Мирослава Гонгадзе: "Господа, сделать достоянием гласности счета Кучмы было бы полезно для дела!"
Понедельник, 30 сентября 2002, 14:47
Этот разговор с Мирославой Гонгадзе, которая последние полтора года живет в США в статусе беженца, состоялся в Страсбурге на прошлой неделе, где она находилась в качестве журналиста на Парламентской ассамблее Совета Европы. Параллельно Мирослава занималась иском в Европейский суд по правам человека в связи с делом Гонгадзе. В интервью "Украинской правде" она рассказала все, о чем сейчас имеет право говорить, относительно судебных процессов, которые могут вывести к правде об убийстве Георгия.
- Мирослава, ты подаешь иск в Европейский суд по правам человека. Но раньше вроде были сообщения, что ты готовишь заявление и в американский суд, и это якобы должен был быть иск непосредственно против Кучмы?
- Мое решение объясняется требованиями законодательства США. Я провела консультации с американскими юристами. Первая проблема иска – это финансы. Американские адвокаты стоят довольно дорого, и без решения этого вопроса дальше двигаться невозможно.
Второй нюанс – это юрисдикция. Эта очень сложная процедура – подать иск против государственного деятеля другой страны. И пока Леонид Кучма является президентом Украины, он имеет соответствующий иммунитет и его в принципе невозможно привлечь к ответственности.
Что касается других причастных к организации убийства Георгия - Литвина, Кравченко, Деркача - это требует дополнительного расследования. Нам нужно иметь все доказательства, что эти люди были причастны к убийству Георгия. Кажется, у нас есть необходимые доказательства. Но они должны быть достаточно обоснованы, чтобы американской суд принял дело к рассмотрению.
Еще один момент - чтобы подать иск против человека, необходимо, чтобы он либо физически присутствовал в США, либо юридически. То есть этот человек должен иметь или имущество, или счета на территории Америки. Из-за всего этого процесс подачи иска в американский суд пока откладывается.
- То есть тебе надо знать просто номера счетов окружения Кучмы в Америке...
- Ну, не только, но это был бы хороший толчок для дальнейших действий.
- ...И если появятся доказательства, которые дадут возможность подать иск против Кучмы, ты это сделаешь?
- Конечно. Ты что, хочешь, чтобы я через прессу попросила, чтобы мне дали счета Кучмы?
- Да.
- Хорошо. Господа, если у кого-то есть номера счетов Кучмы в США, обнародовать их было бы полезно для дела!
- Итак, сейчас выходит интересная ситуация: раньше Кучма держал окружение на крючке, а может оказаться так, что окружение будет его держать.
- Я думаю, они уже давно друг друга держат на крючке, но в окружении должен появиться кто-то более умный, кто осознает, что оставаться рядом с этим президентом означает в перспективе разделить с ним и ответственность.
Кстати, кроме названных уже вариантов судебного процесса, есть еще один. Недавно был создан международный уголовный суд. В рамках его юрисдикции можно кое-что сделать, и я сейчас работаю в этом направлении.
- О чем говорится в твоем иске в Европейский суд?
- Иск касается нарушения Украиной, а, конкретно - исполнительной властью, прокуратурой - Европейской конвенции по правам человека. В иске подчеркиваются ошибки в ходе предварительного следствия, невозможность защиты прав пострадавших на уровне украинской судебной системы, а также пытки и нарушение прав потерпевших.
- Кто спонсирует процесс, который ты начала в Европейском суде?
- Это специальная программа "Репортеров без границ", направленная на оказание юридической помощи журналистам. Они исходят из принципа, что ответственность за совершенное преступление наступает в любое время: сегодня, завтра или через 20 лет.
- Какова же конечная цель всех твоих судебных процедур?
- Я думаю, что ждать судебного разбирательства дела Гонгадзе в Украине придется долго. Теперь, когда американское правительство признало, что пленки Мельниченко оригинальны, то это лишний раз подтверждает: президент Кучма и его окружение причастны к похищению Георгия. И я глубоко сомневаюсь, что украинская прокуратура сможет расследовать это дело до конца, то есть обвинить Кучму, Литвина, Кравченко и Деркача. Моя задача, чтобы, по крайней мере на Западе, мы могли довести это дело до судебного разбирательства.
Я хочу создать прецедент. Мы имеем в Украине свыше 20 резонансных преступлений, которые никогда не были и вряд ли будут расследованы. Я хочу, чтобы это дело стало переломным, и доказать, что даже вопреки нежеланию следственных органов расследование можно довести до конца.
- Скажи, а есть ли какая-то другая возможность, кроме международных судов, для выяснения истины в этом преступлении?
- Еще один путь, который мы старались реализовать последние полтора года – это организовать международную комиссию по делу Гонгадзе. Реально законодательная база в Украине достаточна для того, чтобы создать такой орган. Это не должно было быть что-то чрезвычайное – учреждение комиссии извне, которая бы контролировалась из-за рубежа. Это должна быть комиссия, в которую вошли бы украинские следователи и западные эксперты, которая бы в соответствии с конвенцией о помощи в уголовных делах могла бы действовать в рамках украинского законодательства.
К сожалению, все эти полтора года украинская прокуратура утверждала, что такой возможности нет.
Была резолюция Совета Европы о создании такой комиссии, но комитет министров Совета Европы тяжело шел на это сотрудничество, поскольку украинская власть все время отрицала такую возможность.
В июне этого года мы решили пойти другим путем: если нет возможности провести прямое расследование, то, может, можно было бы создать орган по изучению ситуации вокруг самого расследования. То есть узнать, почему необходимое расследование не происходит в Украине.
Я получила поддержку от нескольких политических фракций Парламентской ассамблеи Совета Европы в июне 2002, они направили специальное обращение на бюро ПАСЕ, и там было принято решение: не будет специальной комиссии, но будет направлен специальный эксперт, который выяснит ситуацию вокруг этого (в ближайшее время с этой миссией Украину должен посетить специальный консультант ПАСЕ Ганс Христиан Крюгер). После его доклада будет решаться вопрос необходимости и мандата возможной комиссии.
Я думаю, это очень важно. Кстати, на этой осенней сессии ПАСЕ была создана специальная комиссия по расследованию преступлений против белорусских журналистов и политиков.
- Рассматриваются ли еще какие-то твои юридические иски в Украине?
- Да, в Украине сейчас на рассмотрении находятся три судебных дела. Одно - против заместителя министра внутренних дел Джиги, который утверждал, что у Георгия было много долгов. Это полная чушь. Я хочу, чтобы этот чиновник отвечал за свои слова. Судебное разбирательство назначено на ноябрь.
Есть еще дело против Генпрокуратуры за невыполнение требований потерпевших, а также дело против таращанского прокурора, который не выполнял свои служебные обязанности, когда нашли тело.
- Скажи, лично для себя ты уже определила, кто виноват в убийстве Георгия?
- Да. Я не знаю, кто был непосредственным убийцей, но уверена, что организовали это преступление Кучма, Литвин, Кравченко и Деркач.
- Какую цель они преследовали при этом?
- Конечно, это политическое убийство. Это расправа над журналистом, который очень сильно мешал. Георгий был не просто человеком, который писал о коррупции. Он, как Вячеслав Чорновил, был барометром, по которому измерялась шкала свободы в Украине.
Власти нужно было укротить прессу. Знаете, как говорил Кучма о Фельдмане: "Давайте посадим этого жида и покажем всей Украине". Так же и с Георгием: давайте убьем этого журналиста и покажем всем другим, как надо себя вести. Были, конечно, и дополнительные мотивы, но это вопросы дальнейших шагов в расследовании.
- Воссоздала ты для себя с помощью записей Мельниченко картину дней, когда было совершено преступление - 16 сентября и последующих дней?
- Я не слышала записи 16 сентября. Я воссоздала картину тех дней, когда за Георгием следили, когда были переговоры о том, как "отдать его чеченцам". Период лета 2000 и частично осени я воссоздала. У нас есть факты разговоров, но еще надо установить, как именно это происходило.
- Можно ли понимать, что исполнителями убийства были так называемые "орлы Кравченко"?
- Я в этом почти убеждена.
- А кто был главным инициатором?
- Я не могу сказать, кто был главным инициатором, но подстрекательством занимались и Литвин, и Деркач.
- Предлагали ли тебе, как Мельниченко, деньги, чтобы ты отказалась от идеи подавать иски по делу Гонгадзе?
- Никто и никогда мне ничего не предлагал.
- Недавно Александр Жир заявил в интервью Файненшл Таймс, что так, как ведет себя Мельниченко со своими записями, это "драматично". Скажи, что вообще происходит вокруг этих пленок?
- Я бы не хотела комментировать это. Это не моя привилегия - отношения Жира, Мельниченко, нынешнего руководителя следственной комиссии. Проблемы всегда существовали, и как они их решат - этот вопрос к ним. Меня интересуют эти пленки, так как они являются доказательством преступления.
- Новый генпрокурор Пискун, когда его назначали на эту должность, назвал дело Гонгадзе своим приоритетом. Каким-то образом ты почувствовала на себе его заинтересованность в установлении истины?
- Я думаю, это был такой конкурс среди кандидатов на должность генпрокурора - кто лучше всего завершит дело Гонгадзе. Пока я никаких сдвигов не ощутила. Генеральный прокурор ни разу не общался со мной.
Когда следственная группа в составе трех человек приехала две недели назад в Вашингтон якобы по этому делу и по делу Лазаренко, то я обратилась с просьбой о встрече в Госдеп, и там сказали, что передадут мою просьбу посольству. В свое время я сотрудничала с представителями ФБР, и я думала, что следственная группа Генпрокуратуры будет заинтересована встретиться со мной. К сожалению, никто со мной не выходил на связь.
Сейчас они сделали определенные уступки потерпевшей стороне, дали моему представителю Роберу Менару протоколы назначения экспертиз, в конце концов, за полтора года взяли на себя ответственность сказать, что тело принадлежит Георгию - и сделали из этого сенсацию. Но тем самым они признали, что прошлая следственная группа действовала неэффективно. У меня нет оснований судить об их нынешних шагах.
- Ты говорила, что Менару предоставили документы. О чем там речь?
- Это действительно важные материалы – протоколы назначения экспертиз. По форме это вопросы к экспертам, они очень важны в процессе расследования. Так как эксперты могут установить причину смерти, ее дату. Поэтому я требовала документы. Пока что требования потерпевших удовлетворены только частично.
- Ты активно участвовала в подготовке акции 16 сентября в Вашингтоне. Не думаешь ли ты, что на пути поиска правды можешь превратиться в политического игрока в чужой игре, когда будешь выступать с определенными лозунгами, которые будут использоваться в Украине.
- То, что я делаю, я делаю самостоятельно, так как считаю это необходимым. И никто мне не подсказывал, как это сделать лучше или хуже.
Конечно, дело Георгия - постоянный фактор политической игры. Так же это постоянный фактор политической стабильности. От его расследования зависит, будет ли Украина двигаться вперед. Мои действия влияют на политический процесс, но нельзя сказать, что таким образом я играю кому-то на руку. Я стараюсь установить истину.
- Кто помогает тебе в этом из украинских политиков или партий?
- Я общаюсь с украинскими политиками в связи со своей профессией, но я не имею никакой прямой помощи.
- Чем ты занимаешься в Вашингтоне?
- Я работаю на радио "Свобода", а также исследую украинские вопросы в Университете Джорджа Вашингтона. Пишу статьи, так, в октябре в Journal of Democracy выйдет наша общая с Надей Дюк статья – исследование, которое касается последних политических процессов в Украине.
- Ты, наверно, слышала об одной из самых распространенных версий событий вокруг убийства Георгия – что США использовали или даже организовали это дело, чтобы сделать Ющенко президентом Украины. Как ты относишься к такому сценарию?
- Я считаю, что это полный абсурд. Что я сейчас почувствовала в Америке? Им принципиально нужно установить правду в этом преступлении. Это не пафосные слова. На самом деле американцы наивные. Они думают, что весь мир может быть справедливым, и эту свободу они стремятся принести всему миру, часто беря на себя роль миссионеров. Украинцам это сложно понять, поскольку во всем они видят двойное, тройное или еще какое-то дно.
- Еще один вопрос, который я для себя до конца не выяснил. Почему тогда, в апреле 2001, ты уехала в США?
- В июле 2000 мы не смогли оценить опасность, поэтому я не хотела больше совершать таких ошибок. Во-вторых, когда я услышала записи, я поняла, что в этом государстве мне вряд ли удастся довести расследование до конца.
В какой-то момент я поняла, что нахожусь в эпицентре политического скандала, и как оппозиции, так и власти, если нужно будет ситуацию радикализовать, они могут совершить какие-то действия против нашей семьи. Я просто подставляю себя и своих детей под удар.
Я не могла быть спокойной ни секунды: дети жили с моими родителями, я не могла их привезти в Киев, я не могла их оставить в квартире, боялась, чтобы они выходили на улицу. Все эти моменты кажутся мелочами, но на самом деле они стали критериями, почему мы уехали. Проанализировав все это, я решилась на этот шаг.
- Мирослава, как дочери? Они уже понимают, что случилось с их отцом?
- Я думаю, что они многое понимают. Еще раньше они спрашивали: "Вот ты, мама, говоришь, наш папа на небе, а мы его не видим". Меня очень поразило, когда во время митинга-реквиема в Вашингтоне 15 сентября, невзирая на проливной дождь, они простояли возле меня больше часа, держа в руках украинский флаг.
Им по пять лет, и они уже ходят в школу. Читают и пишут на украинском. Они все хорошо помнят об Украине. Могу рассказать случай. Однажды Нана не захотела идти на пляж: "Нет, мама, я не хочу, не хочу на солнце, а то загорю и стану американкой. А я хочу быть украинкой".
- Какие у тебя планы на будущее? Планируешь ли вернуться в Украину?
- Я еще не знаю.
- Твой статус дает возможность приехать в Украину на похороны Георгия?
- Я сейчас в процессе решения этого вопроса с американским правительством.
- Мирослава, ты подаешь иск в Европейский суд по правам человека. Но раньше вроде были сообщения, что ты готовишь заявление и в американский суд, и это якобы должен был быть иск непосредственно против Кучмы?
- Мое решение объясняется требованиями законодательства США. Я провела консультации с американскими юристами. Первая проблема иска – это финансы. Американские адвокаты стоят довольно дорого, и без решения этого вопроса дальше двигаться невозможно.
Второй нюанс – это юрисдикция. Эта очень сложная процедура – подать иск против государственного деятеля другой страны. И пока Леонид Кучма является президентом Украины, он имеет соответствующий иммунитет и его в принципе невозможно привлечь к ответственности.
Что касается других причастных к организации убийства Георгия - Литвина, Кравченко, Деркача - это требует дополнительного расследования. Нам нужно иметь все доказательства, что эти люди были причастны к убийству Георгия. Кажется, у нас есть необходимые доказательства. Но они должны быть достаточно обоснованы, чтобы американской суд принял дело к рассмотрению.
Еще один момент - чтобы подать иск против человека, необходимо, чтобы он либо физически присутствовал в США, либо юридически. То есть этот человек должен иметь или имущество, или счета на территории Америки. Из-за всего этого процесс подачи иска в американский суд пока откладывается.
- То есть тебе надо знать просто номера счетов окружения Кучмы в Америке...
- Ну, не только, но это был бы хороший толчок для дальнейших действий.
- ...И если появятся доказательства, которые дадут возможность подать иск против Кучмы, ты это сделаешь?
- Конечно. Ты что, хочешь, чтобы я через прессу попросила, чтобы мне дали счета Кучмы?
- Да.
- Хорошо. Господа, если у кого-то есть номера счетов Кучмы в США, обнародовать их было бы полезно для дела!
- Итак, сейчас выходит интересная ситуация: раньше Кучма держал окружение на крючке, а может оказаться так, что окружение будет его держать.
- Я думаю, они уже давно друг друга держат на крючке, но в окружении должен появиться кто-то более умный, кто осознает, что оставаться рядом с этим президентом означает в перспективе разделить с ним и ответственность.
Кстати, кроме названных уже вариантов судебного процесса, есть еще один. Недавно был создан международный уголовный суд. В рамках его юрисдикции можно кое-что сделать, и я сейчас работаю в этом направлении.
- О чем говорится в твоем иске в Европейский суд?
- Иск касается нарушения Украиной, а, конкретно - исполнительной властью, прокуратурой - Европейской конвенции по правам человека. В иске подчеркиваются ошибки в ходе предварительного следствия, невозможность защиты прав пострадавших на уровне украинской судебной системы, а также пытки и нарушение прав потерпевших.
- Кто спонсирует процесс, который ты начала в Европейском суде?
- Это специальная программа "Репортеров без границ", направленная на оказание юридической помощи журналистам. Они исходят из принципа, что ответственность за совершенное преступление наступает в любое время: сегодня, завтра или через 20 лет.
- Какова же конечная цель всех твоих судебных процедур?
- Я думаю, что ждать судебного разбирательства дела Гонгадзе в Украине придется долго. Теперь, когда американское правительство признало, что пленки Мельниченко оригинальны, то это лишний раз подтверждает: президент Кучма и его окружение причастны к похищению Георгия. И я глубоко сомневаюсь, что украинская прокуратура сможет расследовать это дело до конца, то есть обвинить Кучму, Литвина, Кравченко и Деркача. Моя задача, чтобы, по крайней мере на Западе, мы могли довести это дело до судебного разбирательства.
Я хочу создать прецедент. Мы имеем в Украине свыше 20 резонансных преступлений, которые никогда не были и вряд ли будут расследованы. Я хочу, чтобы это дело стало переломным, и доказать, что даже вопреки нежеланию следственных органов расследование можно довести до конца.
- Скажи, а есть ли какая-то другая возможность, кроме международных судов, для выяснения истины в этом преступлении?
- Еще один путь, который мы старались реализовать последние полтора года – это организовать международную комиссию по делу Гонгадзе. Реально законодательная база в Украине достаточна для того, чтобы создать такой орган. Это не должно было быть что-то чрезвычайное – учреждение комиссии извне, которая бы контролировалась из-за рубежа. Это должна быть комиссия, в которую вошли бы украинские следователи и западные эксперты, которая бы в соответствии с конвенцией о помощи в уголовных делах могла бы действовать в рамках украинского законодательства.
К сожалению, все эти полтора года украинская прокуратура утверждала, что такой возможности нет.
Была резолюция Совета Европы о создании такой комиссии, но комитет министров Совета Европы тяжело шел на это сотрудничество, поскольку украинская власть все время отрицала такую возможность.
В июне этого года мы решили пойти другим путем: если нет возможности провести прямое расследование, то, может, можно было бы создать орган по изучению ситуации вокруг самого расследования. То есть узнать, почему необходимое расследование не происходит в Украине.
Я получила поддержку от нескольких политических фракций Парламентской ассамблеи Совета Европы в июне 2002, они направили специальное обращение на бюро ПАСЕ, и там было принято решение: не будет специальной комиссии, но будет направлен специальный эксперт, который выяснит ситуацию вокруг этого (в ближайшее время с этой миссией Украину должен посетить специальный консультант ПАСЕ Ганс Христиан Крюгер). После его доклада будет решаться вопрос необходимости и мандата возможной комиссии.
Я думаю, это очень важно. Кстати, на этой осенней сессии ПАСЕ была создана специальная комиссия по расследованию преступлений против белорусских журналистов и политиков.
- Рассматриваются ли еще какие-то твои юридические иски в Украине?
- Да, в Украине сейчас на рассмотрении находятся три судебных дела. Одно - против заместителя министра внутренних дел Джиги, который утверждал, что у Георгия было много долгов. Это полная чушь. Я хочу, чтобы этот чиновник отвечал за свои слова. Судебное разбирательство назначено на ноябрь.
Есть еще дело против Генпрокуратуры за невыполнение требований потерпевших, а также дело против таращанского прокурора, который не выполнял свои служебные обязанности, когда нашли тело.
- Скажи, лично для себя ты уже определила, кто виноват в убийстве Георгия?
- Да. Я не знаю, кто был непосредственным убийцей, но уверена, что организовали это преступление Кучма, Литвин, Кравченко и Деркач.
- Какую цель они преследовали при этом?
- Конечно, это политическое убийство. Это расправа над журналистом, который очень сильно мешал. Георгий был не просто человеком, который писал о коррупции. Он, как Вячеслав Чорновил, был барометром, по которому измерялась шкала свободы в Украине.
Власти нужно было укротить прессу. Знаете, как говорил Кучма о Фельдмане: "Давайте посадим этого жида и покажем всей Украине". Так же и с Георгием: давайте убьем этого журналиста и покажем всем другим, как надо себя вести. Были, конечно, и дополнительные мотивы, но это вопросы дальнейших шагов в расследовании.
- Воссоздала ты для себя с помощью записей Мельниченко картину дней, когда было совершено преступление - 16 сентября и последующих дней?
- Я не слышала записи 16 сентября. Я воссоздала картину тех дней, когда за Георгием следили, когда были переговоры о том, как "отдать его чеченцам". Период лета 2000 и частично осени я воссоздала. У нас есть факты разговоров, но еще надо установить, как именно это происходило.
- Можно ли понимать, что исполнителями убийства были так называемые "орлы Кравченко"?
- Я в этом почти убеждена.
- А кто был главным инициатором?
- Я не могу сказать, кто был главным инициатором, но подстрекательством занимались и Литвин, и Деркач.
- Предлагали ли тебе, как Мельниченко, деньги, чтобы ты отказалась от идеи подавать иски по делу Гонгадзе?
- Никто и никогда мне ничего не предлагал.
- Недавно Александр Жир заявил в интервью Файненшл Таймс, что так, как ведет себя Мельниченко со своими записями, это "драматично". Скажи, что вообще происходит вокруг этих пленок?
- Я бы не хотела комментировать это. Это не моя привилегия - отношения Жира, Мельниченко, нынешнего руководителя следственной комиссии. Проблемы всегда существовали, и как они их решат - этот вопрос к ним. Меня интересуют эти пленки, так как они являются доказательством преступления.
- Новый генпрокурор Пискун, когда его назначали на эту должность, назвал дело Гонгадзе своим приоритетом. Каким-то образом ты почувствовала на себе его заинтересованность в установлении истины?
- Я думаю, это был такой конкурс среди кандидатов на должность генпрокурора - кто лучше всего завершит дело Гонгадзе. Пока я никаких сдвигов не ощутила. Генеральный прокурор ни разу не общался со мной.
Когда следственная группа в составе трех человек приехала две недели назад в Вашингтон якобы по этому делу и по делу Лазаренко, то я обратилась с просьбой о встрече в Госдеп, и там сказали, что передадут мою просьбу посольству. В свое время я сотрудничала с представителями ФБР, и я думала, что следственная группа Генпрокуратуры будет заинтересована встретиться со мной. К сожалению, никто со мной не выходил на связь.
Сейчас они сделали определенные уступки потерпевшей стороне, дали моему представителю Роберу Менару протоколы назначения экспертиз, в конце концов, за полтора года взяли на себя ответственность сказать, что тело принадлежит Георгию - и сделали из этого сенсацию. Но тем самым они признали, что прошлая следственная группа действовала неэффективно. У меня нет оснований судить об их нынешних шагах.
- Ты говорила, что Менару предоставили документы. О чем там речь?
- Это действительно важные материалы – протоколы назначения экспертиз. По форме это вопросы к экспертам, они очень важны в процессе расследования. Так как эксперты могут установить причину смерти, ее дату. Поэтому я требовала документы. Пока что требования потерпевших удовлетворены только частично.
- Ты активно участвовала в подготовке акции 16 сентября в Вашингтоне. Не думаешь ли ты, что на пути поиска правды можешь превратиться в политического игрока в чужой игре, когда будешь выступать с определенными лозунгами, которые будут использоваться в Украине.
- То, что я делаю, я делаю самостоятельно, так как считаю это необходимым. И никто мне не подсказывал, как это сделать лучше или хуже.
Конечно, дело Георгия - постоянный фактор политической игры. Так же это постоянный фактор политической стабильности. От его расследования зависит, будет ли Украина двигаться вперед. Мои действия влияют на политический процесс, но нельзя сказать, что таким образом я играю кому-то на руку. Я стараюсь установить истину.
- Кто помогает тебе в этом из украинских политиков или партий?
- Я общаюсь с украинскими политиками в связи со своей профессией, но я не имею никакой прямой помощи.
- Чем ты занимаешься в Вашингтоне?
- Я работаю на радио "Свобода", а также исследую украинские вопросы в Университете Джорджа Вашингтона. Пишу статьи, так, в октябре в Journal of Democracy выйдет наша общая с Надей Дюк статья – исследование, которое касается последних политических процессов в Украине.
- Ты, наверно, слышала об одной из самых распространенных версий событий вокруг убийства Георгия – что США использовали или даже организовали это дело, чтобы сделать Ющенко президентом Украины. Как ты относишься к такому сценарию?
- Я считаю, что это полный абсурд. Что я сейчас почувствовала в Америке? Им принципиально нужно установить правду в этом преступлении. Это не пафосные слова. На самом деле американцы наивные. Они думают, что весь мир может быть справедливым, и эту свободу они стремятся принести всему миру, часто беря на себя роль миссионеров. Украинцам это сложно понять, поскольку во всем они видят двойное, тройное или еще какое-то дно.
- Еще один вопрос, который я для себя до конца не выяснил. Почему тогда, в апреле 2001, ты уехала в США?
- В июле 2000 мы не смогли оценить опасность, поэтому я не хотела больше совершать таких ошибок. Во-вторых, когда я услышала записи, я поняла, что в этом государстве мне вряд ли удастся довести расследование до конца.
В какой-то момент я поняла, что нахожусь в эпицентре политического скандала, и как оппозиции, так и власти, если нужно будет ситуацию радикализовать, они могут совершить какие-то действия против нашей семьи. Я просто подставляю себя и своих детей под удар.
Я не могла быть спокойной ни секунды: дети жили с моими родителями, я не могла их привезти в Киев, я не могла их оставить в квартире, боялась, чтобы они выходили на улицу. Все эти моменты кажутся мелочами, но на самом деле они стали критериями, почему мы уехали. Проанализировав все это, я решилась на этот шаг.
- Мирослава, как дочери? Они уже понимают, что случилось с их отцом?
- Я думаю, что они многое понимают. Еще раньше они спрашивали: "Вот ты, мама, говоришь, наш папа на небе, а мы его не видим". Меня очень поразило, когда во время митинга-реквиема в Вашингтоне 15 сентября, невзирая на проливной дождь, они простояли возле меня больше часа, держа в руках украинский флаг.
Им по пять лет, и они уже ходят в школу. Читают и пишут на украинском. Они все хорошо помнят об Украине. Могу рассказать случай. Однажды Нана не захотела идти на пляж: "Нет, мама, я не хочу, не хочу на солнце, а то загорю и стану американкой. А я хочу быть украинкой".
- Какие у тебя планы на будущее? Планируешь ли вернуться в Украину?
- Я еще не знаю.
- Твой статус дает возможность приехать в Украину на похороны Георгия?
- Я сейчас в процессе решения этого вопроса с американским правительством.
