"Я отвечаю только за свои пленки, все остальное монтаж", - Мельниченко
Вторник, 14 августа 2001, 21:35
После пресс-конференции в Национальном пресс-клубе в Вашингтоне Мельниченко дал нескалько интервью влиятельной зарубежной прессе и даже решил снова появиться в эфире радиостанции "Свобода". Времени у него было настолько мало, что, пожалуй впервые в практике радиостанции пришлось перенести время новостей –они пошли в эфир не точно в 8, как обычно, а после выступления Мельниченко.
Вместе с ним в Вашингтоне были члены следственной комиссии по делу Гонгадзе Виктор Шишкин и Александр Ельяшкевич, которые потом, после того, как Мельниченко убежал, уточнили некоторые вопросы. Интервью Мельниченко подаем полностью, возможны отдельные неточности из-за плохой слышимости.
Татьяна Коробова (газета "Грани"). Помогает ли вам кто-то? (плохая слышимость)
Мельниченко. Для того, чтобы активизировать работу следственных органов, я не говорю о том, что в Украине следственные органы подчинены мафии, которая руководит страной. А чтобы помочь следственным органам независимым, включая и ту же самую комиссию по делу Гонгадзе, а также другим странам – здесь нельзя говорить, что все идет очень хорошо, или плохо. Есть ряд технических вопросов, над которыми мы сейчас работаем, и после решения этого вопроса будет гораздо легче бороться с преступностью.
Юлия Жмакина (радио "Свобода"). Если украинская экспертиза и правоохранительные органы Украины не могли раскрыть дело Гонгадзе, считаете ли вы, что какая-то иностранная - американская, немецкая или европейская экспертиза это сделают, и могут ли ваши записи в этом помочь?
Мельниченко. Мои записи не только в этих делах могут помочь, но и в других делах.
Алексей Степура (freelance). У меня простой вопрос - сколько отдельных фрагментов было в материале, который был передан Морозу, и какой редактор был использован для монтажа? (вопрос был повторен из-за плохой слышимости)
Мельниченко. Вы задаете вопрос, чтобы был ответ, что записи монтированные. Да? По этому вопросу однозначный ответ, что это - разговоры президента, никто слова не склеивал и не делал монтаж фраз или слов. Там есть высказывания президента, который дает незаконные приказы на проведение преступных, по моему мнению, действий.
А на технический вопрос - Шишкин может ответить, как наша Генеральная прокуратура отвечает на вопрос, почему они не могут передать записи на экспертизу другому государству, потому, что в этих записях есть государственная тайна. Так что сама Генпрокуратура отвечает вам на ваши вопросы.
Евгений Глибовицький (1+1). Если можно – ответ да или нет. Передавали ли вы записи, которые у вас есть американским правоохранителям? Каков был критерий отбора записей для обнародования, кто принимал решение об обнародовании тех или иных записей, и понимали ли вы, что, передавая записи Морозу, а не какой-нибудь независимой организации вне политики, что они могут быть использованы как внутриполитический фактор, а не в качестве доказательства конкретного расследования?
Владимир Скачко (радио "Свобода"). Этот вопрос задается, принимая во внимание, что сегодня МИД Украины официально опроверг информацию, что вы сотрудничали с американскими органами.
Мельниченко. Пусть это будет на их совести. Как и высказывания многих журналистов – передал я или нет эти материалы.
Но я могу сказать одно – верьте только информации, которая исходит или от меня, или от народного депутата Мороза. Второе - я передавал материалы только в следственную комиссию. Наши мафиозные кланы сделали все, чтобы сделать выток этой информации частично с монтажом, чтобы дать повод СМИ говорить, что это монтаж.
Я готов сотрудничать с американскими и российскими правоохранительными органами по факту коррупции в этих странах через украинскую сторону.
Евгений Глибовицький (1+1). А пленки не передавали? (плохая слышимость) То есть, нет?
Кто принимал решение о том, какие моменты будут обнародованы, а какие нет?
Мельниченко. Здесь постарались люди, которые не заинтересованы в нормальном освещении этой информации в СМИ. А те фрагменты, которые обнародовал Мороз, подбирались мною, - те, которые были на слуху, и я считал, что необходимо обнародовать.
Ирина Халупа (радио "Свобода"). Будут ли обнародоваться другие материалы?
Мельниченко. Этот вопрос к следственной комиссии.
Дмитро Шурхало ("Вечерние вести"). Непонятной осталась информация, что вы собираетесь возвращаться и в Украине доказывать свою правоту, это действительно так? Второе – в украинских СМИ появилось много информации о причастности высоких должностных лиц к продаже оружия. Будут ли ваши записи элементом этого скандала?
Мельниченко. Элементом скандала – будут или нет – это также дело украинской стороны. Они должны решать, есть ли там государственная тайна, или тайна следствия. О том, что, что Кучма виноват в нарушении не только украинских законов, но и законов России и США, а также в нарушении тех законов, которые караются в мире – это так. Такие факты есть, и я думаю, придет время, и они могут быть использованы.
Владимир Кацман ("Столичные новости"). Чувствуете ли вы сейчас угрозу жизни, и поэтому ли вы общается с удобными для вас людьми, и не принимаете делегации журналистов, которые занимают иную позицию?
Владимир Скачко (радио "Свобода"). И готовы ли вы встретиться, например, с делегацией Генпрокуратуры?
Мельниченко. Генпрокуратура заявила, что она не может допросить меня в качестве свидетеля. Что касается журналистов и прессы, я был очень удивлен, как реагируют некоторые журналисты на судьбу своего коллеги и товарища, который погиб. Я думал, что интересы человеческие будут стоять на первом месте, но, к сожалению, есть много фактов, которые свидетельствуют, что не только в Украине, но и в западной прессе есть люди, которые куплены мафией. Есть отдельные журналисты, которые работают на это. У меня есть основания говорить об этом.
Я знаю, что готовится ряд публикаций в западной прессе, где они ссылаются на расшифровки разговоров президента Кучмы, которые получены неизвестно кем и не известно по каким каналам.
К сожалению, надо нашим журналистам помнить, что правда рано или поздно проявится. А правда сегодня одна – пленки достоверные, подчеркиваю, те пленки, которые вывезены лично мной.
Если кто-то где-то взял пленки по другим каналам – вопрос не ко мне, монтированные они или нет, те там разговоры или нет.
Что касается жизни. Советую обратиться к журналисту Патрику Тайлеру [корреспондент The New York Times в Москве], который брал у меня последнее интервью, и спросить, какой был случай с ним и еще с одним журналистом, какая была попытка даже повлиять на них.
А то, что была реальная угроза - уничтожить меня физически, да, она была. Как сейчас, тяжело сказать, есть ли реальная угроза. Но то, что я не исключаю такой возможности – это факт.
Вместе с ним в Вашингтоне были члены следственной комиссии по делу Гонгадзе Виктор Шишкин и Александр Ельяшкевич, которые потом, после того, как Мельниченко убежал, уточнили некоторые вопросы. Интервью Мельниченко подаем полностью, возможны отдельные неточности из-за плохой слышимости.
Татьяна Коробова (газета "Грани"). Помогает ли вам кто-то? (плохая слышимость)
Мельниченко. Для того, чтобы активизировать работу следственных органов, я не говорю о том, что в Украине следственные органы подчинены мафии, которая руководит страной. А чтобы помочь следственным органам независимым, включая и ту же самую комиссию по делу Гонгадзе, а также другим странам – здесь нельзя говорить, что все идет очень хорошо, или плохо. Есть ряд технических вопросов, над которыми мы сейчас работаем, и после решения этого вопроса будет гораздо легче бороться с преступностью.
Юлия Жмакина (радио "Свобода"). Если украинская экспертиза и правоохранительные органы Украины не могли раскрыть дело Гонгадзе, считаете ли вы, что какая-то иностранная - американская, немецкая или европейская экспертиза это сделают, и могут ли ваши записи в этом помочь?
Мельниченко. Мои записи не только в этих делах могут помочь, но и в других делах.
Алексей Степура (freelance). У меня простой вопрос - сколько отдельных фрагментов было в материале, который был передан Морозу, и какой редактор был использован для монтажа? (вопрос был повторен из-за плохой слышимости)
Мельниченко. Вы задаете вопрос, чтобы был ответ, что записи монтированные. Да? По этому вопросу однозначный ответ, что это - разговоры президента, никто слова не склеивал и не делал монтаж фраз или слов. Там есть высказывания президента, который дает незаконные приказы на проведение преступных, по моему мнению, действий.
А на технический вопрос - Шишкин может ответить, как наша Генеральная прокуратура отвечает на вопрос, почему они не могут передать записи на экспертизу другому государству, потому, что в этих записях есть государственная тайна. Так что сама Генпрокуратура отвечает вам на ваши вопросы.
Евгений Глибовицький (1+1). Если можно – ответ да или нет. Передавали ли вы записи, которые у вас есть американским правоохранителям? Каков был критерий отбора записей для обнародования, кто принимал решение об обнародовании тех или иных записей, и понимали ли вы, что, передавая записи Морозу, а не какой-нибудь независимой организации вне политики, что они могут быть использованы как внутриполитический фактор, а не в качестве доказательства конкретного расследования?
Владимир Скачко (радио "Свобода"). Этот вопрос задается, принимая во внимание, что сегодня МИД Украины официально опроверг информацию, что вы сотрудничали с американскими органами.
Мельниченко. Пусть это будет на их совести. Как и высказывания многих журналистов – передал я или нет эти материалы.
Но я могу сказать одно – верьте только информации, которая исходит или от меня, или от народного депутата Мороза. Второе - я передавал материалы только в следственную комиссию. Наши мафиозные кланы сделали все, чтобы сделать выток этой информации частично с монтажом, чтобы дать повод СМИ говорить, что это монтаж.
Я готов сотрудничать с американскими и российскими правоохранительными органами по факту коррупции в этих странах через украинскую сторону.
Евгений Глибовицький (1+1). А пленки не передавали? (плохая слышимость) То есть, нет?
Кто принимал решение о том, какие моменты будут обнародованы, а какие нет?
Мельниченко. Здесь постарались люди, которые не заинтересованы в нормальном освещении этой информации в СМИ. А те фрагменты, которые обнародовал Мороз, подбирались мною, - те, которые были на слуху, и я считал, что необходимо обнародовать.
Ирина Халупа (радио "Свобода"). Будут ли обнародоваться другие материалы?
Мельниченко. Этот вопрос к следственной комиссии.
Дмитро Шурхало ("Вечерние вести"). Непонятной осталась информация, что вы собираетесь возвращаться и в Украине доказывать свою правоту, это действительно так? Второе – в украинских СМИ появилось много информации о причастности высоких должностных лиц к продаже оружия. Будут ли ваши записи элементом этого скандала?
Мельниченко. Элементом скандала – будут или нет – это также дело украинской стороны. Они должны решать, есть ли там государственная тайна, или тайна следствия. О том, что, что Кучма виноват в нарушении не только украинских законов, но и законов России и США, а также в нарушении тех законов, которые караются в мире – это так. Такие факты есть, и я думаю, придет время, и они могут быть использованы.
Владимир Кацман ("Столичные новости"). Чувствуете ли вы сейчас угрозу жизни, и поэтому ли вы общается с удобными для вас людьми, и не принимаете делегации журналистов, которые занимают иную позицию?
Владимир Скачко (радио "Свобода"). И готовы ли вы встретиться, например, с делегацией Генпрокуратуры?
Мельниченко. Генпрокуратура заявила, что она не может допросить меня в качестве свидетеля. Что касается журналистов и прессы, я был очень удивлен, как реагируют некоторые журналисты на судьбу своего коллеги и товарища, который погиб. Я думал, что интересы человеческие будут стоять на первом месте, но, к сожалению, есть много фактов, которые свидетельствуют, что не только в Украине, но и в западной прессе есть люди, которые куплены мафией. Есть отдельные журналисты, которые работают на это. У меня есть основания говорить об этом.
Я знаю, что готовится ряд публикаций в западной прессе, где они ссылаются на расшифровки разговоров президента Кучмы, которые получены неизвестно кем и не известно по каким каналам.
К сожалению, надо нашим журналистам помнить, что правда рано или поздно проявится. А правда сегодня одна – пленки достоверные, подчеркиваю, те пленки, которые вывезены лично мной.
Если кто-то где-то взял пленки по другим каналам – вопрос не ко мне, монтированные они или нет, те там разговоры или нет.
Что касается жизни. Советую обратиться к журналисту Патрику Тайлеру [корреспондент The New York Times в Москве], который брал у меня последнее интервью, и спросить, какой был случай с ним и еще с одним журналистом, какая была попытка даже повлиять на них.
А то, что была реальная угроза - уничтожить меня физически, да, она была. Как сейчас, тяжело сказать, есть ли реальная угроза. Но то, что я не исключаю такой возможности – это факт.
