Письма Гончарова не отрицают причастность к убийству Гонгадзе высших должностных лиц государства
Понедельник, 18 августа 2003, 13:04
В своем последнем интервью "Украинской правде" майор Мельниченко, сославшись на отдельные высказывания работников Института массовой информации, высказал предположение, что наша позиция сводится к отрицанию роли президента в убийстве журналиста Гонгадзе. Основанием для такого предположения стало утверждение юриста Института Марии Самбур, что в материалах, которые получил ИМИ от Гончарова, нигде не отмечено, что организатором убийства Гонгадзе выступал президент Украины.
Поскольку пока что доступ к документам Гончарова имеют только люди непосредственно причастные к расследованию убийства журналиста Гонгадзе, а резонанс от документов уже сегодня может повлиять на политический климат в стране, предположения относительно роли влиятельных политиков в этом резонансном деле требуют четкого разъяснения.
На самом деле позиция ИМИ не очень отличается от позиции господина Мельниченко в том, можно ли из документов Гончарова допустить причастность президента к похищению и убийству журналиста Гонгадзе.
Гончаров был обычным работником милиции, который, как и его коллеги, получали приказы непосредственно от своего начальства. Так же – непосредственно от своего начальства – получали приказы и те, кто исполнял заказные убийства, в том числе похищения журналиста Гонгадзе. Эти непосредственные исполнители преступлений не знали и не могли знать непосредственных заказчиков преступлений.
Ну, невозможно представить себе ситуацию, чтобы, предположим, полковник милиции, отдавая преступный приказ, говорил подчиненным, что этот заказ от министра, влиятельного олигарха или президента. Поэтому Гончаров, действительно, указывает на людей, причастных к преступлениям, но это люди, которых он лично знал или непосредственно общался. О большем он знать на 100% не мог.
С другой стороны, трудно представить, чтобы высокие милицейские чины лично были заинтересованы в похищении и убийстве Гонгадзе. Эти "оборотни" могли действовать или ради денег, или ради обеспечения себе "крыши", но однозначно не в политических целях, и вряд ли им лично была какая-то польза от похищения независимого журналиста.
Поэтому, если версия о причастности работников милиции к делу Гонгадзе подтвердится, то, очевидно, за этим надо искать высоких политиков, заинтересованных в подавлении оппозиционной мысли в Украине.
Что же касается высказывания, на которое ссылается господин Мельниченко, то необходимо отметить, что Мария Самбур воспринимает ситуацию исключительно как юрист-практик, который четко следует следственным процедурам. Согласно этим процедурам, перед тем, как указать на заказчика преступления, следует определить его исполнителей. Принимая во внимание то, что исполнитель преступления еще не установлен, о заказчике преступления говорить рано. Считаю, именно это и хотела сказать наш юрист.
Добавлю от себя, что документы Гончарова, - а именно, - упомянутые фамилии, ранг должностей персонажей писем и отношения между высшими должностными лицами, которые явно выходят за пределы закона, - указывают на причастность к делу Гонгадзе высоких должностных лиц государства.
Следовательно, утверждать однозначно, что документы Гончарова свидетельствуют о том, что президент или его окружение ли не были причастны к убийству Гонгадзе, или убийство журналиста произошло без их ведома, также категорически нельзя.
Перед тем, как обнародовать документы, ИМИ провело собственное исследование достоверности документов Гончарова. Наше предварительное расследование показало, что немало фактов и событий, описанных в документах, могут соответствовать действительности. Однако, одна из возможных версий, которая может дать основания засомневаться в весомости документов Гончарова, и на которую, в частности, прямо намекает господин Мельниченко в своем интервью, это то, что и письма Гончарова, и вещественные доказательства, которые, возможно, появятся вследствие их проверки, - это может оказаться частью масштабной инсценировки спецслужб, целью которой является уменьшение роли президента в деле журналиста Гонгадзе.
Мы также не исключаем такой возможности. И у нас есть немало оснований считать, что, возможно, за документами Гончарова скрывается сложная операция спецслужб.
Однако позиция ИМИ состоит в том, что если к журналистам попадают документы, которые представляют серьезный общественный вес, то их профессиональный долг – их обнародовать. А уже потом само общество - провоохранительные органы, независимые эксперты, политики, просто граждане, - должны определиться с тем, что эта информация значит для общества. Даже если документы Гончарова являются сплошной инсценировкой, - еще раз подчеркну, это является вполне вероятным вариантом, - то общество должно знать, что такая инсценировка задумана, и что кто-то кого-то таким образом пытается отмыть от преступлений.
Сергей Таран, вице-президент Института массовой информации
Поскольку пока что доступ к документам Гончарова имеют только люди непосредственно причастные к расследованию убийства журналиста Гонгадзе, а резонанс от документов уже сегодня может повлиять на политический климат в стране, предположения относительно роли влиятельных политиков в этом резонансном деле требуют четкого разъяснения.
На самом деле позиция ИМИ не очень отличается от позиции господина Мельниченко в том, можно ли из документов Гончарова допустить причастность президента к похищению и убийству журналиста Гонгадзе.
Гончаров был обычным работником милиции, который, как и его коллеги, получали приказы непосредственно от своего начальства. Так же – непосредственно от своего начальства – получали приказы и те, кто исполнял заказные убийства, в том числе похищения журналиста Гонгадзе. Эти непосредственные исполнители преступлений не знали и не могли знать непосредственных заказчиков преступлений.
Ну, невозможно представить себе ситуацию, чтобы, предположим, полковник милиции, отдавая преступный приказ, говорил подчиненным, что этот заказ от министра, влиятельного олигарха или президента. Поэтому Гончаров, действительно, указывает на людей, причастных к преступлениям, но это люди, которых он лично знал или непосредственно общался. О большем он знать на 100% не мог.
С другой стороны, трудно представить, чтобы высокие милицейские чины лично были заинтересованы в похищении и убийстве Гонгадзе. Эти "оборотни" могли действовать или ради денег, или ради обеспечения себе "крыши", но однозначно не в политических целях, и вряд ли им лично была какая-то польза от похищения независимого журналиста.
Поэтому, если версия о причастности работников милиции к делу Гонгадзе подтвердится, то, очевидно, за этим надо искать высоких политиков, заинтересованных в подавлении оппозиционной мысли в Украине.
Что же касается высказывания, на которое ссылается господин Мельниченко, то необходимо отметить, что Мария Самбур воспринимает ситуацию исключительно как юрист-практик, который четко следует следственным процедурам. Согласно этим процедурам, перед тем, как указать на заказчика преступления, следует определить его исполнителей. Принимая во внимание то, что исполнитель преступления еще не установлен, о заказчике преступления говорить рано. Считаю, именно это и хотела сказать наш юрист.
Добавлю от себя, что документы Гончарова, - а именно, - упомянутые фамилии, ранг должностей персонажей писем и отношения между высшими должностными лицами, которые явно выходят за пределы закона, - указывают на причастность к делу Гонгадзе высоких должностных лиц государства.
Следовательно, утверждать однозначно, что документы Гончарова свидетельствуют о том, что президент или его окружение ли не были причастны к убийству Гонгадзе, или убийство журналиста произошло без их ведома, также категорически нельзя.
Перед тем, как обнародовать документы, ИМИ провело собственное исследование достоверности документов Гончарова. Наше предварительное расследование показало, что немало фактов и событий, описанных в документах, могут соответствовать действительности. Однако, одна из возможных версий, которая может дать основания засомневаться в весомости документов Гончарова, и на которую, в частности, прямо намекает господин Мельниченко в своем интервью, это то, что и письма Гончарова, и вещественные доказательства, которые, возможно, появятся вследствие их проверки, - это может оказаться частью масштабной инсценировки спецслужб, целью которой является уменьшение роли президента в деле журналиста Гонгадзе.
Мы также не исключаем такой возможности. И у нас есть немало оснований считать, что, возможно, за документами Гончарова скрывается сложная операция спецслужб.
Однако позиция ИМИ состоит в том, что если к журналистам попадают документы, которые представляют серьезный общественный вес, то их профессиональный долг – их обнародовать. А уже потом само общество - провоохранительные органы, независимые эксперты, политики, просто граждане, - должны определиться с тем, что эта информация значит для общества. Даже если документы Гончарова являются сплошной инсценировкой, - еще раз подчеркну, это является вполне вероятным вариантом, - то общество должно знать, что такая инсценировка задумана, и что кто-то кого-то таким образом пытается отмыть от преступлений.
Сергей Таран, вице-президент Института массовой информации
