Мертвые души судьи Волика. Существуют ли вообще потерпевшие, чьи показания будут зачитываться в суде?
Четверг, 18 июля 2002, 10:09
Лето в тюрьме - это в первую очередь страдание от нестерпимой жары. Жар нагнетают разжаренные на солнце "баяны" (что-то на подобие толстенных металлических жалюзи на окнах). Те самые "баяны", которые, по глубокому убеждению Нины Карпачевой, сняты с окон Лукъяновки после ее личного вмешательства в дело облегчения арестантской жизни.
Наверно, экскурсионные маршруты по территории самой большой киевской тюрьмы, разработанные гидом журналистов господином Скоробогачем (начальником Лукъяновского СИЗО) проходили исключительно маленьким, умышленно взлелеянным оазисом посреди пустыни миражей очковтирательства, абсолютно реальных "баянов" и тому подобных вещей.
"В камере на 60 человек мы стояли в очереди к дверям, где сквозь щель чувствовался чуть заметный прилив воздуха", - вспоминал человек, которому чудом удалось пережить сталинские тюрьмы. Тогдашние работники НКВД просто не умели сочетать приятное (чужие страдания) с полезным (копейкой, которую можно на этом заработать).
В Лукъяновке - тюрьме бывших, современных и, по-видимому, грядущих политзаключенных - не достаточно просто иметь родственников или друзей на свободе, которые могут купить и передать за решетку вентилятор. За право полюбоваться им и включить в розетку нужно ежемесячно платить по 30 гривен. Хочешь - плати, не хочешь - прощайся с вожделенным спасателем, а еще с телевизором, кипятильником (на них существует отдельная такса).
Впрочем, это, так сказать, присказка, а сказка об украинском правосудии - впереди. Фигуранты "дела 9 марта" страдают от жары все-таки, по-видимому, меньше, чем от той пародии суда, которая продолжается уже почти год и на сегодняшний день кажется бесконечной. Хотя, кинотеатр "Загреб" Фемида арендует только до 1 сентября 2002 года.
Итак, с началом нового учебного года "Загреб", как в сказке о Золушке, превратится в дешевую киношку в отдаленном районе города. А суд переедет неизвестно куда или завершится приговором.
Теперь же продолжаются допросы свидетелей. Многие из них отказываются от показаний, которые давались на досудебном следствии, мотивируя их появление побоями в стенах райотделов, запугиванием, разнообразными формами давления. Прокуратура проявляет полную индифферентность к подобным заявлениям свидетелей, так же, как судья - к жалобам подсудимых на состояние здоровья. Только одному из них - Станиславу Самофалову, с учетом почти критической границы, до которой дошел его организм, было обещано медицинское обследование и, возможно, даже операция.
На последнем судебном заседании, 16 июля, председательствующий Иван Волик долго мусолил вопрос относительно того, как следует поступить с пропавшими безвести потерпевшими, теми, которые якобы пострадали больше чем другие и на показаниях которых держится чуть ли не все обвинение.
Собственно, посоветовавшись сам с собой, Волик решил этот вопрос достаточно быстро, но игра в гуманного судью затянулась почти на час. Общее мнение защиты и подсудимых по этому случаю было таким: человек, который имеет к подсудимым претензии, подобные зафиксированным в протоколах, должен явиться в суде и быть допрошенным. В случае его неявки возникает сомнение в том, существует ли он на самом деле, или это - мертвая, или, точнее, вообще нерожденная душа.
"Выслушай мнение адвокатов и подсудимых и сделай по-своему" - этот лозунг, скорее всего, украшает герб судьи Волика, если он у него есть. Так как требования упомянутых лиц относительно того, чтобы не зачитывать свидетельства этих растворенных в пространстве потерпевших, не включать их в обоснование приговора, судья отклонил.
А тем временем комитет по вопросам законодательного обеспечения правоохранительной деятельности не поддержал инициативу народного депутата Украины Андрея Шкиля относительно создания парламентской следственной комиссии по расследованию событий 9 марта. Речь не "шла об оправдании кого-то, только об установлении истины", - удивлялся позиции коллег Шкиль. На заседании комитета его поддержали представители оппозиционных фракций. А не интересует истина, как оказалось, "едунов" и депутатов Потебенько, Иванова, Нечипорука, Бандурко - бывших работников милицейско-прокурорской системы.
Наверно, экскурсионные маршруты по территории самой большой киевской тюрьмы, разработанные гидом журналистов господином Скоробогачем (начальником Лукъяновского СИЗО) проходили исключительно маленьким, умышленно взлелеянным оазисом посреди пустыни миражей очковтирательства, абсолютно реальных "баянов" и тому подобных вещей.
"В камере на 60 человек мы стояли в очереди к дверям, где сквозь щель чувствовался чуть заметный прилив воздуха", - вспоминал человек, которому чудом удалось пережить сталинские тюрьмы. Тогдашние работники НКВД просто не умели сочетать приятное (чужие страдания) с полезным (копейкой, которую можно на этом заработать).
В Лукъяновке - тюрьме бывших, современных и, по-видимому, грядущих политзаключенных - не достаточно просто иметь родственников или друзей на свободе, которые могут купить и передать за решетку вентилятор. За право полюбоваться им и включить в розетку нужно ежемесячно платить по 30 гривен. Хочешь - плати, не хочешь - прощайся с вожделенным спасателем, а еще с телевизором, кипятильником (на них существует отдельная такса).
Впрочем, это, так сказать, присказка, а сказка об украинском правосудии - впереди. Фигуранты "дела 9 марта" страдают от жары все-таки, по-видимому, меньше, чем от той пародии суда, которая продолжается уже почти год и на сегодняшний день кажется бесконечной. Хотя, кинотеатр "Загреб" Фемида арендует только до 1 сентября 2002 года.
Итак, с началом нового учебного года "Загреб", как в сказке о Золушке, превратится в дешевую киношку в отдаленном районе города. А суд переедет неизвестно куда или завершится приговором.
Теперь же продолжаются допросы свидетелей. Многие из них отказываются от показаний, которые давались на досудебном следствии, мотивируя их появление побоями в стенах райотделов, запугиванием, разнообразными формами давления. Прокуратура проявляет полную индифферентность к подобным заявлениям свидетелей, так же, как судья - к жалобам подсудимых на состояние здоровья. Только одному из них - Станиславу Самофалову, с учетом почти критической границы, до которой дошел его организм, было обещано медицинское обследование и, возможно, даже операция.
На последнем судебном заседании, 16 июля, председательствующий Иван Волик долго мусолил вопрос относительно того, как следует поступить с пропавшими безвести потерпевшими, теми, которые якобы пострадали больше чем другие и на показаниях которых держится чуть ли не все обвинение.
Собственно, посоветовавшись сам с собой, Волик решил этот вопрос достаточно быстро, но игра в гуманного судью затянулась почти на час. Общее мнение защиты и подсудимых по этому случаю было таким: человек, который имеет к подсудимым претензии, подобные зафиксированным в протоколах, должен явиться в суде и быть допрошенным. В случае его неявки возникает сомнение в том, существует ли он на самом деле, или это - мертвая, или, точнее, вообще нерожденная душа.
"Выслушай мнение адвокатов и подсудимых и сделай по-своему" - этот лозунг, скорее всего, украшает герб судьи Волика, если он у него есть. Так как требования упомянутых лиц относительно того, чтобы не зачитывать свидетельства этих растворенных в пространстве потерпевших, не включать их в обоснование приговора, судья отклонил.
А тем временем комитет по вопросам законодательного обеспечения правоохранительной деятельности не поддержал инициативу народного депутата Украины Андрея Шкиля относительно создания парламентской следственной комиссии по расследованию событий 9 марта. Речь не "шла об оправдании кого-то, только об установлении истины", - удивлялся позиции коллег Шкиль. На заседании комитета его поддержали представители оппозиционных фракций. А не интересует истина, как оказалось, "едунов" и депутатов Потебенько, Иванова, Нечипорука, Бандурко - бывших работников милицейско-прокурорской системы.