Пискун стал героем у Крюгера
Четверг, 17 июля 2003, 12:13
Такое впечатление, что Ганс Кристиан Крюгер, которому бюро ПАСЕ год назад поручило разобраться с нерасследованием дела Гонгадзе, устроился работать в пресс-службу к Пискуну. Вместо выявления, почему до сих пор не найдены убийцы журналиста, он написал короткий рассказ об украинском комиссаре Каттани, который сейчас работает генпрокурором Украины.
На минувшей неделе Совет Европы разослал ограниченному кругу заинтересованных отчет Крюгера – спецпредставителя ПАСЕ по делу Гонгадзе.
Хотя в Страсбурге обещали, но его не поместили на сайте Совета Европы. УП пыталась найти этот документ три недели, с 23 июня, когда его представили на бюро ПАСЕ. Но ажиотаж оказался пустым. 22-страницы текста – это сухая хронология дела Гонгадзе, программы встреч Крюгера и... комплименты в адрес действующего генпрокурора Пискуна.
Относительно пленок Мельниченко, то вывод Крюгера неутешительный: "Как мне кажется, даже если предположить, что записи могут быть привлечены как следственные доказательства в суде, они одни не могли бы установить, кто точно заказал преступление и кто его выполнил".
Об обнародованных Александром Морозом эпизодах, где речь идет о причастности Кучмы, Кравченко, Литвина и Деркача к убийству Гонгадзе, Крюгер сказал: "Нет необходимости говорить, что эти обвинения настолько же активно обсуждаются заинтересованными лицами, как и аутентичность пленок".
Хотя Крюгер использует нейтральную лексику, вообще видно, что Мельниченко он не очень верит.
"Так выглядит, что майор Мельниченко записывал разговоры в кабинете президента около 2 лет. И что общая продолжительность этих разговоров составляет 300 часов. Все попытки украинской власти добиться полного доступа к оригиналам записей и средств записывания в сотрудничестве с американским Департаментом юстиции потерпели неудачу. Украинские правоохранители также не имели возможности подвергнуть допросу майора Мельниченко в США, хотя они согласились, что вопросы, поставленные ему, касались бы лишь дела Гонгадзе и что ответа Мельниченко не были бы использованы против него".
Крюгер также пишет о сложной процедуре привлечения к ответственности депутатов или главы государства. "Поэтому не удивительно, что Генпрокуратура ищет другие серьезные и убедительные свидетельства того, как официально объявить о подозрении относительно главы государства или спикера парламента в деле об убийстве".
"Ясно что обнародование существования записей Мельниченко оппозицией создало общий климат подозрения относительно власти. Этот климат подозрений, по моему мнению, был также подкреплен фактом, что Генпрокуратура под значительным давлением быстро представить общественности конкретные результаты допустила ряд ошибок, которые были сделаны на протяжении двух лет расследования, которое проводил предыдущий генпрокурор Потебенько. Ряд мероприятий было проведено, но или несвоевременно, или без прозрачности, которая требуется в делах, которые имеют такое большое внутреннее и внешнее внимание".
То есть Крюгер считает, что ошибки времен Потебенько были вызваны одной единственной причиной – желанием побыстрее представить результаты!
В отчете Крюгера два вывода:
"1. Не должно быть сомнений, что на протяжении первых двух лет после исчезновения Георгия Гонгадзе несколько ошибок было совершено относительно расследования убийства. Возможно в свете заявлений, сделанных против президента, министров и чиновников правительства, кажется, были определенные сомнения относительно проведения криминального расследования в открытой, прозрачной и эффективной манере.
2. Это изменилось после избрания нового генпрокурора. Вопрос, который исследовался (Крюгером), звучал так: являются ли усилия Пискуна, сделанные для успокоения общественности и международного сообщества, для предоставления расследованию нового толчка, искренними и отвечают ли они общим стандартам, которые применяются в демократических обществах. Внимательно проверив все элементы, я верю, что да – его усилия являются таковыми. Приведут ли шаги, сделанные его командой, к конкретному результату – это остается лишь предметом для догадок. Но я убежден, что нынешний генпрокурор, в очень сложных обстоятельствах, делает все, что он может, для раскрытия дела Гонгадзе".
Вот так!
Есть еще один интересный момент. Хотя в тексте документа два пункта выводов, на самому бюро ПАСЕ Крюгер предложил вообще закрыть дело Гонгадзе, если на протяжении года расследования не продвинется! Как объяснил УП член бюро Ассамблеи Борис Олейник, Крюгер предложил это как собственную инициативу.
Бюро ПАСЕ отчет Крюгера заслушало и его просьбу об освобождении от обязанностей Спецпредставителя удовлетворило. А, учитывая последнюю идею Крюгера, вообще не понятно, грустить от этого или, наоборот, радоваться.
Теперь дело Гонгадзе осталось только в поле зрения мониторингового комитета ПАСЕ. Однако здесь жесткую позицию занимает содокладчик по Украине Ханне Северинсен. И сомнительно, что она предложит такой же оригинальный финал, как и Крюгер.
Конец миссии Крюгера – это своеобразное завершение попыток создать международный механизм для расследования убийства Георгия. Как известно, в сентябре 2001 была инициирована международная комиссия в деле Гонгадзе. Соответствующую поправку к резолюции ПАСЕ по Украине внесла как раз Северинсен.
Но хотя поправка и была проголосована, комиссия так и не появилась. Решение об этом должен был принять консенсусом комитет министров Совета Европы. И, разумеется, против комиссии выступила представитель исполнительной власти Украины в Страсбурге Сюзанна Станик.
После того, как стало понятно, что комиссии не будет, появилась идея с Крюгером. Он же должен был не расследовать убийство, а только проанализировать, почему оно до сих пор не раскрыто. Какой результат его деятельности – видно из доклада.
Главными лоббистами в Страсбурге по созданию международного давления на прокуратуру были Мирослава Гонгадзе и руководитель ИМИ Алла Лазарева.
Из комментария УП Мирославы тоже заметно, что она разочарована отчетом Спецпредставителя ПАСЕ: "Считаю, что господин Крюгер, стараясь быть максимально юридически корректным и политически взвешенным, обнаружил слишком много доверия к украинской власти. Доказательств неэффективного расследования, больше того, нежелания расследовать это преступление, больше чем достаточно.
Я, как потерпевшая сторона, не могу согласиться с тем, что генеральная прокурора Украины под руководством Святослава Пискуна делает все возможное, чтобы расследовать убийство Георгия.
За три года так называемого расследования не получено ни одного реального результата. Следователи, которые по предварительным обвинениям скрывали доказательства убийства, оправданы. Никто из предыдущей группы следователей не был наказан, а лица публично обвиненные в убийстве Георгия продолжают занимать высочайшие посты в государстве".
Вместе с тем Мирослава согласилась с предложением Крюгера, "если за год от момента отчета обещанных результатов расследования не будет, дело об убийстве Георгия необходимо передавать к суду, для начала открытого судебного следствия".
"Это даст возможность сторонам ознакомиться с реальным состоянием дела и предоставит возможность прекратить манипуляции с расследованием. Несмотря на то, что пленки майора Мельниченко, являются, как сказано в отчете эксперта Совета Европы, практически единственным доказательствам в деле об убийстве Георгия, я считаю их достаточно весомыми, чтобы украинская прокуратура могла выдвинуть обвинение против Литвина, Кравченко, Деркача и Кучмы за организацию убийства Георгия Гонгадзе".
Логика в этой позиции Мирославы начать судебное следствие есть. Но не кажется ли идеализмом, что кто-то разрешит проводить такое судебное расследование пленок Мельниченко? И что, судьи у нас меньше поддаются давлению, чем генпрокурор?
Кстати, про Пискуна. Он попал в капкан, который сам и поставил.
Как противовес комплиментам Крюгера время напомнить генпрокурору предыдущие заявления о раскрытие дела Гонгадзе. Летом 2002, баллотируясь на пост, Пискун во время встречи с фракцией СПУ обещал на протяжении полгода после своего назначения передать к суду дело об исчезновение Георгия Гонгадзе.
В те же дни Пискун на встрече с "Нашей Украиной" назвал раскрытие дела Гонгадзе "делом чести Украины" и прибавил, что нераскрытие его на протяжении полгода-года является "позором для правоохранительных органов государства".
Представляете, так и сказал. Но эти слова быстро пришли в забвение. Вместе с тем Пискун наградил себя отличием "Почетный работник прокуратуры".
P.S. В связи с отчетом Крюгера в скандал может вляпаться пресс-служба Пискуна.
Дело в том, что окрыленная словами Крюгера, пресс-служба Генпрокуратуры распространила отрывки с отчета еще тогда, когда документ был засекречен. Сообщения о том, что "Пискун делает все возможное, чтобы раскрыть дело Гонгадзе", появилось 24 июня. А эмбарго с документа бюро ПАСЕ было снято только через три дня.
Как он попал к Генпрокуратуре – неизвестно. Каролин Раво, глава секретариата Мониторингового комитета ПАСЕ, которая работала вместе с Крюгером, в комментарии УП этого не прояснила, прибавив лишь, что на бюро были и украинские депутаты.
К бюро ПАСЕ по должности как вице-президент ассамблеи входит Борис Олейник, но он сообщил, что отчет Крюгера Пискуну не передавал.
Есть подозрения, что каким-то образом секретный тогда еще документ оказался в украинском постпредстве при Совете Европе, возглавляемом Станик. Которая и передала его в Украину. Однако посол не ответила на запрос УП относительно этой темы.
На минувшей неделе Совет Европы разослал ограниченному кругу заинтересованных отчет Крюгера – спецпредставителя ПАСЕ по делу Гонгадзе.
Хотя в Страсбурге обещали, но его не поместили на сайте Совета Европы. УП пыталась найти этот документ три недели, с 23 июня, когда его представили на бюро ПАСЕ. Но ажиотаж оказался пустым. 22-страницы текста – это сухая хронология дела Гонгадзе, программы встреч Крюгера и... комплименты в адрес действующего генпрокурора Пискуна.
Относительно пленок Мельниченко, то вывод Крюгера неутешительный: "Как мне кажется, даже если предположить, что записи могут быть привлечены как следственные доказательства в суде, они одни не могли бы установить, кто точно заказал преступление и кто его выполнил".
Об обнародованных Александром Морозом эпизодах, где речь идет о причастности Кучмы, Кравченко, Литвина и Деркача к убийству Гонгадзе, Крюгер сказал: "Нет необходимости говорить, что эти обвинения настолько же активно обсуждаются заинтересованными лицами, как и аутентичность пленок".
Хотя Крюгер использует нейтральную лексику, вообще видно, что Мельниченко он не очень верит.
"Так выглядит, что майор Мельниченко записывал разговоры в кабинете президента около 2 лет. И что общая продолжительность этих разговоров составляет 300 часов. Все попытки украинской власти добиться полного доступа к оригиналам записей и средств записывания в сотрудничестве с американским Департаментом юстиции потерпели неудачу. Украинские правоохранители также не имели возможности подвергнуть допросу майора Мельниченко в США, хотя они согласились, что вопросы, поставленные ему, касались бы лишь дела Гонгадзе и что ответа Мельниченко не были бы использованы против него".
Крюгер также пишет о сложной процедуре привлечения к ответственности депутатов или главы государства. "Поэтому не удивительно, что Генпрокуратура ищет другие серьезные и убедительные свидетельства того, как официально объявить о подозрении относительно главы государства или спикера парламента в деле об убийстве".
"Ясно что обнародование существования записей Мельниченко оппозицией создало общий климат подозрения относительно власти. Этот климат подозрений, по моему мнению, был также подкреплен фактом, что Генпрокуратура под значительным давлением быстро представить общественности конкретные результаты допустила ряд ошибок, которые были сделаны на протяжении двух лет расследования, которое проводил предыдущий генпрокурор Потебенько. Ряд мероприятий было проведено, но или несвоевременно, или без прозрачности, которая требуется в делах, которые имеют такое большое внутреннее и внешнее внимание".
То есть Крюгер считает, что ошибки времен Потебенько были вызваны одной единственной причиной – желанием побыстрее представить результаты!
В отчете Крюгера два вывода:
"1. Не должно быть сомнений, что на протяжении первых двух лет после исчезновения Георгия Гонгадзе несколько ошибок было совершено относительно расследования убийства. Возможно в свете заявлений, сделанных против президента, министров и чиновников правительства, кажется, были определенные сомнения относительно проведения криминального расследования в открытой, прозрачной и эффективной манере.
2. Это изменилось после избрания нового генпрокурора. Вопрос, который исследовался (Крюгером), звучал так: являются ли усилия Пискуна, сделанные для успокоения общественности и международного сообщества, для предоставления расследованию нового толчка, искренними и отвечают ли они общим стандартам, которые применяются в демократических обществах. Внимательно проверив все элементы, я верю, что да – его усилия являются таковыми. Приведут ли шаги, сделанные его командой, к конкретному результату – это остается лишь предметом для догадок. Но я убежден, что нынешний генпрокурор, в очень сложных обстоятельствах, делает все, что он может, для раскрытия дела Гонгадзе".
Вот так!
Есть еще один интересный момент. Хотя в тексте документа два пункта выводов, на самому бюро ПАСЕ Крюгер предложил вообще закрыть дело Гонгадзе, если на протяжении года расследования не продвинется! Как объяснил УП член бюро Ассамблеи Борис Олейник, Крюгер предложил это как собственную инициативу.
Бюро ПАСЕ отчет Крюгера заслушало и его просьбу об освобождении от обязанностей Спецпредставителя удовлетворило. А, учитывая последнюю идею Крюгера, вообще не понятно, грустить от этого или, наоборот, радоваться.
Теперь дело Гонгадзе осталось только в поле зрения мониторингового комитета ПАСЕ. Однако здесь жесткую позицию занимает содокладчик по Украине Ханне Северинсен. И сомнительно, что она предложит такой же оригинальный финал, как и Крюгер.
Конец миссии Крюгера – это своеобразное завершение попыток создать международный механизм для расследования убийства Георгия. Как известно, в сентябре 2001 была инициирована международная комиссия в деле Гонгадзе. Соответствующую поправку к резолюции ПАСЕ по Украине внесла как раз Северинсен.
Но хотя поправка и была проголосована, комиссия так и не появилась. Решение об этом должен был принять консенсусом комитет министров Совета Европы. И, разумеется, против комиссии выступила представитель исполнительной власти Украины в Страсбурге Сюзанна Станик.
После того, как стало понятно, что комиссии не будет, появилась идея с Крюгером. Он же должен был не расследовать убийство, а только проанализировать, почему оно до сих пор не раскрыто. Какой результат его деятельности – видно из доклада.
Главными лоббистами в Страсбурге по созданию международного давления на прокуратуру были Мирослава Гонгадзе и руководитель ИМИ Алла Лазарева.
Из комментария УП Мирославы тоже заметно, что она разочарована отчетом Спецпредставителя ПАСЕ: "Считаю, что господин Крюгер, стараясь быть максимально юридически корректным и политически взвешенным, обнаружил слишком много доверия к украинской власти. Доказательств неэффективного расследования, больше того, нежелания расследовать это преступление, больше чем достаточно.
Я, как потерпевшая сторона, не могу согласиться с тем, что генеральная прокурора Украины под руководством Святослава Пискуна делает все возможное, чтобы расследовать убийство Георгия.
За три года так называемого расследования не получено ни одного реального результата. Следователи, которые по предварительным обвинениям скрывали доказательства убийства, оправданы. Никто из предыдущей группы следователей не был наказан, а лица публично обвиненные в убийстве Георгия продолжают занимать высочайшие посты в государстве".
Вместе с тем Мирослава согласилась с предложением Крюгера, "если за год от момента отчета обещанных результатов расследования не будет, дело об убийстве Георгия необходимо передавать к суду, для начала открытого судебного следствия".
"Это даст возможность сторонам ознакомиться с реальным состоянием дела и предоставит возможность прекратить манипуляции с расследованием. Несмотря на то, что пленки майора Мельниченко, являются, как сказано в отчете эксперта Совета Европы, практически единственным доказательствам в деле об убийстве Георгия, я считаю их достаточно весомыми, чтобы украинская прокуратура могла выдвинуть обвинение против Литвина, Кравченко, Деркача и Кучмы за организацию убийства Георгия Гонгадзе".
Логика в этой позиции Мирославы начать судебное следствие есть. Но не кажется ли идеализмом, что кто-то разрешит проводить такое судебное расследование пленок Мельниченко? И что, судьи у нас меньше поддаются давлению, чем генпрокурор?
Кстати, про Пискуна. Он попал в капкан, который сам и поставил.
Как противовес комплиментам Крюгера время напомнить генпрокурору предыдущие заявления о раскрытие дела Гонгадзе. Летом 2002, баллотируясь на пост, Пискун во время встречи с фракцией СПУ обещал на протяжении полгода после своего назначения передать к суду дело об исчезновение Георгия Гонгадзе.
В те же дни Пискун на встрече с "Нашей Украиной" назвал раскрытие дела Гонгадзе "делом чести Украины" и прибавил, что нераскрытие его на протяжении полгода-года является "позором для правоохранительных органов государства".
Представляете, так и сказал. Но эти слова быстро пришли в забвение. Вместе с тем Пискун наградил себя отличием "Почетный работник прокуратуры".
P.S. В связи с отчетом Крюгера в скандал может вляпаться пресс-служба Пискуна.
Дело в том, что окрыленная словами Крюгера, пресс-служба Генпрокуратуры распространила отрывки с отчета еще тогда, когда документ был засекречен. Сообщения о том, что "Пискун делает все возможное, чтобы раскрыть дело Гонгадзе", появилось 24 июня. А эмбарго с документа бюро ПАСЕ было снято только через три дня.
Как он попал к Генпрокуратуре – неизвестно. Каролин Раво, глава секретариата Мониторингового комитета ПАСЕ, которая работала вместе с Крюгером, в комментарии УП этого не прояснила, прибавив лишь, что на бюро были и украинские депутаты.
К бюро ПАСЕ по должности как вице-президент ассамблеи входит Борис Олейник, но он сообщил, что отчет Крюгера Пискуну не передавал.
Есть подозрения, что каким-то образом секретный тогда еще документ оказался в украинском постпредстве при Совете Европе, возглавляемом Станик. Которая и передала его в Украину. Однако посол не ответила на запрос УП относительно этой темы.
