Как российская дамба в Керченском проливе не пустила меня на саммит "Украина-ЕС" в Ялте
Вторник, 7 октября 2003, 19:50
Ситуация, когда меня по сути лишили возможности работать на саммите "Украина-ЕС" - абсолютное Зазеркалье. По-другому это трудно оценить: журналиста фактически лишают аккредитации за то, что он просто выполнял свои профессиональные обязанности, попросив президента прокомментировать актуальное событие, имеющее огромную важность для страны.
Речь идет о ситуации в Керченском проливе, где с 29 сентября Россия, без уведомления украинской стороны, начала строительство дамбы по направлению к украинскому острову Тузла. К утру вчерашнего дня уже было известно, что МИД Украины выступил по этому поводу с протестом, а глава внешнеполитического ведомства вылетел в Москву, чтобы обсудить этот вопрос.
Было бы странно предполагать, что зная об этом, журналисты не будут пытаться получить комментарий от главы государства. Такая возможность представилась утром 6 октября, когда Леонид Кучма прибыл в Симферополь для участия в церемонии закладки капсулы в фундамент будущей украинской гимназии.
Еще до того момента, как он приехал на место события, журналисты поинтересовались у сотрудника пресс-службы президента, запланирован ли так называемый "подход" к прессе. Нам ответили, что подход не был предусмотрен программой, и тогда мы предупредили, что те не менее попытаемся задать главе государства вопрос о главном, на наш взгляд, событии этого дня.
Сначала реакция на это была вполне спокойная, но потом тот же сотрудник пресс-службы передал мне просьбу Алены Громницкой не задавать этого вопроса президенту. Как мне казалось, я тогда достаточно аргументировано объяснила, почему не могу этого обещать.
Через некоторое время меня попросила к телефону Громницкая и долго, апеллируя к моему профессионализму, убеждала, что я не должна задавать вопроса об острове Тузла президенту.
Аргументов было много, и главные из них: это "не мой уровень", проблемой занимается МИД, а Леонид Данилович пока не готов давать комментарий. На это я ответила буквально следующее: "Пусть МИД занимается своим делом, ты - своим и я – своим. Я буду как журналист задавать вопросы о событии, которое всех волнует, а твоя задача, если нужно, подготовить президента".
Тогда Громницкая заявила, что у меня будет возможность задать президенту вопрос о Керченском проливе на следующий день в Ялте – во время пресс-конференции на саммите "Украина-ЕС".
Пришлось объяснять, что на саммите будут актуальны другие вопросы. Тем не менее, не желая идти на конфликт, который мог бы помешать моей работе, я дала слово Громницкой, что "под ноги президенту бросаться не буду, но если такая возможность представиться, задам ему свой вопрос". Тем более, как я ей сказала, кроме меня есть и другие журналисты, которые также будут этого добиваться.
Именно таким образом все и произошло. Журналисты, в том числе и я, попросили Леонида Кучму подойти к нам. Что он и сделал, несмотря на попытку своего пресс-секретаря преградить ему дорогу.
Убирая руку Громницкой со своего пути и при этом говоря ей: "Я не боюсь отвечать на политические вопросы" (небольшое расстояние позволяло все ясно слышать), президент подошел к группе представителей прессы и ответил на все их вопросы.
При этом Кучма вел себя совершенно спокойно, говорил взвешенно, видимо, в отличии от своего пресс-секретаря, даже не подозревая о том, что "не готов отвечать на этот вопрос". Впрочем, судить об этом может каждый, кто видел понедельничные новости по всем телевизионным каналам.
Но вернемся к нашим баранам. Выполнив свои профессиональные обязанности, я начала готовиться к поездке на саммит "Украина-ЕС", куда ранее была аккредитована от телеканала СТБ.
Мне было необходимо, к примеру, узнать, на какое время назначены так называемые "перегоны", каков план завтрашних мероприятий и т.д. И тут началось необъяснимое.
Вдруг выяснилось, что пресс-секретарь президента лишила меня аккредитации, однако мой редактор посоветовал "не пороть горячку" и подождать, пока Громницкая успокоится. Я эту возможность предоставила и позвонила ей на мобильный телефон через час, задав вопрос, правда ли, что она вычеркнула мою фамилию из списков аккредитованных журналистов. Громницкая заявила, что это не так и порекомендовала "разбираться со своим каналом".
Я все же решила перепроверить и позвонила в пресс-центр МИДа в Ялте. В телефонном разговоре Сергей Довбешко – сотрудник пресс-службы МИДа сообщил, что моя фамилия присутствует в списке аккредитованных журналистов, и попросил звонить позже, чтобы узнать план мероприятий.
В течение дня я не раз созванивалась с Довбешко, пока не выяснила, что вечером Громницкая должна привезти окончательные списки со своей подписью и только тогда будет известно, лишена я аккредитации или нет.
На первый взгляд, мне не о чем было беспокоиться – аккредитована я была вовремя, и заранее было известно, что буду работать в пуле, освещающем главные события.
Это, кстати, подтверждала и сама Громницкая, ранее предлагавшая мне пообщаться с президентом во время саммита. Но я все таки беспокоилась, потому что сначала мне никто не давал четкого ответа, работаю я на саммите либо нет, а потом вообще выяснилось, что в Ялту мне ехать не надо, потому что от телеканала туда направляется уже другой журналист.
При этом в СТБ мне посоветовали "не переживать".
Но я переживала, потому что речь шла не только о том, кто будет освещать саммит от СТБ, руководству которого в этот момент совсем не нужен был скандал, который может помешать доступу телеканала к освещению важнейшего для страны события. Речь шла уже лично обо мне – журналисте, которого, в принципе, лишают возможности работать. Я, кроме работы на телеканале СТБ, являюсь еще и стрингером агентства "Франс-пресс" и получила от него задание освещать саммит.
Мои опасения о лишении меня аккредитации полностью подтвердились поздним вечером, когда что-либо изменить было уже невозможно. В телефонном разговоре Сергей Довбешко сообщил мне, что в списке, подписанном Громницкой, вместо моей фамилии поставлена фамилия Сергея Сыроватки, и именно он будет освещать все основные события саммита.
На вопрос, каким образом это произошло, Сергей объяснил, что пресс-центр МИДа тут не причем – все решает пресс-секретарь президента. Тем не менее, как он меня успокоил, фамилия Буджуровой стоит в списках журналистов, аккредитованных МИДом, и поэтому я могу работать в Ялте.
Я, конечно, поинтересовалась, в каком качестве буду присутствовать на саммите, если теперь не имею доступа ни к одному из событий. Выяснилось, что я могу работать в аэропорту "Симферополь" во время прилетов участников саммита. В Ялте же могу "получить в пресс-центре МИДа все документы" и "смотреть в пресс-центре по телевизору прямое включение с пресс-конференции". Думаю, таким же правом сегодня обладает любой из 48 миллионов жителей Украины при единственном условии, что его телевизор показывает "УТ-1".
Как выяснилось позже из комментария Громницкой, именно так она понимает полновесную работу журналиста, не лишенного, по ее словам, аккредитации на саммите.
Возможно, для пресс-секретаря президента такие условия выполнения своих профессиональных обязанностей, как сидение у телевизора, и являются нормальными. Но мне, как журналисту, все-таки предпочтительнее самой присутствовать на событии и иметь возможность задать любому участнику саммита (а не телевизору) любой вопрос, а не тот, который "утвержден" пресс-службой президента.
В этом весь цинизм ситуации: меня, практически, лишив аккредитации, при этом оставили в каких-то "гостевых" списках, с тем, чтобы потом говорить, что аккредитации меня не лишали.
Кстати, в каких условиях я бы работала на саммите, если бы находилась в Ялте, выяснилось сегодня утром, когда я, по совету Довбешко, приехала в аэропорт, чтобы отработать для СТБ и Франс-пресс хотя бы прилеты.
Меня туда не пустили, объяснив, что пресс-центр МИДа изменил режим работы по просьбе итальянской стороны. Итальянцы, как выяснилось, просили ограничить присутствие в аэропорту украинских СМИ исключительно видео-операторами и… представителями пресс-служб Совета министров и Верховной Рады Крыма. Осведомленность Рима в отношение органов власти автономии, конечно, факт приятный, но маловероятный.
Сегодня меня весь день просят отреагировать на комментарий Алены Громницкой по поводу вчерашнего заявления Крымской Ассоциации свободных журналистов с оценкой произошедшего, в котором она, вводя всех в заблуждение, пытается уверить, что не лишала журналиста аккредитации.
Я позволю себе лишь напомнить пресс-секретарю президента, что понятие "аккредитация" предполагает дачу разрешения на работу. Меня же Громницкая лишила возможности именно работы, предоставив право смотреть в пресс-центре телевизор.
В моей журналистской биографии всякое случалось, но еще не разу меня не лишали права работать и выполнять свой профессиональный долг именно за то, что я его выполняю.
И Алена Громницкая, сыгравшая в этой нелепой истории довольно неблаговидную роль – всего лишь банальная палка в руках более важной персоны в окружении президента, не заинтересованной в том, чтобы глава государства давал свою оценку действиям России в Керченском проливе, которые трудно назвать соответствующими уровню взаимоотношений между странами, считающими себя стратегическими партнерами.
Читайте также:
Пресс-секретарь Кучмы говорит, что не давит на журналистов
СЛУЖБА КУЧМЫ ДАВИТ НА ПРЕССУ ПЕРЕД САММИТОМ УКРАИНА-ЕС
Речь идет о ситуации в Керченском проливе, где с 29 сентября Россия, без уведомления украинской стороны, начала строительство дамбы по направлению к украинскому острову Тузла. К утру вчерашнего дня уже было известно, что МИД Украины выступил по этому поводу с протестом, а глава внешнеполитического ведомства вылетел в Москву, чтобы обсудить этот вопрос.
Было бы странно предполагать, что зная об этом, журналисты не будут пытаться получить комментарий от главы государства. Такая возможность представилась утром 6 октября, когда Леонид Кучма прибыл в Симферополь для участия в церемонии закладки капсулы в фундамент будущей украинской гимназии.
Еще до того момента, как он приехал на место события, журналисты поинтересовались у сотрудника пресс-службы президента, запланирован ли так называемый "подход" к прессе. Нам ответили, что подход не был предусмотрен программой, и тогда мы предупредили, что те не менее попытаемся задать главе государства вопрос о главном, на наш взгляд, событии этого дня.
Сначала реакция на это была вполне спокойная, но потом тот же сотрудник пресс-службы передал мне просьбу Алены Громницкой не задавать этого вопроса президенту. Как мне казалось, я тогда достаточно аргументировано объяснила, почему не могу этого обещать.
Через некоторое время меня попросила к телефону Громницкая и долго, апеллируя к моему профессионализму, убеждала, что я не должна задавать вопроса об острове Тузла президенту.
Аргументов было много, и главные из них: это "не мой уровень", проблемой занимается МИД, а Леонид Данилович пока не готов давать комментарий. На это я ответила буквально следующее: "Пусть МИД занимается своим делом, ты - своим и я – своим. Я буду как журналист задавать вопросы о событии, которое всех волнует, а твоя задача, если нужно, подготовить президента".
Тогда Громницкая заявила, что у меня будет возможность задать президенту вопрос о Керченском проливе на следующий день в Ялте – во время пресс-конференции на саммите "Украина-ЕС".
Пришлось объяснять, что на саммите будут актуальны другие вопросы. Тем не менее, не желая идти на конфликт, который мог бы помешать моей работе, я дала слово Громницкой, что "под ноги президенту бросаться не буду, но если такая возможность представиться, задам ему свой вопрос". Тем более, как я ей сказала, кроме меня есть и другие журналисты, которые также будут этого добиваться.
Именно таким образом все и произошло. Журналисты, в том числе и я, попросили Леонида Кучму подойти к нам. Что он и сделал, несмотря на попытку своего пресс-секретаря преградить ему дорогу.
Убирая руку Громницкой со своего пути и при этом говоря ей: "Я не боюсь отвечать на политические вопросы" (небольшое расстояние позволяло все ясно слышать), президент подошел к группе представителей прессы и ответил на все их вопросы.
При этом Кучма вел себя совершенно спокойно, говорил взвешенно, видимо, в отличии от своего пресс-секретаря, даже не подозревая о том, что "не готов отвечать на этот вопрос". Впрочем, судить об этом может каждый, кто видел понедельничные новости по всем телевизионным каналам.
Но вернемся к нашим баранам. Выполнив свои профессиональные обязанности, я начала готовиться к поездке на саммит "Украина-ЕС", куда ранее была аккредитована от телеканала СТБ.
Мне было необходимо, к примеру, узнать, на какое время назначены так называемые "перегоны", каков план завтрашних мероприятий и т.д. И тут началось необъяснимое.
Вдруг выяснилось, что пресс-секретарь президента лишила меня аккредитации, однако мой редактор посоветовал "не пороть горячку" и подождать, пока Громницкая успокоится. Я эту возможность предоставила и позвонила ей на мобильный телефон через час, задав вопрос, правда ли, что она вычеркнула мою фамилию из списков аккредитованных журналистов. Громницкая заявила, что это не так и порекомендовала "разбираться со своим каналом".
Я все же решила перепроверить и позвонила в пресс-центр МИДа в Ялте. В телефонном разговоре Сергей Довбешко – сотрудник пресс-службы МИДа сообщил, что моя фамилия присутствует в списке аккредитованных журналистов, и попросил звонить позже, чтобы узнать план мероприятий.
В течение дня я не раз созванивалась с Довбешко, пока не выяснила, что вечером Громницкая должна привезти окончательные списки со своей подписью и только тогда будет известно, лишена я аккредитации или нет.
На первый взгляд, мне не о чем было беспокоиться – аккредитована я была вовремя, и заранее было известно, что буду работать в пуле, освещающем главные события.
Это, кстати, подтверждала и сама Громницкая, ранее предлагавшая мне пообщаться с президентом во время саммита. Но я все таки беспокоилась, потому что сначала мне никто не давал четкого ответа, работаю я на саммите либо нет, а потом вообще выяснилось, что в Ялту мне ехать не надо, потому что от телеканала туда направляется уже другой журналист.
При этом в СТБ мне посоветовали "не переживать".
Но я переживала, потому что речь шла не только о том, кто будет освещать саммит от СТБ, руководству которого в этот момент совсем не нужен был скандал, который может помешать доступу телеканала к освещению важнейшего для страны события. Речь шла уже лично обо мне – журналисте, которого, в принципе, лишают возможности работать. Я, кроме работы на телеканале СТБ, являюсь еще и стрингером агентства "Франс-пресс" и получила от него задание освещать саммит.
Мои опасения о лишении меня аккредитации полностью подтвердились поздним вечером, когда что-либо изменить было уже невозможно. В телефонном разговоре Сергей Довбешко сообщил мне, что в списке, подписанном Громницкой, вместо моей фамилии поставлена фамилия Сергея Сыроватки, и именно он будет освещать все основные события саммита.
На вопрос, каким образом это произошло, Сергей объяснил, что пресс-центр МИДа тут не причем – все решает пресс-секретарь президента. Тем не менее, как он меня успокоил, фамилия Буджуровой стоит в списках журналистов, аккредитованных МИДом, и поэтому я могу работать в Ялте.
Я, конечно, поинтересовалась, в каком качестве буду присутствовать на саммите, если теперь не имею доступа ни к одному из событий. Выяснилось, что я могу работать в аэропорту "Симферополь" во время прилетов участников саммита. В Ялте же могу "получить в пресс-центре МИДа все документы" и "смотреть в пресс-центре по телевизору прямое включение с пресс-конференции". Думаю, таким же правом сегодня обладает любой из 48 миллионов жителей Украины при единственном условии, что его телевизор показывает "УТ-1".
Как выяснилось позже из комментария Громницкой, именно так она понимает полновесную работу журналиста, не лишенного, по ее словам, аккредитации на саммите.
Возможно, для пресс-секретаря президента такие условия выполнения своих профессиональных обязанностей, как сидение у телевизора, и являются нормальными. Но мне, как журналисту, все-таки предпочтительнее самой присутствовать на событии и иметь возможность задать любому участнику саммита (а не телевизору) любой вопрос, а не тот, который "утвержден" пресс-службой президента.
В этом весь цинизм ситуации: меня, практически, лишив аккредитации, при этом оставили в каких-то "гостевых" списках, с тем, чтобы потом говорить, что аккредитации меня не лишали.
Кстати, в каких условиях я бы работала на саммите, если бы находилась в Ялте, выяснилось сегодня утром, когда я, по совету Довбешко, приехала в аэропорт, чтобы отработать для СТБ и Франс-пресс хотя бы прилеты.
Меня туда не пустили, объяснив, что пресс-центр МИДа изменил режим работы по просьбе итальянской стороны. Итальянцы, как выяснилось, просили ограничить присутствие в аэропорту украинских СМИ исключительно видео-операторами и… представителями пресс-служб Совета министров и Верховной Рады Крыма. Осведомленность Рима в отношение органов власти автономии, конечно, факт приятный, но маловероятный.
Сегодня меня весь день просят отреагировать на комментарий Алены Громницкой по поводу вчерашнего заявления Крымской Ассоциации свободных журналистов с оценкой произошедшего, в котором она, вводя всех в заблуждение, пытается уверить, что не лишала журналиста аккредитации.
Я позволю себе лишь напомнить пресс-секретарю президента, что понятие "аккредитация" предполагает дачу разрешения на работу. Меня же Громницкая лишила возможности именно работы, предоставив право смотреть в пресс-центре телевизор.
В моей журналистской биографии всякое случалось, но еще не разу меня не лишали права работать и выполнять свой профессиональный долг именно за то, что я его выполняю.
И Алена Громницкая, сыгравшая в этой нелепой истории довольно неблаговидную роль – всего лишь банальная палка в руках более важной персоны в окружении президента, не заинтересованной в том, чтобы глава государства давал свою оценку действиям России в Керченском проливе, которые трудно назвать соответствующими уровню взаимоотношений между странами, считающими себя стратегическими партнерами.
Читайте также:
Пресс-секретарь Кучмы говорит, что не давит на журналистов
СЛУЖБА КУЧМЫ ДАВИТ НА ПРЕССУ ПЕРЕД САММИТОМ УКРАИНА-ЕС
