – УП). Я бы сказал, очень тяжело. Меня поддерживали. Я общался с родными и очень много работал.
Если бы представить, сколько можно было бы сделать за это время! Я жил верой и знал, что дело дойдет до суда. Я абсолютно готов доказать, что я невиновен и что меня преследуют исключительно по политическим мотивам. Я не сделал ничего такого, чего не делали и не продолжают делать в Украине.
– Бродский как-то в "Украинской правде" написал, что очень многого ждет от Лазаренко...
– У меня очень большое желание сказать вам и читателям всё, что я знаю, но я должен придерживаться правил американского суда. Сегодня я делать этого не могу. Могу лишь обещать, что уже очень скоро вы услышите массу интересной информации на суде.
– Как регулярно вы получаете новости из Украины? Что читаете?
– В течение 4-х лет я прочитал все без исключения номера "Украинской правды" – все 100%. "Зеркало недели" в полном объеме, от корочки до корочки…
"Зеркало недели" читаю с удовольствием – это одно из немногих объективных изданий в Украине. В общем, читаю разные интернет-издания, в последнее время – "Украину молоду". Читаю постоянно две российские газеты – "Московские новости" и "АиФ", я их выписываю.
Так что я знаком со всеми новостями из Украины.
И в подходящее время буду готов дать не одно, а десятки интервью, чтобы рассказать обо всем, о чем знаю.
– Поскольку вы знакомы с ситуацией в Украине, интересна ваша оценка того, что там происходит...
– Я бы воздержался от оценки… Но меня беспокоит моя судьба в Украине. Я обеспокоен заявлениями генпрокурора Васильева в отношении убийств, которые пытаются повесить на меня. Первый раз имею возможность обратиться к родным Гетьмана и Щербаня. Я не имею ни малейшего отношения к этим двум преступлениям. Хочу задать вопрос вам – а вы лично верите в мою причастность к этим убийствам?
– Я – нет. (У меня действительно патологическое недоверие Генпрокуратуре – автор).
– Чтобы совершить преступление, должны быть серьезные мотивы. Назовите мне, какие общие интересы у меня были с покойным Гетьманом? Где мы пересекались? Как были связаны? Пойти на такое преступление – должны быть самые веские основания и мотивы. А у меня их не было и быть не могло.
Я думаю, в середине суда я готов буду поговорить об этом более подробно. Мне многое известно по этому поводу. Единственное, что я могу сейчас заявить – мне удастся доказать на основании материалов, собранных моими адвокатами в Украине, что 3 человека, на которых повесили убийство в Генпрокуратуре, не совершали его.
Так называемая донецкая группа не имеет отношения к этому. Двое из осужденных за это убийство вообще не были в Киеве в то время, и у нас есть более 30 свидетелей, которые подтверждают это.
Трудно найти более вопиющие беззаконие и цинизм!!!
Я обращаюсь к родным и близким Гетьмана и Щербаня и заявляю со всей ответственностью – я не имел и не имею отношения к этим убийствам. И это будет доказано после смещения власти в Украине и моего возвращения.
– То есть, вы не оставили надежду вернуться в Украину?
– Ради этого я пошел на суд! Я живу Украиной, и любая проблема в Украине – боль для меня. Я вижу весь цинизм власти, ведь на расстоянии намного по-другому все понимаешь и переживаешь…
За 5 лет столько накопилось… Столько хочу сказать! Максимум через 3 месяца суд завершится, и я обещаю вам дать эксклюзивное интервью о материалах, которые у меня накопились за 5 лет.
И мне не надо, чтобы о Лазаренко говорили только с положительной стороны. Надо, чтобы и о Лазаренко, и о Кучме говорили правду.
– У меня к вам личный вопрос – поддерживаете ли вы отношения с семьей? С детьми? Почему ваша жена не с вами сейчас, чтобы поддержать вас?
– Дети и все родные поддерживают меня, и я им за это безмерно благодарен! Они, как вы, понимаете находятся в небезопасности… На меня постоянно оказывалось и продолжает оказываться давление! В 1999 году даже в камеру приходили украинцы… Именно вера родных дает силы бороться и идти вперед.
– Не хотите ли через "Украинскую правду" передать привет Кучме?
– Нет, я не имею права. Он – потенциальный свидетель по делу.
– И последний вопрос на сегодня – какие надежды вы связываете с судом?
– Верю в победу! Буду работать, чтобы донести до присяжных и до всего мира правду и развеять необоснованную тучу обвинений. У меня появилась уникальная возможность пролить свет на события в Украине. Пришло время показать, почему режим выбрал именно меня.
