Украинское разоружение глазами Строба Телбота
Понедельник, 29 июля 2002, 11:34
Все войны, как известно, ведутся дважды: сначала на поле боя, затем на страницах исторических книг. Битв в украинской истории было более чем достаточно, но с написанием исторических книг вырисовывается просто плачевная картина. А причина в том, что украинские политики не пишут воспоминаний, — мол, рано еще выходить на пенсию, мы еще повоюем. Если не считать книги Константина Морозова, первого министра обороны Украины, поле украинской политической мемуаристики остается невспаханным. Именно поэтому мы вынуждены смотреть на современную историю Украины глазами западных деятелей, пишущих мемуары, не дожидаясь пенсионного возраста.
Последней ласточкой стала недавно опубликованная в Америке книга Строба Телбота "Рука России" (Russia Hand), в которой бывший заместитель государственного секретаря США рассказывает о своей почти восьмилетней работе в администрации Билла Клинтона. Книга приводит такое огромное количество подробностей обо всех более-менее влиятельных российских политиках, что недаром ее рекламируют как первые подробные мемуары об американско-российских отношениях 90-х годов. Самого Строба Телбота критики называют "архитектором политики администрации Клинтона по новообразованным странам бывшего Советского Союза".
Упоминание о новообразованных странах бывшего Советского Союза — не более чем дань политической корректности, ведь о нероссийских республиках американец упоминает лишь эпизодически и крайне неохотно. Единственным отступлением от тотального русофильства Телбота является эпизод о вывозе ядерного оружия с территории Украины — "один из крупнейших внешнеполитических успехов администрации Клинтона".
На плечи Клинтона, как известно, легла почетная, но неблагодарная задача выполнять соглашение, заключенное его предшественником по Белому дому Джорджем Бушем. По утверждению Телбота, каждый из американских президентов, начиная с Никсона, подписывал как минимум один договор об ограничении или уменьшении американского и советского ядерных арсеналов. Кроме престижа для президентов, соглашения серьезно облегчали нагрузку на оборонный бюджет стран-подписантов.
В 1992 году сложилась несколько иная ситуация. Прежде чем начать работать над новым соглашением, Клинтон должен был сначала выполнить Договор об уменьшении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СТАРТ 1), подписанный 31 июля 1991 года Джорджем Бушем и Михаилом Горбачевым. И не было бы с этим больших проблем, если бы не неожиданный для американских советологов распад Советского Союза. Дело в том, что соглашение базировалось на теории о биполярности мира, в котором существовали только две ядерные супердержавы. Распад СССР ставил под сомнение выполнение соглашения, ведь одна из сторон не просто прекратила существование, а перевоплотилась в целых четыре владеющих ядерным оружием страны: Россию, Украину, Беларусь и Казахстан.
Разоружение Украины и других нерусских республик становится одним из приоритетов внешней политики администрации Клинтона. В мае 1993 года Строб Телбот приезжает в Киев — "столицу несчастной и нервной страны" — с краткосрочным визитом — первый шаг в ряду поездок по всем 15-ти республикам бывшего Советского Союза. Эти поездки он описывает словами "здрасьте-до свидания", столь короткими они были. В столице Украины американский дипломат ведет переговоры о судьбе "осиротевших ракет" (the orphan missiles), которые "националисты в Украине держали в качестве сдерживающего средства против провокаций и агрессии со стороны России".
10 мая он встречается с Леонидом Кравчуком. Вот как Телбот вспоминает этот эпизод: "он (Кравчук) пожелал астрономическую сумму в обмен на ракеты: миллиарды долларов в качестве "компенсации" и американское обещание, что мы будем расценивать нападение на Украину как нападение на США — почти такие же гарантии безопасности, как данные нашим ближайшим союзникам. Это обязало бы нас выступить на стороне Украины в случае возникновения конфликта между ней и Россией из-за ядерного оружия или по какому-либо иному поводу. Я сказал Кравчуку, что самое большее, что мы можем сделать, — это помочь финансово в возвращении боеголовок в Россию, где они будут демонтированы с американской экономической и технической помощью, в обмен на московские гарантии, подкрепленные США, что Россия будет уважать независимость Украины".
Именно вокруг гарантий безопасности для Украины и разгорелось больше всего дискуссий, ведь россияне требовали передать ракеты даром. Посол России в США Лукин подчеркивал в своем разговоре с Телботом, что "отношения России с Украиной похожи на отношения между Нью-Йорком и Нью-Джерси. США должны относиться ко всему происходящему в пределах бывшего Советского Союза как к начинке "черного ящика". Евгений Примаков, руководитель российской разведки, "сравнивал украинцев с детьми, в руки которых попало отцовское заряженное ружье и которые безрассудно считают, что могут использовать его в своих собственных целях".
Сами американцы, хоть и демонстрировали определенное понимание опасений Украины за свою безопасность, все же больше склонялись к российской позиции о скорейшей передаче ракет России с минимальными гарантиями для Украины. Россия и российские дипломаты были более понятны официальному Вашингтону, чем незнакомые и "параноидальные" украинцы. Киев просто не считали серьезным партнером, и, возможно, именно поэтому не очень умелые попытки украинских дипломатов выбить гарантии безопасности для Украины воспринимались как россиянами, так и американцами как наглые выходки провинциалов.
Телбот был не первым американским политиком, употреблявшим в своих воспоминаниях язвительные прилагательные по отношению к украинским дипломатам. Так, Джеймс Бейкер, государственный секретарь США в администрации Джорджа Буша, в своих мемуарах "Политика дипломатии: революция, война и мир. 1989—1992", увидевших свет в 1995 году, называл Анатолия Зленко лжецом за его постоянные попытки пересмотреть ранее согласованные позиции. В книге Бейкера можно прочесть высказывание российского дипломата Козырева о том, что общение со Зленко хуже, чем "переговоры с болгарскими коммунистами".
Любые воспоминания субъективны, но при отсутствии книг, написанных украинскими политиками, последние остаются в памяти не такими, какими они были на самом деле, а такими, какими их описал для тебя американский автор. Кроме президента Кравчука, в книге Телбота упоминаются Борис Тарасюк, Анатолий Зленко и Антон Бутейко. Причем Зленко и Бутейко Телбот изображает жуткими националистами и нарушителями спокойствия (troublemakers), которые упорно пытались поломать игру, построенную американцами совместно с россиянами.
"Для нас было очевидно, — пишет Телбот, — что Кравчук был за то, чтобы договориться, но его сдерживали ближайшие помощники. Когда секретарь Кристофер имел деловой ужин в Киеве в октябре, министр иностранных дел Анатолий Зленко и советник по национальной безопасности Антон Бутейко просто заткнули салфеткой рот своему президенту при подаче борща и, переведя на себя весь разговор, упоминали Кравчука в третьем лице, словно его и не было за столом".
Сам Антон Бутейко (сейчас посол Украины в Румынии), к которому мы обратились за комментарием, вообще не помнит, присутствовал ли Строб Телбот на ужине. "Этот эпизод, — говорит он, — который, насколько я понимаю, Телбот описывает с чужих слов, на самом деле был не таким. Никто, естественно, не мог позволить себе затыкать, образно говоря, рот салфеткой своему президенту. Здесь, я так понимаю, больше в авторе срабатывает журналист — воображение и художественный образ. На самом деле я подключался к дискуссии лишь тогда, когда позволял президент, а также тогда, когда с американской стороны разговор вели члены делегации, а не глава делегации. Когда говорили члены делегации, то, соответственно, отвечал с нашей стороны не глава — отвечал кто-то из наших членов делегации, в том числе и я".
Еще один участник событий — Борис Тарасюк, тогда заместитель министра иностранных дел Украины, прокомментировал этот эпизод так: "Я помню, что были возражения со стороны Бутейко и Зленко. На эти возражения Кравчук прикрикнул на них в стиле "кто в доме хозяин". Собственно, он своей волей и принял решение".
В воспоминаниях о первом прилете Клинтона в Украину Телбот еще дальше отходит от дипломатической вежливости. "Когда мы приземлились, все было похоже на то, что нас оставили с носом. Зленко и Бутейко снова попытались затравить своего президента и открыть дискуссию на темы, для закрытия которых мы пролили немало крови. Клинтон и Кристофер, не имеющие привычки отчитывать руководителей государств, в этот раз решили сделать исключение. Они сказали Кравчуку настолько откровенно, насколько это было возможно, что если тот откажется от уже достигнутой договоренности, это будет серьезным регрессом в отношениях Украины как с Россией, так и со США. Пока Зленко и Бутейко надуто молчали, Кравчук, который весь дрожал, пообещал Клинтону, что будет придерживаться предварительно достигнутой договоренности и не будет выкидывать никаких фокусов в последнюю минуту при подписании трехстороннего заявления через два дня в Москве".
Чтобы проверить точность слов Телбота, мы перезвонили Антону Бутейко в Румынию. Вот как он комментирует этот эпизод: "Я действительно считал тогда, что договоренности, достигнутые на рабочем уровне, касались очень важных вопросов, и я считал, что окончательного согласия мы давать не могли на этом уровне. Я считал, что в интересах Украины было, чтобы наш президент услышал позицию Соединенных Штатов Америки непосредственно из уст их президента. И потому я не советовал нашему президенту соглашаться на окончательный вариант документа, пока мы сами не услышим их позицию из уст американского президента".
Еще один любопытный эпизод, описанный в книге, затрагивает встречу Клинтона с Ельциным в Москве сразу после прилета американского президента из Киева. О русофильстве американских дипломатов ходили легенды, но прочесть о том, как Клинтон вместе с Ельциным насмехаются над Украиной, — это впечатляет. Вот как Клинтон докладывает другу Борису о расправе над непослушными украинцами: "Когда они остались наедине, Клинтон непрямо коснулся проблемы. Он хотел сообщить Ельцину о тревожном случае в Киеве минувшим вечером. Он сказал это в манере "ты-можешь-это-себе-представить!". Кравчука окружали люди, пытавшиеся пересмотреть договоренность. После этого Клинтон вспомнил в деталях, как он дал взбучку Кравчуку, и рассказал, как пристыженный Кравчук понял, что он обязан Клинтону и Ельцину за сопротивление нарушителям спокойствия в его же собственном правительстве".
Борис Тарасюк объясняет такой тандем американцев с россиянами в начале 90-х тем, что ни Россия, ни США не желали видеть Украину ядерным государством. Это могло подорвать существующее политическое устройство мира, в основе которого было пять ядерных государств. "Они боялись, что появление любой из советских республик в ипостаси ядерного государства может подорвать весь миропорядок. Нужно было тогда ломать себе голову, а как же быть с постоянными членами Совета Безопасности. Ведь они стали таковыми благодаря их принадлежности к ядерному клубу!"
"Нам действительно пришлось жестко отстаивать свои интересы в контактах с самыми могущественными силами мира, — продолжает Антон Бутейко. — Это Соединенные Штаты Америки, Западная Европа и Россия. Россия имела наибольшее влияние на техническое состояние нашего ядерного потенциала, и, естественно, у всех у них были наиболее реальные рычаги влияния с чисто технической стороны на эти дела, но я думаю, что в конце концов произошло то, что произошло, и думаю, что интерес Украины был защищен в максимально возможной в тех условиях форме".
Интересы Украины действительно были защищены через включение в трехстороннее Заявление, подписанное Клинтоном, Кравчуком и Ельциным в Москве 14 января 1994 года, пунктов о гарантиях независимости и безопасности Украины в обмен на отказ последней от ядерного оружия. Слова на английском языке "national security assurances" в переводе на украинский и русский звучали намного сильнее — "гарантии".
Под давлением американцев заявление не стало юридически обязывающим документом, то есть оно никогда не было ратифицировано законодательными органами трех стран. Но и как политико-правовой документ оно требовало от России и США "заботиться" о безопасности Украины. Гарантии были еще больше усилены документами, принятыми 5 декабря 1994 года во время Будапештской конференции по вопросам безопасности и сотрудничества в Европе.
Антон Бутейко согласился прокомментировать книгу Строба Телбота учитывая то, что "эта тема уже закрыта для Украины". Если это действительно так, то и Антон Бутейко, и другие украинские политики — участники тех событий —должны садиться и писать свои воспоминания, не дожидаясь, пока им исполнится 65. Написание мемуаров — не роскошь и не прихоть, это обязанность политика помочь общественности разобраться в деталях и тонкостях политической эпохи. Нужно брать пример с американцев, издающих мемуары сразу же после ухода с должности. Воспоминания печатаются через год, два, максимум три, когда и темы, и сам политик все еще интересны публике. Если же украинские деятели будут ждать до пенсии, то в нашей памяти так и закрепится, что Зленко был лжецом, Бутейко — нарушителем спокойствия, а Кравчук дрожал во время разговора с Клинтоном. Хотя, возможно, все было совершенно иначе?
ОБСУДИТЬ НА ФОРУМЕ
Последней ласточкой стала недавно опубликованная в Америке книга Строба Телбота "Рука России" (Russia Hand), в которой бывший заместитель государственного секретаря США рассказывает о своей почти восьмилетней работе в администрации Билла Клинтона. Книга приводит такое огромное количество подробностей обо всех более-менее влиятельных российских политиках, что недаром ее рекламируют как первые подробные мемуары об американско-российских отношениях 90-х годов. Самого Строба Телбота критики называют "архитектором политики администрации Клинтона по новообразованным странам бывшего Советского Союза".
Упоминание о новообразованных странах бывшего Советского Союза — не более чем дань политической корректности, ведь о нероссийских республиках американец упоминает лишь эпизодически и крайне неохотно. Единственным отступлением от тотального русофильства Телбота является эпизод о вывозе ядерного оружия с территории Украины — "один из крупнейших внешнеполитических успехов администрации Клинтона".
На плечи Клинтона, как известно, легла почетная, но неблагодарная задача выполнять соглашение, заключенное его предшественником по Белому дому Джорджем Бушем. По утверждению Телбота, каждый из американских президентов, начиная с Никсона, подписывал как минимум один договор об ограничении или уменьшении американского и советского ядерных арсеналов. Кроме престижа для президентов, соглашения серьезно облегчали нагрузку на оборонный бюджет стран-подписантов.
В 1992 году сложилась несколько иная ситуация. Прежде чем начать работать над новым соглашением, Клинтон должен был сначала выполнить Договор об уменьшении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СТАРТ 1), подписанный 31 июля 1991 года Джорджем Бушем и Михаилом Горбачевым. И не было бы с этим больших проблем, если бы не неожиданный для американских советологов распад Советского Союза. Дело в том, что соглашение базировалось на теории о биполярности мира, в котором существовали только две ядерные супердержавы. Распад СССР ставил под сомнение выполнение соглашения, ведь одна из сторон не просто прекратила существование, а перевоплотилась в целых четыре владеющих ядерным оружием страны: Россию, Украину, Беларусь и Казахстан.
Разоружение Украины и других нерусских республик становится одним из приоритетов внешней политики администрации Клинтона. В мае 1993 года Строб Телбот приезжает в Киев — "столицу несчастной и нервной страны" — с краткосрочным визитом — первый шаг в ряду поездок по всем 15-ти республикам бывшего Советского Союза. Эти поездки он описывает словами "здрасьте-до свидания", столь короткими они были. В столице Украины американский дипломат ведет переговоры о судьбе "осиротевших ракет" (the orphan missiles), которые "националисты в Украине держали в качестве сдерживающего средства против провокаций и агрессии со стороны России".
10 мая он встречается с Леонидом Кравчуком. Вот как Телбот вспоминает этот эпизод: "он (Кравчук) пожелал астрономическую сумму в обмен на ракеты: миллиарды долларов в качестве "компенсации" и американское обещание, что мы будем расценивать нападение на Украину как нападение на США — почти такие же гарантии безопасности, как данные нашим ближайшим союзникам. Это обязало бы нас выступить на стороне Украины в случае возникновения конфликта между ней и Россией из-за ядерного оружия или по какому-либо иному поводу. Я сказал Кравчуку, что самое большее, что мы можем сделать, — это помочь финансово в возвращении боеголовок в Россию, где они будут демонтированы с американской экономической и технической помощью, в обмен на московские гарантии, подкрепленные США, что Россия будет уважать независимость Украины".
Именно вокруг гарантий безопасности для Украины и разгорелось больше всего дискуссий, ведь россияне требовали передать ракеты даром. Посол России в США Лукин подчеркивал в своем разговоре с Телботом, что "отношения России с Украиной похожи на отношения между Нью-Йорком и Нью-Джерси. США должны относиться ко всему происходящему в пределах бывшего Советского Союза как к начинке "черного ящика". Евгений Примаков, руководитель российской разведки, "сравнивал украинцев с детьми, в руки которых попало отцовское заряженное ружье и которые безрассудно считают, что могут использовать его в своих собственных целях".
Сами американцы, хоть и демонстрировали определенное понимание опасений Украины за свою безопасность, все же больше склонялись к российской позиции о скорейшей передаче ракет России с минимальными гарантиями для Украины. Россия и российские дипломаты были более понятны официальному Вашингтону, чем незнакомые и "параноидальные" украинцы. Киев просто не считали серьезным партнером, и, возможно, именно поэтому не очень умелые попытки украинских дипломатов выбить гарантии безопасности для Украины воспринимались как россиянами, так и американцами как наглые выходки провинциалов.
Телбот был не первым американским политиком, употреблявшим в своих воспоминаниях язвительные прилагательные по отношению к украинским дипломатам. Так, Джеймс Бейкер, государственный секретарь США в администрации Джорджа Буша, в своих мемуарах "Политика дипломатии: революция, война и мир. 1989—1992", увидевших свет в 1995 году, называл Анатолия Зленко лжецом за его постоянные попытки пересмотреть ранее согласованные позиции. В книге Бейкера можно прочесть высказывание российского дипломата Козырева о том, что общение со Зленко хуже, чем "переговоры с болгарскими коммунистами".
Любые воспоминания субъективны, но при отсутствии книг, написанных украинскими политиками, последние остаются в памяти не такими, какими они были на самом деле, а такими, какими их описал для тебя американский автор. Кроме президента Кравчука, в книге Телбота упоминаются Борис Тарасюк, Анатолий Зленко и Антон Бутейко. Причем Зленко и Бутейко Телбот изображает жуткими националистами и нарушителями спокойствия (troublemakers), которые упорно пытались поломать игру, построенную американцами совместно с россиянами.
"Для нас было очевидно, — пишет Телбот, — что Кравчук был за то, чтобы договориться, но его сдерживали ближайшие помощники. Когда секретарь Кристофер имел деловой ужин в Киеве в октябре, министр иностранных дел Анатолий Зленко и советник по национальной безопасности Антон Бутейко просто заткнули салфеткой рот своему президенту при подаче борща и, переведя на себя весь разговор, упоминали Кравчука в третьем лице, словно его и не было за столом".
Сам Антон Бутейко (сейчас посол Украины в Румынии), к которому мы обратились за комментарием, вообще не помнит, присутствовал ли Строб Телбот на ужине. "Этот эпизод, — говорит он, — который, насколько я понимаю, Телбот описывает с чужих слов, на самом деле был не таким. Никто, естественно, не мог позволить себе затыкать, образно говоря, рот салфеткой своему президенту. Здесь, я так понимаю, больше в авторе срабатывает журналист — воображение и художественный образ. На самом деле я подключался к дискуссии лишь тогда, когда позволял президент, а также тогда, когда с американской стороны разговор вели члены делегации, а не глава делегации. Когда говорили члены делегации, то, соответственно, отвечал с нашей стороны не глава — отвечал кто-то из наших членов делегации, в том числе и я".
Еще один участник событий — Борис Тарасюк, тогда заместитель министра иностранных дел Украины, прокомментировал этот эпизод так: "Я помню, что были возражения со стороны Бутейко и Зленко. На эти возражения Кравчук прикрикнул на них в стиле "кто в доме хозяин". Собственно, он своей волей и принял решение".
В воспоминаниях о первом прилете Клинтона в Украину Телбот еще дальше отходит от дипломатической вежливости. "Когда мы приземлились, все было похоже на то, что нас оставили с носом. Зленко и Бутейко снова попытались затравить своего президента и открыть дискуссию на темы, для закрытия которых мы пролили немало крови. Клинтон и Кристофер, не имеющие привычки отчитывать руководителей государств, в этот раз решили сделать исключение. Они сказали Кравчуку настолько откровенно, насколько это было возможно, что если тот откажется от уже достигнутой договоренности, это будет серьезным регрессом в отношениях Украины как с Россией, так и со США. Пока Зленко и Бутейко надуто молчали, Кравчук, который весь дрожал, пообещал Клинтону, что будет придерживаться предварительно достигнутой договоренности и не будет выкидывать никаких фокусов в последнюю минуту при подписании трехстороннего заявления через два дня в Москве".
Чтобы проверить точность слов Телбота, мы перезвонили Антону Бутейко в Румынию. Вот как он комментирует этот эпизод: "Я действительно считал тогда, что договоренности, достигнутые на рабочем уровне, касались очень важных вопросов, и я считал, что окончательного согласия мы давать не могли на этом уровне. Я считал, что в интересах Украины было, чтобы наш президент услышал позицию Соединенных Штатов Америки непосредственно из уст их президента. И потому я не советовал нашему президенту соглашаться на окончательный вариант документа, пока мы сами не услышим их позицию из уст американского президента".
Еще один любопытный эпизод, описанный в книге, затрагивает встречу Клинтона с Ельциным в Москве сразу после прилета американского президента из Киева. О русофильстве американских дипломатов ходили легенды, но прочесть о том, как Клинтон вместе с Ельциным насмехаются над Украиной, — это впечатляет. Вот как Клинтон докладывает другу Борису о расправе над непослушными украинцами: "Когда они остались наедине, Клинтон непрямо коснулся проблемы. Он хотел сообщить Ельцину о тревожном случае в Киеве минувшим вечером. Он сказал это в манере "ты-можешь-это-себе-представить!". Кравчука окружали люди, пытавшиеся пересмотреть договоренность. После этого Клинтон вспомнил в деталях, как он дал взбучку Кравчуку, и рассказал, как пристыженный Кравчук понял, что он обязан Клинтону и Ельцину за сопротивление нарушителям спокойствия в его же собственном правительстве".
Борис Тарасюк объясняет такой тандем американцев с россиянами в начале 90-х тем, что ни Россия, ни США не желали видеть Украину ядерным государством. Это могло подорвать существующее политическое устройство мира, в основе которого было пять ядерных государств. "Они боялись, что появление любой из советских республик в ипостаси ядерного государства может подорвать весь миропорядок. Нужно было тогда ломать себе голову, а как же быть с постоянными членами Совета Безопасности. Ведь они стали таковыми благодаря их принадлежности к ядерному клубу!"
"Нам действительно пришлось жестко отстаивать свои интересы в контактах с самыми могущественными силами мира, — продолжает Антон Бутейко. — Это Соединенные Штаты Америки, Западная Европа и Россия. Россия имела наибольшее влияние на техническое состояние нашего ядерного потенциала, и, естественно, у всех у них были наиболее реальные рычаги влияния с чисто технической стороны на эти дела, но я думаю, что в конце концов произошло то, что произошло, и думаю, что интерес Украины был защищен в максимально возможной в тех условиях форме".
Интересы Украины действительно были защищены через включение в трехстороннее Заявление, подписанное Клинтоном, Кравчуком и Ельциным в Москве 14 января 1994 года, пунктов о гарантиях независимости и безопасности Украины в обмен на отказ последней от ядерного оружия. Слова на английском языке "national security assurances" в переводе на украинский и русский звучали намного сильнее — "гарантии".
Под давлением американцев заявление не стало юридически обязывающим документом, то есть оно никогда не было ратифицировано законодательными органами трех стран. Но и как политико-правовой документ оно требовало от России и США "заботиться" о безопасности Украины. Гарантии были еще больше усилены документами, принятыми 5 декабря 1994 года во время Будапештской конференции по вопросам безопасности и сотрудничества в Европе.
Антон Бутейко согласился прокомментировать книгу Строба Телбота учитывая то, что "эта тема уже закрыта для Украины". Если это действительно так, то и Антон Бутейко, и другие украинские политики — участники тех событий —должны садиться и писать свои воспоминания, не дожидаясь, пока им исполнится 65. Написание мемуаров — не роскошь и не прихоть, это обязанность политика помочь общественности разобраться в деталях и тонкостях политической эпохи. Нужно брать пример с американцев, издающих мемуары сразу же после ухода с должности. Воспоминания печатаются через год, два, максимум три, когда и темы, и сам политик все еще интересны публике. Если же украинские деятели будут ждать до пенсии, то в нашей памяти так и закрепится, что Зленко был лжецом, Бутейко — нарушителем спокойствия, а Кравчук дрожал во время разговора с Клинтоном. Хотя, возможно, все было совершенно иначе?
ОБСУДИТЬ НА ФОРУМЕ
