Вогнища амбiцiй
Среда, 7 августа 2002, 11:46
На Украине идет война. Киевское "Динамо" и донецкий "Шахтер" шумно выясняют отношения на зеленых полях и за их пределами. Игорь Порошин о противостоянии двух самых богатых футбольных клубов Восточной Европы.
Нет ничего скучнее драки без причины. Счет на табло, даже самый загадочный, быстро забывается. Другое дело – старые счеты. Кастилия вновь завоевывает Каталонию, когда "Реал" обыгрывает "Барсу". Победа "Барсы" над "Реалом" дарит Каталонии иллюзию освобождения от гнета испанской короны. Победа "Лацио" над "Ромой" воскрешает Муссолини. По крайней мере, его тень. Победа "Ромы" над "Лацио" ставит эту тень на место. С недавних пор в Европе появилось еще одно регулярное футбольное мероприятие, результаты которого зрители склонны принимать близко к сердцу и толковать символически. Столкновение донецкого "Шахтера" и киевского "Динамо" – самое интересное, что есть сегодня на футбольных полях Восточной Европы. Организаторы и постановщики этого спектакля – владельцы команд, украинские олигархи Григорий Суркис и Ринат Ахметов. Разрешите представить.
Суркис
Григорий Суркис – бизнесмен из тени времен заката Советской империи. На таких, как он, охотились мудрый полковник Знаменский, энергичный майор Томин и заядлая курильщица, эксперт Кибрит. У таких угонял тачки Юрий Деточкин. Шведского, увы, нет, есть только немецкий, но он будет стоить двести. Возьмите себя в руки, Козлодоев.
Суркис – представитель того самого, преследуемого советским УК анонимного меньшинства – "кое-кого", кто у нас порой честно жить не хочет. Знаем мы, что значит ваше честно – сто пятьдесят рублей, пиво-моча, "праздничные" продуктовые наборы, польская стенка, чешские ботинки. Другой жизни хотел сын одесского военврача Григорий Суркис. За другой жизнью он отправился в Киев.
Григорий Суркис – классический снабженец, бизнесмен в своем отечестве. Его первая доходная должность – начальник отдела материально-технического снабжения капитального строительства киевского горисполкома.
Его первый масштабный бизнес-проект – обеспечение поставок керамической плитки то ли из Румынии, то ли из Болгарии в Киев транзитом через порт родной Одессы. А где же в это время прохлаждались наши дорогие знатоки? Операция с плиткой проходила под патронажем председателя горисполкома товарища Згурского. Курите, Зина, курите.
Згурский сразу заметил Суркиса и приблизил к себе. Его впечатляла предприимчивость этого одесского парня, энергия и твердость, с какой он вел дела. Его умение располагать к себе нужных людей.
К тому времени, когда предприимчивость перестала считаться чем-то предосудительным и подсудным, Суркис познакомился уже со всеми нужными людьми города Киева. А к моменту распада Советского Союза сформировалась группа, которую в столице Украины называют "великолепной семеркой". Виктор Медведчук – блестящий юрист, стратег и дипломат, летом нынешнего года занявший пост главы администрации президента, банкир Юрий Лях, Григорий Суркис со своим младшим братом Игорем, старый волк Валентин Згурский с его старыми связями, ученый-математик Богдан Губский и Юрий Карпенко, о котором мало что известно, может быть потому, что он не столь великолепен, как остальные.
Если представить эти семь человек как одно целое, то анатомический портрет получившегося могущественного существа можно снабдить следующими примечаниями. Згурский – благородные седины "великолепной семерки". Карпенко – какой-то секретный, невидимый глазу орган. Медведчук, Губский, Лях – мозг, нюх и зрение союза. Они вырабатывают стратегию, определяют тактику и приводят в действие руки – Григория Суркиса, который ведет переговоры и заключает сделки, и окончание рук, кулаки – Игоря Суркиса, – специалиста по вопросам безопасности и взаимоотношений с конкурентами.
Конкуренты, впрочем, Суркису почти не мешали. Чему более всего поспособствовал футбол. Осенью 1993 года "великолепная семерка" воцарилась в киевском "Динамо" – самой известной в Европе украинской фирме, национальной святыне, к тому времени разоренной и разворованной.
Суркис очень любит футбол. Ему было три года, когда он увидел первый футбольный матч на стадионе (его мать – дочь одесского теле- и радиокомментатора). А когда в 1961 году киевское "Динамо" прервало гегемонию московских клубов, выиграв чемпионат Советского Союза, двенадцатилетний одесский мальчик Гриша рыдал от счастья.
Сорокачетырехлетнему Григорию Суркису в пору было снова плакать, когда он ознакомился с финансовыми бумагами киевского "Динамо". Представьте себе, на клубе, который выручил за три года $20 млн на продаже Михайличенко, Заварова, Протасова, Литовченко, Юрана и Саленко, висел трехмиллионный долг. Но все вернулось сторицей. Суркис стал хозяином "Динамо" и вместе с тем получил роль спасителя национальной святыни. Эта роль оплачивается по высшему тарифу. Он приблизился к президенту Кравчуку на расстояние уха, стал самым белым, самым законным, самым респектабельным и самым народным бизнесменом страны.
Он очень быстро привел дела "Динамо" в порядок. В течение года скупил всех сколько-нибудь перспективных хлопцев и даже у России умыкнул пару видных игроков – Леоненко и Калитвинцева. По всей бывшей Империи быстро разнеслась молва о его щедрости: по приезде в Киев футболисты получали два комплекта ключей – от квартиры и иномарки, а также конверт с подъемными.
"Динамо" стали называть первым европейским клубом на постсоветском пространстве. Суркис смотрел дальше. Он рвался в Европу и в какой-то момент даже решил, что она примет его, такого успешного, богатого, даже со всеми его вредными привычками.
За день до матча Лиги чемпионов с греческим "Панатинаикосом" клубные "мерседесы" киевского "Динамо" пришвартовались у Дома торговли на улице Артема. Из одной машины вышел испанский судья Лопес Ньето и в сопровождении сотрудников клуба проследовал в меховую секцию популярного киевского магазина. Там хлебосольные хозяева попытались вручить Лопесу Ньето пару знатных шуб. Ньето с улыбкой отказался от подарка: "У нас, знаете ли, в Испании жарко". Вернувшись домой, Ньето, как и предписывает инструкция, настрочил рапорт. "Динамо" немедленно отстранили от участия в еврокубках на три года. Понадобился юридический талант Медведчука и президентский вес Кравчука, чтобы уговорить чиновников УЕФА скостить срок дисквалификации до одного года.
Ахметов
Чем занимался Ахметов в то время, когда Суркис стал править киевским "Динамо", знают очень немногие. И те, кто действительно знают, – молчат. Остальные рассказывают легенды. Я слышал такую: его первоначальным капиталом был большой выигрыш за карточным столом. Собственно, Ахметов до недавних пор существовал как миф, как непроверенный слух. Все знали, что в Донецке есть человек по имени Ринат, что он очень молод, фантастически удачлив в бизнесе, что он ворочает миллионами, практически не выходя из своей хорошо укрепленной резиденции, разбитой на территории бывшего ботанического сада города Донецка, и что это его затворничество, почти анонимность, имеет прямое отношение к войне за обладание Донбассом – возможно, самым лакомым, самым сочным куском Украины. Еще два года назад в мире не было и тысячи людей, которые бы могли описать, как выглядит уроженец и житель Донецка Ринат Леонидович Ахметов. Теперь его знает вся Украина.
Рыжая, просто уложенная челка, маленький рот, вполне восточный овал лица, нос с внезапной горбинкой. Ахметову тридцать четыре года, но можно дать двадцать восемь. В его манерах и мягкой речи есть что-то застенчивое, во всяком случае, явная непривычка быть на виду – полный контраст с вальяжным и раскованным Суркисом, последние десять лет живущим в телевизоре.
Есть популярная житейская наука, нечто вроде теории Ламброзо времен постиндустриального капитализма, – умение по жестам и строю речи угадывать размер состояния собеседника. Когда вы видите Ахметова, трудно поверить, что перед вами самый богатый человек Украины. Если не смотреть в глаза. В глазах – подлинная его цена. Холодная, спокойная, голубая пропасть – бездна самообладания. Глаза на миллиард у.е.
"Понимаешь, это другое качество богатства, – говорил мне про Ахметова, оценивая его состояние, один московский человек, которому не раз приходилось пожимать руку и донецкому, и киевскому олигарху. – На этом уровне деньги как бы перестают быть деньгами и превращаются в абстракцию, род духовной энергии. Человек вновь становится самим собой. Я не знаю, кем был Ахметов десять лет назад. Но сегодня я вижу перед собой порядочного человека. Я думаю, что такая трансформация происходит, когда у человека есть миллиард. У Суркиса миллиарда нет".
"Для того чтобы делать инвестиции в футбол, нужно любить футбол больше, чем деньги", – повторяет Ахметов. Но футбол начинался для Ахметова скорее как общественная повинность. Он пришел в "Шахтер" после кошмарной смерти прежнего хозяина клуба Александра Брагина – прямо во время матча в VIP-ложе стадиона разорвалась бомба дистанционного управления. Ахметов дружил с Брагиным, но, говорят, не одобрял его увлечения футболом. Во всяком случае, не вполне понимал, зачем люди тратят на эту забаву миллионы – блэк-джек и бильярд ему нравились больше. Взять "Шахтер" под свою опеку его обязывало положение, положение самого богатого человека Донбасса.
Впрочем, вскоре Ахметов понял, чем футбол лучше казино. В казино ты отдаешься судьбе. Если ты владеешь футбольным клубом, ты можешь подчинить ее себе. Ни одно другое мужское увлечение не дает возможности почувствовать себя игроком на бирже, полководцем и Господом Богом одновременно. И еще любовником – в случае Ахметова. Он просто влюбился, по уши втрескался в футбол.
Реконструировал стадион, затем потратил $20 млн на строительство новой тренировочной базы – возможно, лучшей в Европе. Стал прикупать игроков.
Поначалу Киев благодушно реагировал на новости из Донецка. "Это здорово, что в Донецке строят сильный клуб. Конкуренция сделает украинский футбол сильнее", – снисходительно говорил в телекамеру Суркис.
В самом деле, "Динамо" нуждалось в хорошем спарринг-партнере. Украинский чемпионат был для чемпиона довольно бессмысленным мероприятием – учебным полигоном, где в условиях мышиного сопротивления киевское "Динамо" проводило маневры перед европейскими баталиями. Но вскоре выяснилось, что "Шахтер" не собирается соглашаться с почетной ролью любимого киевского мешка для отработки ударов.
Еще не в силах противостоять киевскому гиганту на поле, Ахметов стал обыгрывать Суркиса за его пределами. Например, на футбольном рынке.
Суркис привык получать украинских игроков за пачку долларов, за жест руки, словно заимствованный из костюмного фильма: "Даю вам деньги, а ведь мог бы взять задаром. Берите и цените". Слухи о щедрости Суркиса, датированные серединой 1990-х, были сильно преувеличены.
Царь и бог украинского футбола, он вел переговоры с бедными своими украинскими коллегами, как король с вассалами.
Ахметов предложил Украине взаимоотношения нового, капиталистического типа. Не подчинение, а партнерство. Хотя, как учит Маркс, всякое партнерство все равно заканчивается порабощением. Но порабощение на контрактной основе лучше. Он заявил новый стиль заключения сделок, основанный на внимании к формальной стороне отношений с игроками и неукоснительном ее соблюдении. Тем самым он объявил футболиста одушевленной субстанцией, а не механическим приспособлением для игры в мяч. Кроме того, Ахметов всегда предлагал игроку больше, чем "Динамо". Эту разницу в подходах один украинский журналист (кстати, житель Киева) выразил так: "Для Суркиса футболисты – крепостные крестьяне, для Ахметова – дети".
К этому можно добавить одну историю. Как-то молодой нападающий "Шахтера" Леша Белик отправился с друзьями в ночной клуб. Там он увидел весьма фотогеничную барышню и стал за ней ухаживать. Без хамства, но довольно бойко. Что было небезопасно – барышня проводила вечер в компании донецких гангстеров. Белика это не остановило. Он был в отличном настроении – только что вернулся из Аргентины, с юниорского чемпионата мира, где, играя за Украину, забил несколько отменных голов. Белик был на кураже. Ему, наверное, казалось, что весь мир сейчас принадлежит ему, включая, разумеется, данную особу. Хотя эка невидаль – красотка в Донецке. Выйди на улицу – встретишь еще лучше: город футбола и город женщин. Так вот, мрачные друзья незнакомки, глядя на энергичные ухаживания Белика, достали из карманов то, что на их языке называется пушками. Белику пришлось погасить огонь страсти и покинуть заведение.
Разумеется, на следующий день Ахметов уже знал о случившемся. Обладателей пушек быстро вычислили, с ними провели короткую разъяснительную беседу. Ахметов пригласил к себе Белика. Он не отчитывал футболиста (никто никогда не видел его кричащим на игроков) и не давал ему понять, что тот ему чем-то обязан. Он посоветовал ему быть осторожнее. Попросил его еще раз, для себя, проанализировать эту ситуацию, попробовать найти свою ошибку.
Я чувствую, как помимо моей воли в повествовании проявляется некий контраст. Я бы хотел, чтобы меня поняли правильно. Разница между Ахметовым и Суркисом – это не разница между сахарным сиропом и лимоном, шоколадом и ядом. Это никак не столкновение Добра и Зла, хотя именно так многим сегодня на Украине представляется противостояние "Шахтера" и "Динамо".
Все дело, возможно, сводится лишь к разнице в возрасте и еще разнице в темпераменте, к тем самым холодным и не слишком уж добрым глазам владельца "Шахтера". Ахметов пришел в футбол позже, и его задача во многом сводилась к тому, чтобы не повторять ошибок Суркиса – типичных ошибок монополиста и баловня центральной власти. Монополии теперь и след простыл.
Ахметов завоевывал влияние, заключал тактические союзы и добивался от клубов признания нейтралитета в борьбе Киева и Донецка. Сказать прямо, покупал этот нейтралитет.
В Киеве пришли в бешенство, когда узнали, что Ахметов обещает щедрое вознаграждение тем клубам, которые будут отнимать очки у Киева. И более того, во всеуслышание объясняет, почему он так поступает: "Да, мы стимулируем соперников «Динамо». Это известная практика, распространенная, например, в Испании и Италии. Если будет принят закон, который запретит такие поощрения, мы, разумеется, ему подчинимся".
В прошлом сезоне, когда "Шахтер" был очень близок к тому, чтобы отнять чемпионский титул у "Динамо", Ахметов заплатил львовским "Карпатам" $400 тыс. за ничью в Киеве на финише сезона. Ничья киевского ЦСКА в Донецке стоила Суркису, должно быть, еще дороже. Скромнейший ЦСКА выстоял и сделал чемпионом "Динамо", когда Донбасс уже готовился обмывать первое золото.
Донецк никогда не был футбольной столицей. Но у него всегда была собственная гордость. В советские времена "Шахтер" славился своей неуступчивостью, игрой прямолинейной и самоотверженной. Отсюда местное представление о тренерской профессии: тренер – это прапорщик; луженая глотка и огромные кулаки. А что еще нужно, чтобы настроить команду на великую битву? Донецк сокрушался, что любимые игроки не умерли на поле в решающем матче, что не вырвали зубами эту победу.
Всю жизнь проведший в Донецке, Ахметов перерос такое представление о футболе и роли тренера. Он уже был убежден, что великие сражения выигрывают не прапорщики, а маршалы, и в футбол надо играть ногами, головой, но не зубами.
К осени маршальский список был собственноручно составлен им. Первыми двумя номерами значились едва ли не самые знаменитые европейские тренеры из числа безработных – немец Кристоф Даум и итальянец Невио Скала. Получилось со Скалой.
Скала
Встреча была назначена в Вене – традиционном месте, где Запад и Восток присматриваются друг к другу. Конец октября 2001 года. Мягкая европейская осень. Отель "Империал" на Карнтнерринг. Номер люкс – 6700 австрийских шиллингов, или 450 американских долларов. Накрытый на троих столик в ресторане гостиницы. За столом – Невио Скала, итальянский тренер, сделавший во второй половине 1990-х провинциальную "Парму" итальянским и европейским суперклубом, президент самого богатого украинского клуба Ринат Ахметов и переводчик Игорь Мулин. Разговор принимает неожиданный оборот. "Я бы хотел посмотреть Донецк. Увидеть то место, где вы предлагаете мне работать", – говорит Скала. "Хоть сейчас. Мы как раз послезавтра кубковую игру проводим", – отвечает Ахметов. "Пожалуй, можно и сейчас". Через пару часов персональный "Фалькон" Ахметова отрывается от взлетной полосы международного аэропорта Вены с итальянцем на борту.
Потом Скала признавался, что был изумлен увиденным. Масштабом и продуманной роскошью тренировочной базы, отменным качеством полей, а также тем, что футболистов кормят на завтрак черной икрой. Но тогда он никак не проявил своего изумления, ограничиваясь нейтральными комплиментами. Он вообще очень сдержан, этот пожилой господин. От него веет альпийским спокойствием. Скала родился в деревне Лоццо-а-Теста, расположенной в Падуанской долине. Зимой здесь и в самом деле дуют альпийские ветра, поля покрыты инеем. Холодно почти как в России, только нет снега. Он не вписывается в расхожее представление об итальянце. Его внешность – сплошное отрицание того, что считается итальянским типом и пластикой. Взять хотя бы форму лица. Оно кажется вырубленным из какой-то почтенной коряги, подобранной где-нибудь в Шварцвальде. Крупный, не к месту поса- женный нос. Тяжелый подбородок. Как и многие итальянцы с севера Италии, он немного немец. Во всяком случае, его жена – немка.
Скала раздумывал почти три месяца. Созванивался с Ахметовым. Уточнял детали. Наконец решился и 9 января в Донецке подписал контракт. Вам интересно знать, что там было написано, в контракте? По моим сведениям, $2 млн в год. Если это правда, а скорее всего это правда, то, перебравшись в Донецк, Скала вошел если не в десятку, то уж точно в двадцатку самых высокооплачиваемых тренеров мира. Рекордсмен мира, итальянец Фабио Капелло получает в "Роме" 4 млн евро в год. Немногим меньше зарабатывает Эктор Купер в "Интере" и сэр Алекс Фергюссон в "МЮ". Марчелло Липпи "Ювентус" платит 2,5 млн евро. Ахметов приравнял Скалу к Липпи.
Никаких торгов по поводу параметров личного контракта, как уверяет Ахметов, не было. Действительно, мне трудно представить Скалу торгующимся. Очевидно, Ахметов заявил такую сумму в первый пункт договора, чтобы можно было сразу переходить ко второму. Деньги – это комплимент, условные единицы тренерского класса итальянца по шкале Ахметова.
Скала утверждает, что в период переговоров его больше всего интересовало, какие задачи ставит перед собой "Шахтер" и какие средства он готов потратить на их достижение. Еще он приехал на Украину за "новыми впечатлениями". Из предложенных ему машин он выбрал "Ниву", чтобы можно было всюду проехать. Например, к сельскохозяйственным угодьям. Знаменитый итальянец уже порядком исколесил Донбасс. Ему интересно, как работают украинские крестьяне. Он даже вел с ними беседы по аграрным вопросам. Игорь Мулин переводил. "Я сам, в общем-то, крестьянин. У меня ферма в Италии. Там работают мои братья. Мы выращиваем табак".
Скала прибыл в Донецк со своей командой – это было его условием. Стефано Куоги, который играл у него в "Парме", он назначил своим помощником. Роберто – тренером вратарей. Серд- жио – тренером по физподготовке. Все четверо должны были сразу же показать себя в деле. По сути, провести что-то вроде блицкрига. За тринадцать матчей второго круга чемпионата сделать то, что не удавалось никому – свергнуть с первого места "Динамо".
Хоть это напрямую и не касалось Скалы, но боевые действия осложнялись еще и общим неврозом в украинском футболе. Отношения Ахметова и Суркиса испортились вконец после скандала в матче "Металлург" (Донецк) – "Динамо" (Киев). На глазах Ахметова, в его родном городе, на его стадионе, нагло засудили фактически его команду ("Металлург" получает существенную финансовую поддержку от Ахметова, хотя формально это никак не зафиксировано, но все об этом знают). Ахметов разорвал с Суркисом дипломатические отношения, которые до сих пор поддерживались рукопожатиями.
Для начала Скала перестроил схему игры на 3-4-1-2, потом понял, что так команда пока играть не может, и "тройка" с "четверкой" поменялись в этой формуле местами; приказал выписать из Италии партию макарон Barilla ("это отличное топливо для моих игроков"); назначил капитаном молодого Тимощука, и тот сразу же здорово заиграл; попытался как-то снять напряжение с футболистов, придавленных ответственностью за результат: "Я нашел команду очень скованной. Игроки выходили на тренировку с лицами каторжан. Мне и моим помощникам пришлось постараться, чтобы парни стали улыбаться и шутить".
"Шахтер" не то чтобы сразу преобразился, но все же заиграл гибче. Исчез фирменный стартовый галоп, который так нравился болельщикам, но который так часто оборачивался немощью в концовках матчей.
"Шахтер" и "Динамо" шли к финишу, попеременно лидируя. Все предвкушали великую развязку. Встречу двух великих полководцев в финале Кубка Украины и неделю спустя в решающем матче чемпионата. Встречу Невио Скалы и Валерия Лобановского.
Смерть Лобановского, или Падение Рима
Лобановский не дожил до встречи со Скалой четырнадцать дней. В Запорожье, прямо во время игры, с ним случился тяжелый сердечный приступ. Через несколько дней, несмотря на старания лучших медицинских сил страны, он скончался в реанимационном отделении Запорожского центра экстремальной медицины.
Все давно знали, что здоровье Лобановского плохо. Лучше всех те, кто был рядом с ним. Его последние годы – зримое погружение в оцепенение. У него была знаменитая привычка – раскачиваться по ходу матча, как бы ловя ритм игры. Амплитуда его качаний заметно уменьшалась, пока он совсем не замер на тренерской скамейке, как замирает маятник. Может быть, он перестал чувствовать ритм игры. У него были основания думать так. В последние годы его команды терпели неудачи. "Динамо" после продажи Шевченко и Реброва не преодолевало даже первой стадии Лиги чемпионов. Но еще более болезненными были поражения сборной – от Словении и через два года страшный разгром в Германии. Для того, кто обыгрывал Францию, Голландию, Италию, "Баварию", "Барселону" и "Реал", жить с этими поражениями было трудно. Даже если в телевизоре продолжают звучать молитвы во славу твоего величия.
У него были странные отношения с Суркисом. Может быть, замешанные на страхе. Часто, прежде чем позвонить Суркису-старшему, он набирал номер Суркиса-младшего и осведомлялся о настроении большого брата. Страх попасть под горячую руку был как будто безосновательным – Лобановский являлся единственным человеком в клубе, на кого хозяин "Динамо" не смел накричать. В сущности, Суркис относился к Лобановскому как рядовой украинец, то есть как к иконе. И поэтому Суркис совершенно не знал, что делать, когда Лобановский впал в оцепенение, вернее, в предсмертную медитацию.
В последний год жизни Лобановский практически не участвовал в тренировках. Сказать больше, почти не покидал своего номера на базе в Конче-Заспа. Иногда он выходил на балкон и оттуда наблюдал не то за звездами, не то за перемещениями своих футболистов на поле, потягивая коньяк. Коньяк был его напиток. В последние годы он любил его почти как футбол. И очевидно больше, чем жизнь. Потому что знал, что коньяк приближает его смерть.
Обратившись к созерцанию, он не перестал быть тренером. Он просто отказался от того, что требует действия, – бродить по полю, размахивать руками, командовать. Зато он не потерял вкус к игрокам, и даже более того, этот вкус как-то изменился, обострился, что ли. Его последняя команда – странный букет футболистов, такого у него никогда не было. Технически изощренные, красивые, но большей частью хрупкие ребята. Эмблемой этого позднего стиля – декаданса Лобановского – стал Валентин Белькевич – игрок почти женского изящества.
Финал Кубка Украины стал величайшим матчем в истории украинского футбола. Одновременно траурной мессой. Она была навязчиво символична и оттого трагична вдвойне. "Динамо" играло так, словно представляло древнюю, изощренную, усталую культуру, обреченную на гибель в столкновении с другой, молодой, исполненной силы и варварски здоровой. "Шахтер" дожал "Динамо" в дополнительное время и выиграл Кубок. А через неделю в куда менее эффектной, но столь же захватывающей схватке вновь пересилил девятикратного чемпиона Украины и выиграл золото. Гибель – всего лишь метафора поражения, оправданная обстоятельствами времени. "Шахтер" – чемпион. Но Киев остался стоять там, где стоял прежде. В сущности, это такой же вечный город, как Рим.
Эта война только начинается. Она будет идти, пока в Донецке и Киеве полыхают костры амбиций, есть порох в пороховницах и деньги в двух кошельках.
Колеса игры (автопарк футболистов "Шахтера" и "Динамо")
"Шахтер" (Донецк)
Вратари:
Вирт – BMW 528
Шутков – Volkswagen (микроавтобус)
Защитники:
Старостяк – Mercedes-M class
Глeвецкас – Audi S8
Флоря – Skoda Favorit
Полузащитники:
Тимощук – Mercedes CL600
Бахарев – BMW 530
Попов –Toyota Land Cruiser
Нападающие:
Воробей – Mercedes C L600,
Зубов – Mercedes CL 600
Белик – Lexus CS 430
Ателькин – Mercedes E 320
Зарубежным игрокам (Левандовски, Ковалевки,
Н’Диай, Агахова, Окоронкво) "Шахтер" предоставил клубные машины.
"Динамо" (Киев)
Вратари:
Шовковский – Toyota Land Cruiser 100
Рева – Volvo S 80
Защитники:
Головко – BMW 520
Ващук – Mercedes E 320
Дмитрулин – Mercedes T 320
Федоров – Volkswagen Golf 3
Несмачный – Mercedes CLK 320
Боднар – Mercedes ML 550 AMG
Полузащитники:
Хацкевич – Mercedes CL 600
Белькевич – Mercedes SL 500
Гиоане – Mercedes C 200
Чернат – Mercedes C 200
Пеев – Audi TT
Гавранчич – Mercedes CL 600
Нападающие:
Мелащенко – Mercedes E 280
Шацких – Mercedes ML 550 AMG
Идахор – Mercedes C 200
Нет ничего скучнее драки без причины. Счет на табло, даже самый загадочный, быстро забывается. Другое дело – старые счеты. Кастилия вновь завоевывает Каталонию, когда "Реал" обыгрывает "Барсу". Победа "Барсы" над "Реалом" дарит Каталонии иллюзию освобождения от гнета испанской короны. Победа "Лацио" над "Ромой" воскрешает Муссолини. По крайней мере, его тень. Победа "Ромы" над "Лацио" ставит эту тень на место. С недавних пор в Европе появилось еще одно регулярное футбольное мероприятие, результаты которого зрители склонны принимать близко к сердцу и толковать символически. Столкновение донецкого "Шахтера" и киевского "Динамо" – самое интересное, что есть сегодня на футбольных полях Восточной Европы. Организаторы и постановщики этого спектакля – владельцы команд, украинские олигархи Григорий Суркис и Ринат Ахметов. Разрешите представить.
Суркис
Григорий Суркис – бизнесмен из тени времен заката Советской империи. На таких, как он, охотились мудрый полковник Знаменский, энергичный майор Томин и заядлая курильщица, эксперт Кибрит. У таких угонял тачки Юрий Деточкин. Шведского, увы, нет, есть только немецкий, но он будет стоить двести. Возьмите себя в руки, Козлодоев.
Суркис – представитель того самого, преследуемого советским УК анонимного меньшинства – "кое-кого", кто у нас порой честно жить не хочет. Знаем мы, что значит ваше честно – сто пятьдесят рублей, пиво-моча, "праздничные" продуктовые наборы, польская стенка, чешские ботинки. Другой жизни хотел сын одесского военврача Григорий Суркис. За другой жизнью он отправился в Киев.
Григорий Суркис – классический снабженец, бизнесмен в своем отечестве. Его первая доходная должность – начальник отдела материально-технического снабжения капитального строительства киевского горисполкома.
Его первый масштабный бизнес-проект – обеспечение поставок керамической плитки то ли из Румынии, то ли из Болгарии в Киев транзитом через порт родной Одессы. А где же в это время прохлаждались наши дорогие знатоки? Операция с плиткой проходила под патронажем председателя горисполкома товарища Згурского. Курите, Зина, курите.
Згурский сразу заметил Суркиса и приблизил к себе. Его впечатляла предприимчивость этого одесского парня, энергия и твердость, с какой он вел дела. Его умение располагать к себе нужных людей.
К тому времени, когда предприимчивость перестала считаться чем-то предосудительным и подсудным, Суркис познакомился уже со всеми нужными людьми города Киева. А к моменту распада Советского Союза сформировалась группа, которую в столице Украины называют "великолепной семеркой". Виктор Медведчук – блестящий юрист, стратег и дипломат, летом нынешнего года занявший пост главы администрации президента, банкир Юрий Лях, Григорий Суркис со своим младшим братом Игорем, старый волк Валентин Згурский с его старыми связями, ученый-математик Богдан Губский и Юрий Карпенко, о котором мало что известно, может быть потому, что он не столь великолепен, как остальные.
Если представить эти семь человек как одно целое, то анатомический портрет получившегося могущественного существа можно снабдить следующими примечаниями. Згурский – благородные седины "великолепной семерки". Карпенко – какой-то секретный, невидимый глазу орган. Медведчук, Губский, Лях – мозг, нюх и зрение союза. Они вырабатывают стратегию, определяют тактику и приводят в действие руки – Григория Суркиса, который ведет переговоры и заключает сделки, и окончание рук, кулаки – Игоря Суркиса, – специалиста по вопросам безопасности и взаимоотношений с конкурентами.
Конкуренты, впрочем, Суркису почти не мешали. Чему более всего поспособствовал футбол. Осенью 1993 года "великолепная семерка" воцарилась в киевском "Динамо" – самой известной в Европе украинской фирме, национальной святыне, к тому времени разоренной и разворованной.
Суркис очень любит футбол. Ему было три года, когда он увидел первый футбольный матч на стадионе (его мать – дочь одесского теле- и радиокомментатора). А когда в 1961 году киевское "Динамо" прервало гегемонию московских клубов, выиграв чемпионат Советского Союза, двенадцатилетний одесский мальчик Гриша рыдал от счастья.
Сорокачетырехлетнему Григорию Суркису в пору было снова плакать, когда он ознакомился с финансовыми бумагами киевского "Динамо". Представьте себе, на клубе, который выручил за три года $20 млн на продаже Михайличенко, Заварова, Протасова, Литовченко, Юрана и Саленко, висел трехмиллионный долг. Но все вернулось сторицей. Суркис стал хозяином "Динамо" и вместе с тем получил роль спасителя национальной святыни. Эта роль оплачивается по высшему тарифу. Он приблизился к президенту Кравчуку на расстояние уха, стал самым белым, самым законным, самым респектабельным и самым народным бизнесменом страны.
Он очень быстро привел дела "Динамо" в порядок. В течение года скупил всех сколько-нибудь перспективных хлопцев и даже у России умыкнул пару видных игроков – Леоненко и Калитвинцева. По всей бывшей Империи быстро разнеслась молва о его щедрости: по приезде в Киев футболисты получали два комплекта ключей – от квартиры и иномарки, а также конверт с подъемными.
"Динамо" стали называть первым европейским клубом на постсоветском пространстве. Суркис смотрел дальше. Он рвался в Европу и в какой-то момент даже решил, что она примет его, такого успешного, богатого, даже со всеми его вредными привычками.
За день до матча Лиги чемпионов с греческим "Панатинаикосом" клубные "мерседесы" киевского "Динамо" пришвартовались у Дома торговли на улице Артема. Из одной машины вышел испанский судья Лопес Ньето и в сопровождении сотрудников клуба проследовал в меховую секцию популярного киевского магазина. Там хлебосольные хозяева попытались вручить Лопесу Ньето пару знатных шуб. Ньето с улыбкой отказался от подарка: "У нас, знаете ли, в Испании жарко". Вернувшись домой, Ньето, как и предписывает инструкция, настрочил рапорт. "Динамо" немедленно отстранили от участия в еврокубках на три года. Понадобился юридический талант Медведчука и президентский вес Кравчука, чтобы уговорить чиновников УЕФА скостить срок дисквалификации до одного года.
Ахметов
Чем занимался Ахметов в то время, когда Суркис стал править киевским "Динамо", знают очень немногие. И те, кто действительно знают, – молчат. Остальные рассказывают легенды. Я слышал такую: его первоначальным капиталом был большой выигрыш за карточным столом. Собственно, Ахметов до недавних пор существовал как миф, как непроверенный слух. Все знали, что в Донецке есть человек по имени Ринат, что он очень молод, фантастически удачлив в бизнесе, что он ворочает миллионами, практически не выходя из своей хорошо укрепленной резиденции, разбитой на территории бывшего ботанического сада города Донецка, и что это его затворничество, почти анонимность, имеет прямое отношение к войне за обладание Донбассом – возможно, самым лакомым, самым сочным куском Украины. Еще два года назад в мире не было и тысячи людей, которые бы могли описать, как выглядит уроженец и житель Донецка Ринат Леонидович Ахметов. Теперь его знает вся Украина.
Рыжая, просто уложенная челка, маленький рот, вполне восточный овал лица, нос с внезапной горбинкой. Ахметову тридцать четыре года, но можно дать двадцать восемь. В его манерах и мягкой речи есть что-то застенчивое, во всяком случае, явная непривычка быть на виду – полный контраст с вальяжным и раскованным Суркисом, последние десять лет живущим в телевизоре.
Есть популярная житейская наука, нечто вроде теории Ламброзо времен постиндустриального капитализма, – умение по жестам и строю речи угадывать размер состояния собеседника. Когда вы видите Ахметова, трудно поверить, что перед вами самый богатый человек Украины. Если не смотреть в глаза. В глазах – подлинная его цена. Холодная, спокойная, голубая пропасть – бездна самообладания. Глаза на миллиард у.е.
"Понимаешь, это другое качество богатства, – говорил мне про Ахметова, оценивая его состояние, один московский человек, которому не раз приходилось пожимать руку и донецкому, и киевскому олигарху. – На этом уровне деньги как бы перестают быть деньгами и превращаются в абстракцию, род духовной энергии. Человек вновь становится самим собой. Я не знаю, кем был Ахметов десять лет назад. Но сегодня я вижу перед собой порядочного человека. Я думаю, что такая трансформация происходит, когда у человека есть миллиард. У Суркиса миллиарда нет".
"Для того чтобы делать инвестиции в футбол, нужно любить футбол больше, чем деньги", – повторяет Ахметов. Но футбол начинался для Ахметова скорее как общественная повинность. Он пришел в "Шахтер" после кошмарной смерти прежнего хозяина клуба Александра Брагина – прямо во время матча в VIP-ложе стадиона разорвалась бомба дистанционного управления. Ахметов дружил с Брагиным, но, говорят, не одобрял его увлечения футболом. Во всяком случае, не вполне понимал, зачем люди тратят на эту забаву миллионы – блэк-джек и бильярд ему нравились больше. Взять "Шахтер" под свою опеку его обязывало положение, положение самого богатого человека Донбасса.
Впрочем, вскоре Ахметов понял, чем футбол лучше казино. В казино ты отдаешься судьбе. Если ты владеешь футбольным клубом, ты можешь подчинить ее себе. Ни одно другое мужское увлечение не дает возможности почувствовать себя игроком на бирже, полководцем и Господом Богом одновременно. И еще любовником – в случае Ахметова. Он просто влюбился, по уши втрескался в футбол.
Реконструировал стадион, затем потратил $20 млн на строительство новой тренировочной базы – возможно, лучшей в Европе. Стал прикупать игроков.
Поначалу Киев благодушно реагировал на новости из Донецка. "Это здорово, что в Донецке строят сильный клуб. Конкуренция сделает украинский футбол сильнее", – снисходительно говорил в телекамеру Суркис.
В самом деле, "Динамо" нуждалось в хорошем спарринг-партнере. Украинский чемпионат был для чемпиона довольно бессмысленным мероприятием – учебным полигоном, где в условиях мышиного сопротивления киевское "Динамо" проводило маневры перед европейскими баталиями. Но вскоре выяснилось, что "Шахтер" не собирается соглашаться с почетной ролью любимого киевского мешка для отработки ударов.
Еще не в силах противостоять киевскому гиганту на поле, Ахметов стал обыгрывать Суркиса за его пределами. Например, на футбольном рынке.
Суркис привык получать украинских игроков за пачку долларов, за жест руки, словно заимствованный из костюмного фильма: "Даю вам деньги, а ведь мог бы взять задаром. Берите и цените". Слухи о щедрости Суркиса, датированные серединой 1990-х, были сильно преувеличены.
Царь и бог украинского футбола, он вел переговоры с бедными своими украинскими коллегами, как король с вассалами.
Ахметов предложил Украине взаимоотношения нового, капиталистического типа. Не подчинение, а партнерство. Хотя, как учит Маркс, всякое партнерство все равно заканчивается порабощением. Но порабощение на контрактной основе лучше. Он заявил новый стиль заключения сделок, основанный на внимании к формальной стороне отношений с игроками и неукоснительном ее соблюдении. Тем самым он объявил футболиста одушевленной субстанцией, а не механическим приспособлением для игры в мяч. Кроме того, Ахметов всегда предлагал игроку больше, чем "Динамо". Эту разницу в подходах один украинский журналист (кстати, житель Киева) выразил так: "Для Суркиса футболисты – крепостные крестьяне, для Ахметова – дети".
К этому можно добавить одну историю. Как-то молодой нападающий "Шахтера" Леша Белик отправился с друзьями в ночной клуб. Там он увидел весьма фотогеничную барышню и стал за ней ухаживать. Без хамства, но довольно бойко. Что было небезопасно – барышня проводила вечер в компании донецких гангстеров. Белика это не остановило. Он был в отличном настроении – только что вернулся из Аргентины, с юниорского чемпионата мира, где, играя за Украину, забил несколько отменных голов. Белик был на кураже. Ему, наверное, казалось, что весь мир сейчас принадлежит ему, включая, разумеется, данную особу. Хотя эка невидаль – красотка в Донецке. Выйди на улицу – встретишь еще лучше: город футбола и город женщин. Так вот, мрачные друзья незнакомки, глядя на энергичные ухаживания Белика, достали из карманов то, что на их языке называется пушками. Белику пришлось погасить огонь страсти и покинуть заведение.
Разумеется, на следующий день Ахметов уже знал о случившемся. Обладателей пушек быстро вычислили, с ними провели короткую разъяснительную беседу. Ахметов пригласил к себе Белика. Он не отчитывал футболиста (никто никогда не видел его кричащим на игроков) и не давал ему понять, что тот ему чем-то обязан. Он посоветовал ему быть осторожнее. Попросил его еще раз, для себя, проанализировать эту ситуацию, попробовать найти свою ошибку.
Я чувствую, как помимо моей воли в повествовании проявляется некий контраст. Я бы хотел, чтобы меня поняли правильно. Разница между Ахметовым и Суркисом – это не разница между сахарным сиропом и лимоном, шоколадом и ядом. Это никак не столкновение Добра и Зла, хотя именно так многим сегодня на Украине представляется противостояние "Шахтера" и "Динамо".
Все дело, возможно, сводится лишь к разнице в возрасте и еще разнице в темпераменте, к тем самым холодным и не слишком уж добрым глазам владельца "Шахтера". Ахметов пришел в футбол позже, и его задача во многом сводилась к тому, чтобы не повторять ошибок Суркиса – типичных ошибок монополиста и баловня центральной власти. Монополии теперь и след простыл.
Ахметов завоевывал влияние, заключал тактические союзы и добивался от клубов признания нейтралитета в борьбе Киева и Донецка. Сказать прямо, покупал этот нейтралитет.
В Киеве пришли в бешенство, когда узнали, что Ахметов обещает щедрое вознаграждение тем клубам, которые будут отнимать очки у Киева. И более того, во всеуслышание объясняет, почему он так поступает: "Да, мы стимулируем соперников «Динамо». Это известная практика, распространенная, например, в Испании и Италии. Если будет принят закон, который запретит такие поощрения, мы, разумеется, ему подчинимся".
В прошлом сезоне, когда "Шахтер" был очень близок к тому, чтобы отнять чемпионский титул у "Динамо", Ахметов заплатил львовским "Карпатам" $400 тыс. за ничью в Киеве на финише сезона. Ничья киевского ЦСКА в Донецке стоила Суркису, должно быть, еще дороже. Скромнейший ЦСКА выстоял и сделал чемпионом "Динамо", когда Донбасс уже готовился обмывать первое золото.
Донецк никогда не был футбольной столицей. Но у него всегда была собственная гордость. В советские времена "Шахтер" славился своей неуступчивостью, игрой прямолинейной и самоотверженной. Отсюда местное представление о тренерской профессии: тренер – это прапорщик; луженая глотка и огромные кулаки. А что еще нужно, чтобы настроить команду на великую битву? Донецк сокрушался, что любимые игроки не умерли на поле в решающем матче, что не вырвали зубами эту победу.
Всю жизнь проведший в Донецке, Ахметов перерос такое представление о футболе и роли тренера. Он уже был убежден, что великие сражения выигрывают не прапорщики, а маршалы, и в футбол надо играть ногами, головой, но не зубами.
К осени маршальский список был собственноручно составлен им. Первыми двумя номерами значились едва ли не самые знаменитые европейские тренеры из числа безработных – немец Кристоф Даум и итальянец Невио Скала. Получилось со Скалой.
Скала
Встреча была назначена в Вене – традиционном месте, где Запад и Восток присматриваются друг к другу. Конец октября 2001 года. Мягкая европейская осень. Отель "Империал" на Карнтнерринг. Номер люкс – 6700 австрийских шиллингов, или 450 американских долларов. Накрытый на троих столик в ресторане гостиницы. За столом – Невио Скала, итальянский тренер, сделавший во второй половине 1990-х провинциальную "Парму" итальянским и европейским суперклубом, президент самого богатого украинского клуба Ринат Ахметов и переводчик Игорь Мулин. Разговор принимает неожиданный оборот. "Я бы хотел посмотреть Донецк. Увидеть то место, где вы предлагаете мне работать", – говорит Скала. "Хоть сейчас. Мы как раз послезавтра кубковую игру проводим", – отвечает Ахметов. "Пожалуй, можно и сейчас". Через пару часов персональный "Фалькон" Ахметова отрывается от взлетной полосы международного аэропорта Вены с итальянцем на борту.
Потом Скала признавался, что был изумлен увиденным. Масштабом и продуманной роскошью тренировочной базы, отменным качеством полей, а также тем, что футболистов кормят на завтрак черной икрой. Но тогда он никак не проявил своего изумления, ограничиваясь нейтральными комплиментами. Он вообще очень сдержан, этот пожилой господин. От него веет альпийским спокойствием. Скала родился в деревне Лоццо-а-Теста, расположенной в Падуанской долине. Зимой здесь и в самом деле дуют альпийские ветра, поля покрыты инеем. Холодно почти как в России, только нет снега. Он не вписывается в расхожее представление об итальянце. Его внешность – сплошное отрицание того, что считается итальянским типом и пластикой. Взять хотя бы форму лица. Оно кажется вырубленным из какой-то почтенной коряги, подобранной где-нибудь в Шварцвальде. Крупный, не к месту поса- женный нос. Тяжелый подбородок. Как и многие итальянцы с севера Италии, он немного немец. Во всяком случае, его жена – немка.
Скала раздумывал почти три месяца. Созванивался с Ахметовым. Уточнял детали. Наконец решился и 9 января в Донецке подписал контракт. Вам интересно знать, что там было написано, в контракте? По моим сведениям, $2 млн в год. Если это правда, а скорее всего это правда, то, перебравшись в Донецк, Скала вошел если не в десятку, то уж точно в двадцатку самых высокооплачиваемых тренеров мира. Рекордсмен мира, итальянец Фабио Капелло получает в "Роме" 4 млн евро в год. Немногим меньше зарабатывает Эктор Купер в "Интере" и сэр Алекс Фергюссон в "МЮ". Марчелло Липпи "Ювентус" платит 2,5 млн евро. Ахметов приравнял Скалу к Липпи.
Никаких торгов по поводу параметров личного контракта, как уверяет Ахметов, не было. Действительно, мне трудно представить Скалу торгующимся. Очевидно, Ахметов заявил такую сумму в первый пункт договора, чтобы можно было сразу переходить ко второму. Деньги – это комплимент, условные единицы тренерского класса итальянца по шкале Ахметова.
Скала утверждает, что в период переговоров его больше всего интересовало, какие задачи ставит перед собой "Шахтер" и какие средства он готов потратить на их достижение. Еще он приехал на Украину за "новыми впечатлениями". Из предложенных ему машин он выбрал "Ниву", чтобы можно было всюду проехать. Например, к сельскохозяйственным угодьям. Знаменитый итальянец уже порядком исколесил Донбасс. Ему интересно, как работают украинские крестьяне. Он даже вел с ними беседы по аграрным вопросам. Игорь Мулин переводил. "Я сам, в общем-то, крестьянин. У меня ферма в Италии. Там работают мои братья. Мы выращиваем табак".
Скала прибыл в Донецк со своей командой – это было его условием. Стефано Куоги, который играл у него в "Парме", он назначил своим помощником. Роберто – тренером вратарей. Серд- жио – тренером по физподготовке. Все четверо должны были сразу же показать себя в деле. По сути, провести что-то вроде блицкрига. За тринадцать матчей второго круга чемпионата сделать то, что не удавалось никому – свергнуть с первого места "Динамо".
Хоть это напрямую и не касалось Скалы, но боевые действия осложнялись еще и общим неврозом в украинском футболе. Отношения Ахметова и Суркиса испортились вконец после скандала в матче "Металлург" (Донецк) – "Динамо" (Киев). На глазах Ахметова, в его родном городе, на его стадионе, нагло засудили фактически его команду ("Металлург" получает существенную финансовую поддержку от Ахметова, хотя формально это никак не зафиксировано, но все об этом знают). Ахметов разорвал с Суркисом дипломатические отношения, которые до сих пор поддерживались рукопожатиями.
Для начала Скала перестроил схему игры на 3-4-1-2, потом понял, что так команда пока играть не может, и "тройка" с "четверкой" поменялись в этой формуле местами; приказал выписать из Италии партию макарон Barilla ("это отличное топливо для моих игроков"); назначил капитаном молодого Тимощука, и тот сразу же здорово заиграл; попытался как-то снять напряжение с футболистов, придавленных ответственностью за результат: "Я нашел команду очень скованной. Игроки выходили на тренировку с лицами каторжан. Мне и моим помощникам пришлось постараться, чтобы парни стали улыбаться и шутить".
"Шахтер" не то чтобы сразу преобразился, но все же заиграл гибче. Исчез фирменный стартовый галоп, который так нравился болельщикам, но который так часто оборачивался немощью в концовках матчей.
"Шахтер" и "Динамо" шли к финишу, попеременно лидируя. Все предвкушали великую развязку. Встречу двух великих полководцев в финале Кубка Украины и неделю спустя в решающем матче чемпионата. Встречу Невио Скалы и Валерия Лобановского.
Смерть Лобановского, или Падение Рима
Лобановский не дожил до встречи со Скалой четырнадцать дней. В Запорожье, прямо во время игры, с ним случился тяжелый сердечный приступ. Через несколько дней, несмотря на старания лучших медицинских сил страны, он скончался в реанимационном отделении Запорожского центра экстремальной медицины.
Все давно знали, что здоровье Лобановского плохо. Лучше всех те, кто был рядом с ним. Его последние годы – зримое погружение в оцепенение. У него была знаменитая привычка – раскачиваться по ходу матча, как бы ловя ритм игры. Амплитуда его качаний заметно уменьшалась, пока он совсем не замер на тренерской скамейке, как замирает маятник. Может быть, он перестал чувствовать ритм игры. У него были основания думать так. В последние годы его команды терпели неудачи. "Динамо" после продажи Шевченко и Реброва не преодолевало даже первой стадии Лиги чемпионов. Но еще более болезненными были поражения сборной – от Словении и через два года страшный разгром в Германии. Для того, кто обыгрывал Францию, Голландию, Италию, "Баварию", "Барселону" и "Реал", жить с этими поражениями было трудно. Даже если в телевизоре продолжают звучать молитвы во славу твоего величия.
У него были странные отношения с Суркисом. Может быть, замешанные на страхе. Часто, прежде чем позвонить Суркису-старшему, он набирал номер Суркиса-младшего и осведомлялся о настроении большого брата. Страх попасть под горячую руку был как будто безосновательным – Лобановский являлся единственным человеком в клубе, на кого хозяин "Динамо" не смел накричать. В сущности, Суркис относился к Лобановскому как рядовой украинец, то есть как к иконе. И поэтому Суркис совершенно не знал, что делать, когда Лобановский впал в оцепенение, вернее, в предсмертную медитацию.
В последний год жизни Лобановский практически не участвовал в тренировках. Сказать больше, почти не покидал своего номера на базе в Конче-Заспа. Иногда он выходил на балкон и оттуда наблюдал не то за звездами, не то за перемещениями своих футболистов на поле, потягивая коньяк. Коньяк был его напиток. В последние годы он любил его почти как футбол. И очевидно больше, чем жизнь. Потому что знал, что коньяк приближает его смерть.
Обратившись к созерцанию, он не перестал быть тренером. Он просто отказался от того, что требует действия, – бродить по полю, размахивать руками, командовать. Зато он не потерял вкус к игрокам, и даже более того, этот вкус как-то изменился, обострился, что ли. Его последняя команда – странный букет футболистов, такого у него никогда не было. Технически изощренные, красивые, но большей частью хрупкие ребята. Эмблемой этого позднего стиля – декаданса Лобановского – стал Валентин Белькевич – игрок почти женского изящества.
Финал Кубка Украины стал величайшим матчем в истории украинского футбола. Одновременно траурной мессой. Она была навязчиво символична и оттого трагична вдвойне. "Динамо" играло так, словно представляло древнюю, изощренную, усталую культуру, обреченную на гибель в столкновении с другой, молодой, исполненной силы и варварски здоровой. "Шахтер" дожал "Динамо" в дополнительное время и выиграл Кубок. А через неделю в куда менее эффектной, но столь же захватывающей схватке вновь пересилил девятикратного чемпиона Украины и выиграл золото. Гибель – всего лишь метафора поражения, оправданная обстоятельствами времени. "Шахтер" – чемпион. Но Киев остался стоять там, где стоял прежде. В сущности, это такой же вечный город, как Рим.
Эта война только начинается. Она будет идти, пока в Донецке и Киеве полыхают костры амбиций, есть порох в пороховницах и деньги в двух кошельках.
Колеса игры (автопарк футболистов "Шахтера" и "Динамо")
"Шахтер" (Донецк)
Вратари:
Вирт – BMW 528
Шутков – Volkswagen (микроавтобус)
Защитники:
Старостяк – Mercedes-M class
Глeвецкас – Audi S8
Флоря – Skoda Favorit
Полузащитники:
Тимощук – Mercedes CL600
Бахарев – BMW 530
Попов –Toyota Land Cruiser
Нападающие:
Воробей – Mercedes C L600,
Зубов – Mercedes CL 600
Белик – Lexus CS 430
Ателькин – Mercedes E 320
Зарубежным игрокам (Левандовски, Ковалевки,
Н’Диай, Агахова, Окоронкво) "Шахтер" предоставил клубные машины.
"Динамо" (Киев)
Вратари:
Шовковский – Toyota Land Cruiser 100
Рева – Volvo S 80
Защитники:
Головко – BMW 520
Ващук – Mercedes E 320
Дмитрулин – Mercedes T 320
Федоров – Volkswagen Golf 3
Несмачный – Mercedes CLK 320
Боднар – Mercedes ML 550 AMG
Полузащитники:
Хацкевич – Mercedes CL 600
Белькевич – Mercedes SL 500
Гиоане – Mercedes C 200
Чернат – Mercedes C 200
Пеев – Audi TT
Гавранчич – Mercedes CL 600
Нападающие:
Мелащенко – Mercedes E 280
Шацких – Mercedes ML 550 AMG
Идахор – Mercedes C 200
