"Неуважение к суду, декларируемое законом"
Вторник, 27 августа 2002, 12:40
27 августа в Луганском областном апелляционном суде начнется рассмотрение апелляции Бориса Фельдмана по поводу приговора Артемовского местного суда города Луганска, приговорившего экс-вице-президента банка "Славянский" к девяти годам лишения свободы.
Полный текст приговора по этому, одному из самых скандальных уголовных дел в истории независимой Украины, уже публиковался в прессе. В Интернете можно найти и саму апелляцию на этот приговор. Оба текста очень объемны, и их внимательное прочтение занимает достаточно много времени. Не говоря о том, что на осмысление и тщательный анализ обоих документов необходим еще больший срок. Но пока сроком располагает только сам Борис Фельдман (9 лет), его адвокаты смогли разложить на составляющие все нарушения, которые были зафиксированы ими во время судебного разбирательства в Артемовском суде под председательством судьи Лубяного.
Поэтому неудивительно, что апелляция почти в три раза превышает сам текст приговора и содержит 47 страниц текста. Перечислять все нарушения, допущенные судом в рамках статьи возможности нет, но в большинстве случаев они сводятся к тому, что, суд так не удосужился исследовать пункты обвинения в судебном заседании, а, вынося приговор, не привел доказательств в пользу его положений.
Если честно, то на фоне вышесказанного, уже какими-то мелкими выглядят такие пункты, содержащиеся в апелляции, как "приговор вынесен незаконным составом суда", "недопущение следователем защитника", "нарушение права на защиту подсудимого", "нарушение правил подсудности" и многое другое.
Но во всем этом деле есть гораздо более интересный аспект. Поскольку дело получилось громким и его резонанс отразился не только в судебной практике Украины, но и в обществе, то в различных формах он проявился на страницах печати, а также в комментариях многих должностных лиц.
Благодаря этому, а также технической аудиозаписи самого процесса (а это более 600 страниц текста) можно обратить внимание на некоторые весьма интересные приемы украинского правосудия.
Конечно же, главным лицом, действующим не за кулисами, а непосредственно на судебной сцене, был судья Станислав Лубяной, который в ходе процесса умудрился вынести определение, лишающее подсудимого и его адвокатов права заявлять ходатайства. Причем, делая это, он сознательно нарушал закон, чего и не скрывал в интервью в прессе. Газета "Бизнес" так воспроизводит диалог с судьей (языком оригинала):
"Станислав Лубяной: ... У адвокатов была припасена сотня ходатайств! И когда, как говорится, они нас "достали" — мы кое-как "отбились", и сказали: "все, хватит!".
Бизнес: А суд имеет право вот так запретить заявлять ходатайства?
Станислав Лубяной: Нет, не имеет".
Можно, конечно, рассуждать здесь о таких действия судьи, как о случайной дискредитации всего украинского судопроизводства, но данный эпизод далеко не единичный в описываемом процессе. Так, 8 апреля этот же судья прервал выступление в дебатах адвоката Андрея Федура и запретил ему выступать с защитной речью. Свое решение Станислав Лубяной мотивировал следующим образом (цитируется языком оригинала по судебной аудиозаписи):
"Как председательствующий я делал многократные замечания адвокату Федуру в связи с тем, что его речь, по существу, мало напоминала защитительная речь. Он постоянно уходил от существа дела. Постоянные декларации политического характера, критика органов власти, высказывания в адрес власти. В последующие дни эта речь, по существу стала антиподом речи, она стала обвинительной речью в адрес суда. Это уже не защитительная речь, как мы сегодня слышали, а обвинительная речь в адрес суда. В этом не только нарушение этики, а откровенное, грубое проявление неуважения к суду, которое прямо декларируется нашим законом" ... "поэтому я хочу вот сейчас с составом суда посовещаться: дальше мы можем слушать такую речь или нет. В том плане, что суд выполнил свою задачу, он неоднократно предупреждал адвоката Федура, он неоднократно подсказывал ему о том как должна строиться защитительная речь" ... "Сегодня уже апофеоз его речи. Сегодня уже просто-напросто обвинительная речь в адрес суда, и отдельных членов коллегии, что вообще неэтично, что вообще не предусматривается судебным процессом. Я ставлю в связи с этим вопрос, о том, чтобы дать возможность заменить, так сказать, выступать с защитительной речью другим адвокатам"..."Я считаю что речь адвоката потеряла свой принцип защитительности. Эта речь по существу стала, как я уже сказал, антиподом защитительной речи. Дальше испытывать вот таким образом правосудие, дальше ... это становиться уже просто неприличным".
После такого, скажем прямо, "яркого" в своей нелепости, обоснования судья лишил слова и всех остальных адвокатов Фельдмана. По всей видимости, он заподозрил их в том, что те тоже откажутся выслушивать подсказки суда и не захотят "проявлять неуважение к суду, декларируемое законом". А чтобы все это беззаконие не выглядело полумерой соблюдения законности, на следующий день Станислав Лубяной лишил права выступить в судебных дебатах и самого подсудимого Фельдмана.
В придачу ко всему этому суд лишил Бориса Фельдмана и права выступить с последним словом. Того уж точно нельзя было заставить выслушивать бредовые пожелания судьи о том, что должен говорить подсудимый в свою защиту. В определении, обосновывающем такое решение "высокий" суд умудрился написать следующее:
"В своем последнем слове подсудимый стал излагать доводы и аргументы, которые уже изложил, будучи допрошенным в судебном заседании в качестве подсудимого, высказывать политические декларации, утверждать о политическом и заказном характере данного уголовного дела, высказывать негативные характеристики в отношении следователя, эксперта и других лиц, причастных к расследованию данного уголовного дела, высказывать угрозы в адрес работников прокуратуры, принимающих участие по делу, читать суду отдельные положения из учебников по уголовному и гражданскому праву".
Не ограничившись лишением слова, суд еще и удалил подсудимого из зала суда. И все из-за того, что последнее слово Фельдмана носило, по мнению слуг закона, характер "политической декларации". Определение чего, кстати, никак не входит в компетенцию суда, даже Артемовского в Луганске.
Тем не менее, Высшый Совет Юстиции своим официальным решением №342 от 13 июня признал, что рассмотрение "дела Бориса Фельдмана" имело большой общественно-политический резонанс, поскольку все события, которые происходили относительно его особы освещались в средствах массовой информации".
Но что там Высший Совет Юстиции для судьи Лубяного и возглавляемого им Артемовского суда города Луганска. Решения Верховного Суда Украины для него тоже вряд ли бы стали аргументом.
Ведь еще в ходе судебного разбирательства адвокаты Фельдмана ходатайствовали перед судом, чтобы был исследован вопрос о законности содержания под стражей подзащитного. Но Лубяной запретил защитникам заявлять ходатайства, а тем более не хотел он разбираться в том, чего же хотят адвокаты. А вот Верховный Суд рассмотрел этот вопрос и 30 июня 2002 года вынес постановление по делу о жалобе Фельдмана Б. М. на действия Государственной налоговой администрации Украины, Генеральной прокуратуры Украины, Следственного изолятора №13 Госдепартамента по вопросам исполнения наказаний. В нем констатируется:
"Станом на 13 березня 2001 року строк утримання під вартою скаржника Фельдмана Б.М., закінчився і на час подання скарги та розгляду її судом не продовжувався.
Таким чином правові підстави для подальшого утримання Фельдмана Б.М. під вартою, за умови неприйняття про це рішення компетентним органом у встановленому законом порядку були відсутні".
Это касается тех самых случаев, когда налоговики выкрали из СИЗО Фельдмана, а замгенпрокурор Кудрявцев подписал документы, в которых утверждалось, что решение Печерского суда незаконно, а потому требовал не исполнять решения суда. Но теперь Верховный Суд установил, что содержание Фельдмана под стражей с 13 марта 2002 года было незаконным. Это решение окончательное и обжалованию не подлежит. Вот только как Артемовский суд Луганска умудрился осудить находящегося за решеткой человека, который там не должен был быть? А ведь это прямое нарушение статьи 370 Криминально-процессуального Кодекса Украины. И, как следствие, и приговор суда должен быть признан незаконным, а сам Фельдман по все тому же решению Верховного Суда подлежит немедленному освобождению.
Но это в теории общего судопроизводства, оторванного от украинской практики, которая, как считает судья Лубяной, не носит "политического характера". Эта практика такова, какова есть. А потому можно с достаточно большой долей скептицизма надеяться на то, что где-то там, на просторах отдельно взятой части Украины, а именно на Луганщине, верховенство права сможет подняться со дна пропасти произвола и беззакония. В этой стране уже 11 лет никаких чудес не происходит.
Полный текст приговора по этому, одному из самых скандальных уголовных дел в истории независимой Украины, уже публиковался в прессе. В Интернете можно найти и саму апелляцию на этот приговор. Оба текста очень объемны, и их внимательное прочтение занимает достаточно много времени. Не говоря о том, что на осмысление и тщательный анализ обоих документов необходим еще больший срок. Но пока сроком располагает только сам Борис Фельдман (9 лет), его адвокаты смогли разложить на составляющие все нарушения, которые были зафиксированы ими во время судебного разбирательства в Артемовском суде под председательством судьи Лубяного.
Поэтому неудивительно, что апелляция почти в три раза превышает сам текст приговора и содержит 47 страниц текста. Перечислять все нарушения, допущенные судом в рамках статьи возможности нет, но в большинстве случаев они сводятся к тому, что, суд так не удосужился исследовать пункты обвинения в судебном заседании, а, вынося приговор, не привел доказательств в пользу его положений.
Если честно, то на фоне вышесказанного, уже какими-то мелкими выглядят такие пункты, содержащиеся в апелляции, как "приговор вынесен незаконным составом суда", "недопущение следователем защитника", "нарушение права на защиту подсудимого", "нарушение правил подсудности" и многое другое.
Но во всем этом деле есть гораздо более интересный аспект. Поскольку дело получилось громким и его резонанс отразился не только в судебной практике Украины, но и в обществе, то в различных формах он проявился на страницах печати, а также в комментариях многих должностных лиц.
Благодаря этому, а также технической аудиозаписи самого процесса (а это более 600 страниц текста) можно обратить внимание на некоторые весьма интересные приемы украинского правосудия.
Конечно же, главным лицом, действующим не за кулисами, а непосредственно на судебной сцене, был судья Станислав Лубяной, который в ходе процесса умудрился вынести определение, лишающее подсудимого и его адвокатов права заявлять ходатайства. Причем, делая это, он сознательно нарушал закон, чего и не скрывал в интервью в прессе. Газета "Бизнес" так воспроизводит диалог с судьей (языком оригинала):
"Станислав Лубяной: ... У адвокатов была припасена сотня ходатайств! И когда, как говорится, они нас "достали" — мы кое-как "отбились", и сказали: "все, хватит!".
Бизнес: А суд имеет право вот так запретить заявлять ходатайства?
Станислав Лубяной: Нет, не имеет".
Можно, конечно, рассуждать здесь о таких действия судьи, как о случайной дискредитации всего украинского судопроизводства, но данный эпизод далеко не единичный в описываемом процессе. Так, 8 апреля этот же судья прервал выступление в дебатах адвоката Андрея Федура и запретил ему выступать с защитной речью. Свое решение Станислав Лубяной мотивировал следующим образом (цитируется языком оригинала по судебной аудиозаписи):
"Как председательствующий я делал многократные замечания адвокату Федуру в связи с тем, что его речь, по существу, мало напоминала защитительная речь. Он постоянно уходил от существа дела. Постоянные декларации политического характера, критика органов власти, высказывания в адрес власти. В последующие дни эта речь, по существу стала антиподом речи, она стала обвинительной речью в адрес суда. Это уже не защитительная речь, как мы сегодня слышали, а обвинительная речь в адрес суда. В этом не только нарушение этики, а откровенное, грубое проявление неуважения к суду, которое прямо декларируется нашим законом" ... "поэтому я хочу вот сейчас с составом суда посовещаться: дальше мы можем слушать такую речь или нет. В том плане, что суд выполнил свою задачу, он неоднократно предупреждал адвоката Федура, он неоднократно подсказывал ему о том как должна строиться защитительная речь" ... "Сегодня уже апофеоз его речи. Сегодня уже просто-напросто обвинительная речь в адрес суда, и отдельных членов коллегии, что вообще неэтично, что вообще не предусматривается судебным процессом. Я ставлю в связи с этим вопрос, о том, чтобы дать возможность заменить, так сказать, выступать с защитительной речью другим адвокатам"..."Я считаю что речь адвоката потеряла свой принцип защитительности. Эта речь по существу стала, как я уже сказал, антиподом защитительной речи. Дальше испытывать вот таким образом правосудие, дальше ... это становиться уже просто неприличным".
После такого, скажем прямо, "яркого" в своей нелепости, обоснования судья лишил слова и всех остальных адвокатов Фельдмана. По всей видимости, он заподозрил их в том, что те тоже откажутся выслушивать подсказки суда и не захотят "проявлять неуважение к суду, декларируемое законом". А чтобы все это беззаконие не выглядело полумерой соблюдения законности, на следующий день Станислав Лубяной лишил права выступить в судебных дебатах и самого подсудимого Фельдмана.
В придачу ко всему этому суд лишил Бориса Фельдмана и права выступить с последним словом. Того уж точно нельзя было заставить выслушивать бредовые пожелания судьи о том, что должен говорить подсудимый в свою защиту. В определении, обосновывающем такое решение "высокий" суд умудрился написать следующее:
"В своем последнем слове подсудимый стал излагать доводы и аргументы, которые уже изложил, будучи допрошенным в судебном заседании в качестве подсудимого, высказывать политические декларации, утверждать о политическом и заказном характере данного уголовного дела, высказывать негативные характеристики в отношении следователя, эксперта и других лиц, причастных к расследованию данного уголовного дела, высказывать угрозы в адрес работников прокуратуры, принимающих участие по делу, читать суду отдельные положения из учебников по уголовному и гражданскому праву".
Не ограничившись лишением слова, суд еще и удалил подсудимого из зала суда. И все из-за того, что последнее слово Фельдмана носило, по мнению слуг закона, характер "политической декларации". Определение чего, кстати, никак не входит в компетенцию суда, даже Артемовского в Луганске.
Тем не менее, Высшый Совет Юстиции своим официальным решением №342 от 13 июня признал, что рассмотрение "дела Бориса Фельдмана" имело большой общественно-политический резонанс, поскольку все события, которые происходили относительно его особы освещались в средствах массовой информации".
Но что там Высший Совет Юстиции для судьи Лубяного и возглавляемого им Артемовского суда города Луганска. Решения Верховного Суда Украины для него тоже вряд ли бы стали аргументом.
Ведь еще в ходе судебного разбирательства адвокаты Фельдмана ходатайствовали перед судом, чтобы был исследован вопрос о законности содержания под стражей подзащитного. Но Лубяной запретил защитникам заявлять ходатайства, а тем более не хотел он разбираться в том, чего же хотят адвокаты. А вот Верховный Суд рассмотрел этот вопрос и 30 июня 2002 года вынес постановление по делу о жалобе Фельдмана Б. М. на действия Государственной налоговой администрации Украины, Генеральной прокуратуры Украины, Следственного изолятора №13 Госдепартамента по вопросам исполнения наказаний. В нем констатируется:
"Станом на 13 березня 2001 року строк утримання під вартою скаржника Фельдмана Б.М., закінчився і на час подання скарги та розгляду її судом не продовжувався.
Таким чином правові підстави для подальшого утримання Фельдмана Б.М. під вартою, за умови неприйняття про це рішення компетентним органом у встановленому законом порядку були відсутні".
Это касается тех самых случаев, когда налоговики выкрали из СИЗО Фельдмана, а замгенпрокурор Кудрявцев подписал документы, в которых утверждалось, что решение Печерского суда незаконно, а потому требовал не исполнять решения суда. Но теперь Верховный Суд установил, что содержание Фельдмана под стражей с 13 марта 2002 года было незаконным. Это решение окончательное и обжалованию не подлежит. Вот только как Артемовский суд Луганска умудрился осудить находящегося за решеткой человека, который там не должен был быть? А ведь это прямое нарушение статьи 370 Криминально-процессуального Кодекса Украины. И, как следствие, и приговор суда должен быть признан незаконным, а сам Фельдман по все тому же решению Верховного Суда подлежит немедленному освобождению.
Но это в теории общего судопроизводства, оторванного от украинской практики, которая, как считает судья Лубяной, не носит "политического характера". Эта практика такова, какова есть. А потому можно с достаточно большой долей скептицизма надеяться на то, что где-то там, на просторах отдельно взятой части Украины, а именно на Луганщине, верховенство права сможет подняться со дна пропасти произвола и беззакония. В этой стране уже 11 лет никаких чудес не происходит.
|
