Россия по-прежнему не уважает суверенитет Украины
Пятница, 17 мая 2002, 13:16
После распада СССР России понадобилось пять лет, чтобы подписать с Украиной в 1997 году всеобъемлющий "Договор о дружбе и партнерстве", а потом еще 2 года, чтобы обе палаты российского парламента его ратифицировали. Три года спустя поведение России во многих сферах демонстрирует, что, возможно, границы Украины уже не вызывают у нее сомнений, однако Москве по-прежнему невероятно сложно признать Украину равным и суверенным государством.
В мае прошлого года бывший российский премьер-министр Виктор Черномырдин был назначен послом в Украине и "специальным президентским посланником", цель которого – развитие российско-украинской торговли и экономических отношений. С тех пор его действия вызывают вопрос: не занимает ли он еще и третью неофициальную должность - должность регионального губернатора? Назначение Черномырдина должно было укрепить российский вектор украинской "многовекторной" политики в качестве ведущего в то самое время, когда Запад все сильнее разочаровывался в Украине.
Черномырдин открыто вмешивался в избирательную кампанию, предшествовавшую выборам 31 марта, высказываясь в пользу пропрезидентских партий и помогая раздувать пламя "антинационалистической" истерии, направленной против прозападных политических сил. Кроме того, он обругал госсекретаря украинского МИДа Александра Чалого, назвав его "тупым" после того, как последний перечислил среди целей Украины намерение присоединиться к Евросоюзу, а не к альтернативному Евроазийскому экономическому содружеству.
Губернаторский стиль Черномырдина сформировался под влиянием двух факторов, оба из которых имеют отношение к тому, как русские воспринимают национальную идентичность.
Во-первых, Россия всегда, начиная с момента создания СНГ в 1991 году, рассматривала его как свободное содружество или конфедерацию, управляемую и ведомую Россией. С точки зрения России, другие страны-члены СНГ располагают лишь частичным суверенитетом - как "ближнее зарубежье", регион, который более не является частью СССР, однако все же не такой совершенно суверенный, как страны "дальнего зарубежья".
Черномырдин и другие члены российской элиты враждебно относятся к задачам внешней политики Украины, объявленным избирательным блоком "Наша Украина", – интеграции в Европейский Союз и НАТО, поскольку такие шаги рассматриваются как попытка окончательно порвать с Россией. Потому-то Россия заявляет о своей поддержке панславянской и просоветской Коммунистической партии Украины и олигархическим центристским партиям, которые поддерживают внешнеполитическую стратегию "В Европу с Россией".
Во-вторых, России до сих пор сложно воспринять Украину (и Беларусь) как отдельное и независимое государство. Российский министр иностранных дел Игорь Иванов в феврале сказал "Российской газете", что Украине и России суждено быть близкими "стратегическими партнерами" из-за "нашего общего языкового, религиозного, культурного и исторического наследства, нашей родственной ментальности…"
Год назад российский президент Владимир Путин дал МИДу задание защищать права русскоговорящих ("соотечественников") в СНГ и в октябре прошлого года организовал в Москве первый конгресс "соотечественников". Россия использует свою озабоченность по поводу "соотечественников" как предлог для постоянных жалоб по поводу предполагаемых нарушений их прав в сфере образования и СМИ Украины.
И хотя в Украине только крайне левые поддерживают идею о вхождении страны в Союз России и Беларуси, Россия все еще выражает надежду, что ситуация изменится. В интервью, появившемся в газете "Труд" в январе, Черномырдина спросили о том, возможен ли союз трех восточнославянских народов. Ответ был прямым: "Когда украинское общество созреет до этого уровня, оно будет готово к такому шагу".
Согласно данным мартовского опроса, проведенного российским фондом "Общественного мнения", почти 50% граждан России хотели бы, чтобы Россия и Украина объединились. Еще 35% уверены, что Украина и Россия должны оставаться независимыми государствами, однако необходимо убрать пограничные ограничения, между странами не должно быть виз и таможенного контроля.
Россия, уравнивая демаркацию границ с возведением "забора" между двумя странами, основывается на понимании границ, характерном для Советского Союза. С точки зрения России, единственное различие между границами, которые раньше проходили между республиками, входившими в состав СССР, и теперешними границами государств СНГ, заключается в том, что последние отображаются на карте. Россия согласна идти на это.
Демаркация должна иметь место – также, как это было во времена СССР – только на "внешних границах" СНГ.
Черномырдин, чьим высказываниям вторят и другие российские чиновники, говорит, что "демаркация не подлежит сомнению", поскольку Запад требует ее от Украины и России. В некотором смысле, это действительно так. Украины ничего не добьется, просто заявляя о своем стремлении присоединиться к ЕС сначала на правах ассоциированного, а потом и полноценного члена, если не будет проведена демаркация 2000-километровой восточной границы с Россией (2600-километровая западная граница была определена еще при Советском Союзе).
Но это не единственная причина, по которой Украина пытается демаркировать свои границы, правда, пока без особого успеха. Украинские элиты всегда с готовностью защищали суверенитет своей страны и ее территориальную целостность, и для них границы являются символом суверенитета. И для них принятие предложенного Россией разделения границ СНГ на делимитированные "внутренние" и делимитированные-демаркированные "внешние" будет означать признание статуса "частичного суверенитета".
Ежегодно благодаря прозрачным границам с Россией в Украину умудряются проникать до 30 тысяч эмигрантов. Безопасность российско-украинской границы не может быть обеспечена без демаркации, считает секретарь Совета национальной безопасности и обороны Евгений Марчук. Но, как это свойственно российским чиновникам, которые предпочитают высказываться от имени всего СНГ, Черномырдин заявляет, что решение о том, что демаркация не будет осуществляться, было принято при "обоюдном согласии". Но это не так. Первый заместитель госсекретаря МИДа Украины Владимир Ельченко заявил, что демаркация является неотъемлемой частью легализации национальных границ.
И вот, три года спустя после ратификации договора о границах Россия по-прежнему не делает следующий логический шаг – а именно, не не осуществляет демаркацию границ. Делимитация границ уже практически закончена – неделемитированным остается только Азовское море, которое Россия хотела бы видеть как общее озеро.
В статье, опубликованной в журнале "Nations and Nationalism", Вера Тольц отмечает изменения в российской постсоветской историографии в отношении Украины, которые, предполагает она, отражают уход России от традиционного имперского патерналистского отношения "старшего брата". В то же время, Тольц приходит к выводу, что потребуются еще десятилетия, чтобы переопределить взаимоотношения России и Украины "на основании полного принятия Россией независимой Украины как равного партнера на международной арене". Этот процесс будет подобен длительному примирению Польши и Украины, которое началось после Второй мировой войны и стало приносить плоды только в 1980-х годах.
Д-р Тарас Кузьо является одним из редакторов книги "Украинская внешняя политика и политика безопасности" (Praeger, 2002), сотрудник Центра Восточноевропейских и российских исследований, Университет Торонто.
В мае прошлого года бывший российский премьер-министр Виктор Черномырдин был назначен послом в Украине и "специальным президентским посланником", цель которого – развитие российско-украинской торговли и экономических отношений. С тех пор его действия вызывают вопрос: не занимает ли он еще и третью неофициальную должность - должность регионального губернатора? Назначение Черномырдина должно было укрепить российский вектор украинской "многовекторной" политики в качестве ведущего в то самое время, когда Запад все сильнее разочаровывался в Украине.
Черномырдин открыто вмешивался в избирательную кампанию, предшествовавшую выборам 31 марта, высказываясь в пользу пропрезидентских партий и помогая раздувать пламя "антинационалистической" истерии, направленной против прозападных политических сил. Кроме того, он обругал госсекретаря украинского МИДа Александра Чалого, назвав его "тупым" после того, как последний перечислил среди целей Украины намерение присоединиться к Евросоюзу, а не к альтернативному Евроазийскому экономическому содружеству.
Губернаторский стиль Черномырдина сформировался под влиянием двух факторов, оба из которых имеют отношение к тому, как русские воспринимают национальную идентичность.
Во-первых, Россия всегда, начиная с момента создания СНГ в 1991 году, рассматривала его как свободное содружество или конфедерацию, управляемую и ведомую Россией. С точки зрения России, другие страны-члены СНГ располагают лишь частичным суверенитетом - как "ближнее зарубежье", регион, который более не является частью СССР, однако все же не такой совершенно суверенный, как страны "дальнего зарубежья".
Черномырдин и другие члены российской элиты враждебно относятся к задачам внешней политики Украины, объявленным избирательным блоком "Наша Украина", – интеграции в Европейский Союз и НАТО, поскольку такие шаги рассматриваются как попытка окончательно порвать с Россией. Потому-то Россия заявляет о своей поддержке панславянской и просоветской Коммунистической партии Украины и олигархическим центристским партиям, которые поддерживают внешнеполитическую стратегию "В Европу с Россией".
Во-вторых, России до сих пор сложно воспринять Украину (и Беларусь) как отдельное и независимое государство. Российский министр иностранных дел Игорь Иванов в феврале сказал "Российской газете", что Украине и России суждено быть близкими "стратегическими партнерами" из-за "нашего общего языкового, религиозного, культурного и исторического наследства, нашей родственной ментальности…"
Год назад российский президент Владимир Путин дал МИДу задание защищать права русскоговорящих ("соотечественников") в СНГ и в октябре прошлого года организовал в Москве первый конгресс "соотечественников". Россия использует свою озабоченность по поводу "соотечественников" как предлог для постоянных жалоб по поводу предполагаемых нарушений их прав в сфере образования и СМИ Украины.
И хотя в Украине только крайне левые поддерживают идею о вхождении страны в Союз России и Беларуси, Россия все еще выражает надежду, что ситуация изменится. В интервью, появившемся в газете "Труд" в январе, Черномырдина спросили о том, возможен ли союз трех восточнославянских народов. Ответ был прямым: "Когда украинское общество созреет до этого уровня, оно будет готово к такому шагу".
Согласно данным мартовского опроса, проведенного российским фондом "Общественного мнения", почти 50% граждан России хотели бы, чтобы Россия и Украина объединились. Еще 35% уверены, что Украина и Россия должны оставаться независимыми государствами, однако необходимо убрать пограничные ограничения, между странами не должно быть виз и таможенного контроля.
Россия, уравнивая демаркацию границ с возведением "забора" между двумя странами, основывается на понимании границ, характерном для Советского Союза. С точки зрения России, единственное различие между границами, которые раньше проходили между республиками, входившими в состав СССР, и теперешними границами государств СНГ, заключается в том, что последние отображаются на карте. Россия согласна идти на это.
Демаркация должна иметь место – также, как это было во времена СССР – только на "внешних границах" СНГ.
Черномырдин, чьим высказываниям вторят и другие российские чиновники, говорит, что "демаркация не подлежит сомнению", поскольку Запад требует ее от Украины и России. В некотором смысле, это действительно так. Украины ничего не добьется, просто заявляя о своем стремлении присоединиться к ЕС сначала на правах ассоциированного, а потом и полноценного члена, если не будет проведена демаркация 2000-километровой восточной границы с Россией (2600-километровая западная граница была определена еще при Советском Союзе).
Но это не единственная причина, по которой Украина пытается демаркировать свои границы, правда, пока без особого успеха. Украинские элиты всегда с готовностью защищали суверенитет своей страны и ее территориальную целостность, и для них границы являются символом суверенитета. И для них принятие предложенного Россией разделения границ СНГ на делимитированные "внутренние" и делимитированные-демаркированные "внешние" будет означать признание статуса "частичного суверенитета".
Ежегодно благодаря прозрачным границам с Россией в Украину умудряются проникать до 30 тысяч эмигрантов. Безопасность российско-украинской границы не может быть обеспечена без демаркации, считает секретарь Совета национальной безопасности и обороны Евгений Марчук. Но, как это свойственно российским чиновникам, которые предпочитают высказываться от имени всего СНГ, Черномырдин заявляет, что решение о том, что демаркация не будет осуществляться, было принято при "обоюдном согласии". Но это не так. Первый заместитель госсекретаря МИДа Украины Владимир Ельченко заявил, что демаркация является неотъемлемой частью легализации национальных границ.
И вот, три года спустя после ратификации договора о границах Россия по-прежнему не делает следующий логический шаг – а именно, не не осуществляет демаркацию границ. Делимитация границ уже практически закончена – неделемитированным остается только Азовское море, которое Россия хотела бы видеть как общее озеро.
В статье, опубликованной в журнале "Nations and Nationalism", Вера Тольц отмечает изменения в российской постсоветской историографии в отношении Украины, которые, предполагает она, отражают уход России от традиционного имперского патерналистского отношения "старшего брата". В то же время, Тольц приходит к выводу, что потребуются еще десятилетия, чтобы переопределить взаимоотношения России и Украины "на основании полного принятия Россией независимой Украины как равного партнера на международной арене". Этот процесс будет подобен длительному примирению Польши и Украины, которое началось после Второй мировой войны и стало приносить плоды только в 1980-х годах.
Д-р Тарас Кузьо является одним из редакторов книги "Украинская внешняя политика и политика безопасности" (Praeger, 2002), сотрудник Центра Восточноевропейских и российских исследований, Университет Торонто.