Интервью Мельниченко-2: "Слушания в Сан-Франциско растут из показаний Лазаренко"
Пятница, 20 сентября 2002, 16:06
Вашему вниманию предлагается продолжение интервью Николая Мельниченко британской газете Financial Times, первая часть которого была опубликована накануне. Как следует из текста материала, этот разговор с корреспондентом FT состоялся в мае 2002 года, после показаний экс-майора Большому жюри в Сан-Франциско. И, очевидно, некоторые отмеченные в этом отрывке вопросы из жизни Мельниченко уже решились.
Начало интервью ЧИТАЙТЕ ЗДЕСЬ.
Financial Times: Deutsche Welle цитировало Ваши слова о том, что представитель ЦРУ появился на предыдущих слушаниях Большого жюри 11 апреля и подтвердил, что радары ("Кольчуга") были в Ираке.
Мельниченко: Эта цитата была немножко неправильной. Это чисто технический момент. Журналист несколько поспешил. Все охотятся за сенсациями. Конечно, было бы хорошо выпустить хороший, аналитический материал – в этом есть своя ценность. Но иногда происходит, что людям нужно что-то быстро сделать. Это было для радио.
FT: Говорили ли Вы, что представитель ЦРУ был на слушании?
М: Нет, это было не совсем так. Содержание то, но это несколько неправильно. Да, я давал интервью, но информация, которую мне приписывают не совсем правильная.
FT: Как же было на самом деле?
М: Это не для прессы.
FT: Были ли на слушании 11 апреля другие свидетели?
М: Я могу говорить только о моих собственных показаниях.
FT: О что Вы свидетельствовали на этом слушании?
М: Большинство моих показаний и вопросов касались записей о продаже Кольчуг в Ирак. Я привез с собой эти записи и передал их суду. Меня также спросили, почему я не привез все мои записи.
FT: Спрашивали ли Вас о Лазаренко?
(Замечание: Марта Борщ – помощник прокурора США, которая вызвала господина Мельниченко на заседание Большого жюри, занимается расследованием дела Павла Лазаренко по отмыванию грязных денег. Павел Лазаренко был премьер-министром Украины в 1996-1997 годах).
М: Нет. Мне не задали ни одного вопроса о Лазаренко. Подумайте, что я им мог дать на Лазаренко? Почему им следует проводить еще какие-то дополнительные слушания по Лазаренко? Большое жюри решает предъявлять обвинение или нет. Лазаренко обвинение уже было предъявлено. Суд над ним начнется уже в ноябре. Эти слушания Большого жюри были не о Лазаренко, они - о других высших должностных лицах Украины.
FT: Вы думаете, они рассматривают возможность предъявления обвинения Кучме?
М: Я не знаю. Как Вы думаете, если я записывал Кучму, то против кого они могут собирать свидетельства?
Я думаю, что ноги этих слушаний растут из показаний Лазаренко. Мне не известно, что сказал Лазаренко, но я наверняка знаю, что Кучма очень боится того, что Лазаренко может сказать. Из записей видно, что Кучма говорил об этом не один раз.
(Замечание: Господин Лазаренко борется в суде против обвинений в отмывании грязных денег и отрицает свое участие в коррупции. В заявлении, обнародованном одним из его защитников в июне 2000 года, сказано, что господин Кучма "закрывал глаза, полностью одобрял, и фактически участвовал "в его "бизнес-деятельности" во время работы на должности в правительстве Украины".
Господин Кучма заявил, что назначение Лазаренко на должность премьер-министра было его "самой большой ошибкой" и он сразу не знал, что Лазаренко задействован в коррупции).
FT: Сколько записей Вы привезли с собой в Соединенные Штаты?
М: В Америке у меня ничего нет. Все мои записи находятся в надежном месте в Европе. Я не могу привезти их в Соединенные Штаты, потому что тогда я буду обязан передать их Министерству юстиции.
Самым главным сейчас является продвижение в расшифровке записей, и, потом, в расследовании преступлений, которые там обсуждаются. Мы вынуждены прийти к какому-то консенсусу. У меня создалось впечатление, что органы США имеют разведывательную информацию, и немало. Им просто нужно подтверждение. Им также нужно подтверждение того, кто работает шпионами для других стран в Украине, или для Украины. Но это секретная информация, и ее я не отдам.
FT: За что Вас могли бы посадить в тюрьму?
М: За неуважение к решению суда. В законодательстве США есть положение, по которому человека могут посадить в тюрьму на полгода. Суд решил, что я должен передать все, что я имею, а я не передаю.
Министерство юстицию должно понимать, что я хочу помочь, но мне нужна письменная гарантия, что они получат только то, что в их юрисдикции, то, что они расследуют. Больше я не могу отдать.
FT: Вы готовы сесть в тюрьму, если такое решение будет принято?
М: Я не передам все мои записи. Я их не отдам. Для меня никакой трагедии нет в том, чтобы отсидеть шесть месяцев, но было бы ужасным стать изменником своей Родины. Шесть месяцев скоро забудутся, но изменник - это на всю жизнь, и для тебя и для твоих детей, и для близких.
Более того, я говорил с самого начала, когда я еще был в Европе и получил статус беженца в Соединенных Штатах, что я готов помочь правоохранительным органам США только если это не противоречит законам Украины.
(Замечание: После побега из Украины в ноябре 2000 года, господин Мельниченко, его жена и дочь жили тайно в одной из Европейских стран, название которой он никогда не обнародует. Он получил статус политического беженца в США в апреле 2000 года).
Мне действительно жаль, что все случилось таким образом, что уже почти год я вынужден летать в Европу, работать там над моими записями и потом возвращаться назад сюда.
Подход правительства США состоит в том, что: мы дали тебе убежище в Америке, это теперь твой дом, ты вынужден продемонстрировать свою лояльность тем, что передашь доказательства. С их точки зрения - это имеет смысл. Мне кажется, что они думали, что мы хотим поселиться здесь и забыть об Украине.
Я не хочу выглядеть так, вроде бы я жалуюсь. Мы благодарны Америке за прием, но мы хотим домой. Украина - красивая страна, хорошая страна. Мы хотим жить в Украине.
FT: Объясняло ли Вам Министерство юстиции когда-нибудь, зачем они хотят иметь записи?
М: Нет, они не должны объяснять.
FT: И что, Вы никогда во время судебного заседания по повестке не слышали аргументации, почему Министерство юстиции хочет эти вещи? Или ваши адвокаты?
М: Нет. Возможно, они имели какую-то аргументацию, но я к не ней не имел доступа. Просто "отдай их" и все.
Далее следует.
Читайте также:
Интервью Мельниченко FT. Часть 1
Начало интервью ЧИТАЙТЕ ЗДЕСЬ.
Financial Times: Deutsche Welle цитировало Ваши слова о том, что представитель ЦРУ появился на предыдущих слушаниях Большого жюри 11 апреля и подтвердил, что радары ("Кольчуга") были в Ираке.
Мельниченко: Эта цитата была немножко неправильной. Это чисто технический момент. Журналист несколько поспешил. Все охотятся за сенсациями. Конечно, было бы хорошо выпустить хороший, аналитический материал – в этом есть своя ценность. Но иногда происходит, что людям нужно что-то быстро сделать. Это было для радио.
FT: Говорили ли Вы, что представитель ЦРУ был на слушании?
М: Нет, это было не совсем так. Содержание то, но это несколько неправильно. Да, я давал интервью, но информация, которую мне приписывают не совсем правильная.
FT: Как же было на самом деле?
М: Это не для прессы.
FT: Были ли на слушании 11 апреля другие свидетели?
М: Я могу говорить только о моих собственных показаниях.
FT: О что Вы свидетельствовали на этом слушании?
М: Большинство моих показаний и вопросов касались записей о продаже Кольчуг в Ирак. Я привез с собой эти записи и передал их суду. Меня также спросили, почему я не привез все мои записи.
FT: Спрашивали ли Вас о Лазаренко?
(Замечание: Марта Борщ – помощник прокурора США, которая вызвала господина Мельниченко на заседание Большого жюри, занимается расследованием дела Павла Лазаренко по отмыванию грязных денег. Павел Лазаренко был премьер-министром Украины в 1996-1997 годах).
М: Нет. Мне не задали ни одного вопроса о Лазаренко. Подумайте, что я им мог дать на Лазаренко? Почему им следует проводить еще какие-то дополнительные слушания по Лазаренко? Большое жюри решает предъявлять обвинение или нет. Лазаренко обвинение уже было предъявлено. Суд над ним начнется уже в ноябре. Эти слушания Большого жюри были не о Лазаренко, они - о других высших должностных лицах Украины.
FT: Вы думаете, они рассматривают возможность предъявления обвинения Кучме?
М: Я не знаю. Как Вы думаете, если я записывал Кучму, то против кого они могут собирать свидетельства?
Я думаю, что ноги этих слушаний растут из показаний Лазаренко. Мне не известно, что сказал Лазаренко, но я наверняка знаю, что Кучма очень боится того, что Лазаренко может сказать. Из записей видно, что Кучма говорил об этом не один раз.
(Замечание: Господин Лазаренко борется в суде против обвинений в отмывании грязных денег и отрицает свое участие в коррупции. В заявлении, обнародованном одним из его защитников в июне 2000 года, сказано, что господин Кучма "закрывал глаза, полностью одобрял, и фактически участвовал "в его "бизнес-деятельности" во время работы на должности в правительстве Украины".
Господин Кучма заявил, что назначение Лазаренко на должность премьер-министра было его "самой большой ошибкой" и он сразу не знал, что Лазаренко задействован в коррупции).
FT: Сколько записей Вы привезли с собой в Соединенные Штаты?
М: В Америке у меня ничего нет. Все мои записи находятся в надежном месте в Европе. Я не могу привезти их в Соединенные Штаты, потому что тогда я буду обязан передать их Министерству юстиции.
Самым главным сейчас является продвижение в расшифровке записей, и, потом, в расследовании преступлений, которые там обсуждаются. Мы вынуждены прийти к какому-то консенсусу. У меня создалось впечатление, что органы США имеют разведывательную информацию, и немало. Им просто нужно подтверждение. Им также нужно подтверждение того, кто работает шпионами для других стран в Украине, или для Украины. Но это секретная информация, и ее я не отдам.
FT: За что Вас могли бы посадить в тюрьму?
М: За неуважение к решению суда. В законодательстве США есть положение, по которому человека могут посадить в тюрьму на полгода. Суд решил, что я должен передать все, что я имею, а я не передаю.
Министерство юстицию должно понимать, что я хочу помочь, но мне нужна письменная гарантия, что они получат только то, что в их юрисдикции, то, что они расследуют. Больше я не могу отдать.
FT: Вы готовы сесть в тюрьму, если такое решение будет принято?
М: Я не передам все мои записи. Я их не отдам. Для меня никакой трагедии нет в том, чтобы отсидеть шесть месяцев, но было бы ужасным стать изменником своей Родины. Шесть месяцев скоро забудутся, но изменник - это на всю жизнь, и для тебя и для твоих детей, и для близких.
Более того, я говорил с самого начала, когда я еще был в Европе и получил статус беженца в Соединенных Штатах, что я готов помочь правоохранительным органам США только если это не противоречит законам Украины.
(Замечание: После побега из Украины в ноябре 2000 года, господин Мельниченко, его жена и дочь жили тайно в одной из Европейских стран, название которой он никогда не обнародует. Он получил статус политического беженца в США в апреле 2000 года).
Мне действительно жаль, что все случилось таким образом, что уже почти год я вынужден летать в Европу, работать там над моими записями и потом возвращаться назад сюда.
Подход правительства США состоит в том, что: мы дали тебе убежище в Америке, это теперь твой дом, ты вынужден продемонстрировать свою лояльность тем, что передашь доказательства. С их точки зрения - это имеет смысл. Мне кажется, что они думали, что мы хотим поселиться здесь и забыть об Украине.
Я не хочу выглядеть так, вроде бы я жалуюсь. Мы благодарны Америке за прием, но мы хотим домой. Украина - красивая страна, хорошая страна. Мы хотим жить в Украине.
FT: Объясняло ли Вам Министерство юстиции когда-нибудь, зачем они хотят иметь записи?
М: Нет, они не должны объяснять.
FT: И что, Вы никогда во время судебного заседания по повестке не слышали аргументации, почему Министерство юстиции хочет эти вещи? Или ваши адвокаты?
М: Нет. Возможно, они имели какую-то аргументацию, но я к не ней не имел доступа. Просто "отдай их" и все.
Далее следует.
Читайте также:
Интервью Мельниченко FT. Часть 1
