Дело "Кучма против журналистов" будет уроком перевоспитания
Понедельник, 14 апреля 2003, 14:58
Уголовное дело против журналистов, которые мешали Кучме работать, будет хорошим уроком для них. Допросы в прокуратуре исправят ошибки воспитания, допущенные в детстве. Теперь писаки будут знать, что своей "грязью" с газетных полос могут травмировать психику государственных лидеров. И с наступлением на свободу слова уголовное дело, конечно, не имеет ничего общего.
Как не сложно догадаться, оценка принадлежит начальнику информуправления администрации президента Сергею Васильеву. Он продолжает подрывать имидж своего шефа Кучмы –и это как раз перед 3 мая, международным днем свободы прессы.
Радио "Свобода" посвятило свой последний эфир свежему криминальному преследованию журналистов – "по фактам публикации материалов, направленных на препятствование выполнению служебных обязанностей и подрыв авторитета президента страны и имеющих оскорбительный, клеветнический характер". Выступления участников передачи комментариев не требуют…
Сергей Васильев: Свободе слова в Украине нет угрозы. А многих людей это просто научит корректно и культурно вести себя на своем рабочем месте. Научит многих людей подбирать слова. Научит многих людей вежливым привычкам, если они не были научены с детства, или в школе, или в учебных заведениях, где они учились журналистике. Многих людей, возможно заставит заняться, в конце концов, правовым самообразованием. Прежде чем распускать язык, подумать над лексикой.
Речь не идет о том, что кто-то кому-то запрещает освещать какие-то темы, или скажем, подвергать критике президента. Я хотел бы обратить внимание на различие между критикой президента и оскорблением человеческой чести и достоинства. Это касается не только президента. Любому человеку, если Вы ему скажете о том, что он в своей работе допускает ошибки - это называется критика. А если Вы назовете его, извините, дураком, или еще какими-то словами обидными, то я не думаю, что такие суждения можно отнести к разряду критики.
Мне кажется, что подавляющее большинство журналистов прекрасно понимает, о чем идет речь в данном конкретном случае и к возбуждению Генеральной прокуратурой уголовного дела, я думаю, относятся абсолютно спокойно. Если есть какая-то группа журналистов, которая после возбуждения уголовного дела Генеральной прокуратурой вынуждена будет изменить многое в своей жизни, профессиональной я имею в виду, я думаю, что это только на пользу этим людям. [...]
Если бы вместо имени президента упоминалось мое имя в статьях Татьяны Коробовой, то я мог бы сказать, каким образом это мешает мне исполнять служебные обязанности.
Во-первых, это оскорбляет честь и достоинство человека, а психологически любой человек не состоит из камня или из железа, и если он читает раз за разом грубую брань в свой адрес, если он читает свое имя в контексте, который создает неблагоприятную психологическую атмосферу для работы, для жизни, если таким образом человек старается привлечь внимание общественности к клеветническим своим фантазиям, и в этих клеветнических фантазиях вспоминает мое имя, то тем самым совершает психологическое давление на меня с целью препятствования моим служебным обязанностям.
Я считаю, что как и Ющенко, как и Кучма, как и Медведчук, как и Тимошенко, как и любой другой гражданин с улицы, который следит за этой информацией с экрана телевидения, с радиоефира и считает, что его честь и достоинство были оскорблены какой-то публикацией, теле- или радиопрограммой, то он может обратиться в прокуратуру, а она, в свою очередь, будет осуществлять процессуальные действия и вести досудебное следствие, а потом передаст дело в суд, если будут на то основания. Вот и все. Вот моя позиция. Она абсолютно одинакова для всех.
Татьяна Коробова: Ну, как я на это могу смотреть? С юмором.
Я смотрю, ничего нового, по сути дела не происходит, так как режим агонизирует, это однозначно. Заканчивается их время. Заканчивается безнаказанность. За все надо будет отвечать. Очевидно, они это ощущают и знают. И вот эти попытки, которые переходят уже границу всего возможного и невозможного, все что было и чего не было, они свидетельствуют о поиске возможностей для того, чтобы показать насколько они еще сильны, что они могут, ведь затыкать рот угрозой заключения...
Причем, это не обязательно, что суд утвердит решение и кто-то будет лишен свободы абсолютно на незаконных основаниях. Но прецеденты, когда во время следствия уголовного дела люди некоторое время проводили на нарах для того, чтобы потом узнать, что они невиновны, были. Это тоже совершенно не секрет, это совершенно не новость.
То есть, это все акции запугивания. Им кажется, что они еще что-то могут. Только так к этому надо относиться.
Но меня больше беспокоит другое. На эту тему успели высказаться Би-Би-Си, это волнует "Свободу", но я не слышала, чтобы где-то кто-то из зависимых, или независимых профессиональных журналистских союзов сказал свое слово.
Еще при первой попытке прокурора Пискуна протолкнуть статью закона о клевете, возвратить ее назад в украинское законодательство и тишина... Такое впечатление, что никого это не зацепит. Нет! Общая атмосфера бессмыслицы, страха, оторванности от цивилизованного мира, она затронет обязательно всех. И это молчание меня беспокоит более всего.
Андрей Шевченко: Меньше всего мне сегодня хотелось бы в этой студии говорить о непростых политических реалиях, которые складываются для Леонида Даниловича, для Виктора Андреевича, для других политиков и их окружения, я думаю, они сами себе помогут. А журналисты должны быть обеспокоены тем, что сегодня стараются поставить с ног на голову проблему психологической комфортности разных людей, которые работают в этом государстве.
Я считаю, что Леонид Данилович не тот человек, который сейчас в данной ситуации находится в наибольшем психологическом дискомфорте. Я понимаю, что власть считает, что она решила все психологические непростые условия, в которых работают журналисты, о которых кричат и журналисты, и международное сообщество уже несколько месяцев. И потому сейчас можно заняться психологическим комфортом разных людей. Меня как журналиста интересует больше эта сторона. Это люди, которые работают в условиях дикого психологического дискомфорта из-за давления, из-за цензуры, а сейчас и из-за этих двух нелепых смертей, которые свалились на нашу голову.[...]
Мы однозначно будем наблюдать за этой ситуацией, хотя те люди, которые фигурируют в возбужденных делах, они не являются членами нашей профсоюза. Но мы прекрасно понимаем, что это дело общекорпоративное и это вопрос чести для нас, для Независимого профсоюза, за него взяться.
Более того, мы об этом проинформировали наших друзей за границей и наших коллег из "Репортеров без границ" и Международной федерации журналистов, которая прекрасно знает об этой ситуации, и имеем определенные договоренности о возможной определенной помощи: методологической, технологической от наших друзей из Великобритании, возможно из Скандинавии и так далее.
Поэтому могу однозначно говорить, что эта ситуация не будет утеряна, ни в коем случае. Если власть попробует довести эту ситуацию до, не приведи Господи, каких-то серьезных судебных разбирательств, или каких-то приговоров, она будет иметь дело с нами, с нашими юристами.
Дмитрий Киселев: Я считаю, что украинские журналисты свободны на много больше чем в Западной Европе. Они свободны без ограничений за счет отсутствия традиций, за счет отсутствия добра и зла. Что еще нужно?
Я лично подвергаю критике президента и мне никто ничего не говорит. А вот Коробова не подвергает критике, а ругает. А президента ругать нельзя. Почувствуйте разницу.
Вячеслав Пиховшек: Свобода слова, не означает свободу отсутствия выбора выражений. Выбирать выражения можно. И можно говорить без матов в эфире и писать без матов. Я так себя вел и когда был президентом Кравчук, и теперь, когда президент Кучма.
Я думаю, что все, что ты хочешь сказать, можно сказать так, чтобы не обидеть человека – принадлежит ли он ко власти или к оппозиции. Есть такое мощное украинское оружие, как ирония, к которой прицепиться, по моему, ни один суд не может. Но, если мы действительно идем к каким-то правовым формам решения этой ситуации и при том, что мы имеем какие-то такие уже теперь не простые суды, что уже никто не может однозначно сказать, что это просто какая-то управляемая властью структура... Есть разные примеры всех этих моментов. Например, судебный процесс во Львове, где местный журналист, кажется Богдан Куфрик судится против местного мэра Буняка, избранного при поддержке блока Тимошенко. Теперь увидим, как это крутится в судах...
Всех подобных газет я не читаю [которые фигурируют в уголовном деле: "Информационный бюллетень" (Кременчуг), "Черкасская правда" (Черкассы), "Ровенский диалог" (Ровно), "Позиция" (Суммы), "Антенна" (Черкассы)].
Я читаю только "Антенну", так как "Антенна" есть в Интернете. О "Информационном бюллетене" города Кременчуг я знаю, но я не читаю его. К сожалению, не имею к нему доступа.
Но, посмотрим, куда все это пойдет. По процедуре, как я понимаю, прокуратура может открыть дело, дело должно через какие-то следственные действия докатиться до суда. Прикотится оно в какой-либо суд. Посмотрим будут там у журналистов адвокаты, у редакторов там будут адвокаты? Посмотрим, будут ли досудовые процессы, насколько эти процессы будут справедливы, насколько будут защищены права печати и права истца. Я не знаю, здесь истцом выступает прокуратура от лица защиты государственного деятеля или сам президент выступает или, может быть, адвокат его будет представлять?
Имеем непростой опыт судебных решений в Украине. Например, в выпуске новостей, который вышел перед этой программой, говорилось о решении апелляционного суда киевской области по Тимошенко, другие решения были апелляционного суда. Я имею опыт и проигранных судов по защите чести и достоинства, и других, описанных политиками в таких драматических тонах, что просто дальше некуда.
Но посмотрим, куда это будет все идти и тогда будет легче понять, что это такое - это система или…, и система чего? Хочет президент защищать свою честь и достоинство, имеет в этом потребность из-за психологического дискомфорта - будет возможность журналистам свою точку зрения высказать.
Как не сложно догадаться, оценка принадлежит начальнику информуправления администрации президента Сергею Васильеву. Он продолжает подрывать имидж своего шефа Кучмы –и это как раз перед 3 мая, международным днем свободы прессы.
Радио "Свобода" посвятило свой последний эфир свежему криминальному преследованию журналистов – "по фактам публикации материалов, направленных на препятствование выполнению служебных обязанностей и подрыв авторитета президента страны и имеющих оскорбительный, клеветнический характер". Выступления участников передачи комментариев не требуют…
Сергей Васильев: Свободе слова в Украине нет угрозы. А многих людей это просто научит корректно и культурно вести себя на своем рабочем месте. Научит многих людей подбирать слова. Научит многих людей вежливым привычкам, если они не были научены с детства, или в школе, или в учебных заведениях, где они учились журналистике. Многих людей, возможно заставит заняться, в конце концов, правовым самообразованием. Прежде чем распускать язык, подумать над лексикой.
Речь не идет о том, что кто-то кому-то запрещает освещать какие-то темы, или скажем, подвергать критике президента. Я хотел бы обратить внимание на различие между критикой президента и оскорблением человеческой чести и достоинства. Это касается не только президента. Любому человеку, если Вы ему скажете о том, что он в своей работе допускает ошибки - это называется критика. А если Вы назовете его, извините, дураком, или еще какими-то словами обидными, то я не думаю, что такие суждения можно отнести к разряду критики.
Мне кажется, что подавляющее большинство журналистов прекрасно понимает, о чем идет речь в данном конкретном случае и к возбуждению Генеральной прокуратурой уголовного дела, я думаю, относятся абсолютно спокойно. Если есть какая-то группа журналистов, которая после возбуждения уголовного дела Генеральной прокуратурой вынуждена будет изменить многое в своей жизни, профессиональной я имею в виду, я думаю, что это только на пользу этим людям. [...]
Если бы вместо имени президента упоминалось мое имя в статьях Татьяны Коробовой, то я мог бы сказать, каким образом это мешает мне исполнять служебные обязанности.
Во-первых, это оскорбляет честь и достоинство человека, а психологически любой человек не состоит из камня или из железа, и если он читает раз за разом грубую брань в свой адрес, если он читает свое имя в контексте, который создает неблагоприятную психологическую атмосферу для работы, для жизни, если таким образом человек старается привлечь внимание общественности к клеветническим своим фантазиям, и в этих клеветнических фантазиях вспоминает мое имя, то тем самым совершает психологическое давление на меня с целью препятствования моим служебным обязанностям.
Я считаю, что как и Ющенко, как и Кучма, как и Медведчук, как и Тимошенко, как и любой другой гражданин с улицы, который следит за этой информацией с экрана телевидения, с радиоефира и считает, что его честь и достоинство были оскорблены какой-то публикацией, теле- или радиопрограммой, то он может обратиться в прокуратуру, а она, в свою очередь, будет осуществлять процессуальные действия и вести досудебное следствие, а потом передаст дело в суд, если будут на то основания. Вот и все. Вот моя позиция. Она абсолютно одинакова для всех.
Татьяна Коробова: Ну, как я на это могу смотреть? С юмором.
Я смотрю, ничего нового, по сути дела не происходит, так как режим агонизирует, это однозначно. Заканчивается их время. Заканчивается безнаказанность. За все надо будет отвечать. Очевидно, они это ощущают и знают. И вот эти попытки, которые переходят уже границу всего возможного и невозможного, все что было и чего не было, они свидетельствуют о поиске возможностей для того, чтобы показать насколько они еще сильны, что они могут, ведь затыкать рот угрозой заключения...
Причем, это не обязательно, что суд утвердит решение и кто-то будет лишен свободы абсолютно на незаконных основаниях. Но прецеденты, когда во время следствия уголовного дела люди некоторое время проводили на нарах для того, чтобы потом узнать, что они невиновны, были. Это тоже совершенно не секрет, это совершенно не новость.
То есть, это все акции запугивания. Им кажется, что они еще что-то могут. Только так к этому надо относиться.
Но меня больше беспокоит другое. На эту тему успели высказаться Би-Би-Си, это волнует "Свободу", но я не слышала, чтобы где-то кто-то из зависимых, или независимых профессиональных журналистских союзов сказал свое слово.
Еще при первой попытке прокурора Пискуна протолкнуть статью закона о клевете, возвратить ее назад в украинское законодательство и тишина... Такое впечатление, что никого это не зацепит. Нет! Общая атмосфера бессмыслицы, страха, оторванности от цивилизованного мира, она затронет обязательно всех. И это молчание меня беспокоит более всего.
Андрей Шевченко: Меньше всего мне сегодня хотелось бы в этой студии говорить о непростых политических реалиях, которые складываются для Леонида Даниловича, для Виктора Андреевича, для других политиков и их окружения, я думаю, они сами себе помогут. А журналисты должны быть обеспокоены тем, что сегодня стараются поставить с ног на голову проблему психологической комфортности разных людей, которые работают в этом государстве.
Я считаю, что Леонид Данилович не тот человек, который сейчас в данной ситуации находится в наибольшем психологическом дискомфорте. Я понимаю, что власть считает, что она решила все психологические непростые условия, в которых работают журналисты, о которых кричат и журналисты, и международное сообщество уже несколько месяцев. И потому сейчас можно заняться психологическим комфортом разных людей. Меня как журналиста интересует больше эта сторона. Это люди, которые работают в условиях дикого психологического дискомфорта из-за давления, из-за цензуры, а сейчас и из-за этих двух нелепых смертей, которые свалились на нашу голову.[...]
Мы однозначно будем наблюдать за этой ситуацией, хотя те люди, которые фигурируют в возбужденных делах, они не являются членами нашей профсоюза. Но мы прекрасно понимаем, что это дело общекорпоративное и это вопрос чести для нас, для Независимого профсоюза, за него взяться.
Более того, мы об этом проинформировали наших друзей за границей и наших коллег из "Репортеров без границ" и Международной федерации журналистов, которая прекрасно знает об этой ситуации, и имеем определенные договоренности о возможной определенной помощи: методологической, технологической от наших друзей из Великобритании, возможно из Скандинавии и так далее.
Поэтому могу однозначно говорить, что эта ситуация не будет утеряна, ни в коем случае. Если власть попробует довести эту ситуацию до, не приведи Господи, каких-то серьезных судебных разбирательств, или каких-то приговоров, она будет иметь дело с нами, с нашими юристами.
Дмитрий Киселев: Я считаю, что украинские журналисты свободны на много больше чем в Западной Европе. Они свободны без ограничений за счет отсутствия традиций, за счет отсутствия добра и зла. Что еще нужно?
Я лично подвергаю критике президента и мне никто ничего не говорит. А вот Коробова не подвергает критике, а ругает. А президента ругать нельзя. Почувствуйте разницу.
Вячеслав Пиховшек: Свобода слова, не означает свободу отсутствия выбора выражений. Выбирать выражения можно. И можно говорить без матов в эфире и писать без матов. Я так себя вел и когда был президентом Кравчук, и теперь, когда президент Кучма.
Я думаю, что все, что ты хочешь сказать, можно сказать так, чтобы не обидеть человека – принадлежит ли он ко власти или к оппозиции. Есть такое мощное украинское оружие, как ирония, к которой прицепиться, по моему, ни один суд не может. Но, если мы действительно идем к каким-то правовым формам решения этой ситуации и при том, что мы имеем какие-то такие уже теперь не простые суды, что уже никто не может однозначно сказать, что это просто какая-то управляемая властью структура... Есть разные примеры всех этих моментов. Например, судебный процесс во Львове, где местный журналист, кажется Богдан Куфрик судится против местного мэра Буняка, избранного при поддержке блока Тимошенко. Теперь увидим, как это крутится в судах...
Всех подобных газет я не читаю [которые фигурируют в уголовном деле: "Информационный бюллетень" (Кременчуг), "Черкасская правда" (Черкассы), "Ровенский диалог" (Ровно), "Позиция" (Суммы), "Антенна" (Черкассы)].
Я читаю только "Антенну", так как "Антенна" есть в Интернете. О "Информационном бюллетене" города Кременчуг я знаю, но я не читаю его. К сожалению, не имею к нему доступа.
Но, посмотрим, куда все это пойдет. По процедуре, как я понимаю, прокуратура может открыть дело, дело должно через какие-то следственные действия докатиться до суда. Прикотится оно в какой-либо суд. Посмотрим будут там у журналистов адвокаты, у редакторов там будут адвокаты? Посмотрим, будут ли досудовые процессы, насколько эти процессы будут справедливы, насколько будут защищены права печати и права истца. Я не знаю, здесь истцом выступает прокуратура от лица защиты государственного деятеля или сам президент выступает или, может быть, адвокат его будет представлять?
Имеем непростой опыт судебных решений в Украине. Например, в выпуске новостей, который вышел перед этой программой, говорилось о решении апелляционного суда киевской области по Тимошенко, другие решения были апелляционного суда. Я имею опыт и проигранных судов по защите чести и достоинства, и других, описанных политиками в таких драматических тонах, что просто дальше некуда.
Но посмотрим, куда это будет все идти и тогда будет легче понять, что это такое - это система или…, и система чего? Хочет президент защищать свою честь и достоинство, имеет в этом потребность из-за психологического дискомфорта - будет возможность журналистам свою точку зрения высказать.
