Чего боится прокуратура?
Пятница, 15 июня 2001, 13:45
"Сегодня хотят закопать правду. Они хотят, чтобы я никогда не узнала правду. От меня требуют настойчиво, упорно, любыми методами, чтобы я немедленно похоронила тело". Такими словами, с плохо скрываемыми слезами в голосе обратилась к журналистам мама Георгия Гонгадзе.
Накануне ее адвоката очередной раз предупредили о возможности захоронения тела, найденного в Тараще, государственными службами, если сама мама не согласится его похоронить. Пани Леся в срочном порядке прибыла в Киев, чтобы это предотвратить. У нее все еще есть сомнения.
"Кто бы это ни был, я его похороню с соблюдением всех христианских обычаев, но только после окончательной экспертизы. Генпрокуратура не хочет этого делать. Возникает вопрос – почему? Чего они боятся?", говорит мама.
Пани Леся обратилась с просьбой о помощи к президенту "Репортеров без границ" Роберу Менару, который уже направил официальные письма генпрокурору и президенту Украины с предложением провести дополнительную окончательную экспертизу. Пока только Потебенько заявил о том, что в проведении такой экспертизы нет никакой необходимости. Между тем сам Менар в будущую среду приезжает в Киев.
Как говорит мама, она уже не менее 12 раз обращалась в прокуратуру с просьбой не передавать тело на захоронение до выяснения всех обстоятельств. Тем не менее она отказывается от встреч с представителями прокуратуры. "Я не хочу с этими людьми разговаривать – мне не о чем с ними разговаривать. Я общаюсь с ними на языке бумаг", сказала мама, перебирая стопку полученных из прокуратуры ответов.
"У меня есть образцы Гииных волос, отрезанных, когда его крестили, у меня есть волосы, собранные с его одежды. Со всеми этими материалами уже давно можно было идентифицировать тело". Мама обвиняет следствие в преступной халатности в том, что тело было доведено до такого состояния, когда уже не возможно провести результативные экспертизы. "Когда тело обнаружили, в желудке нашли остатки пищи и даже розовая мякоть арбуза, который он ел накануне. Почему все необходимые экспертизы не были проведены сразу?", задает вопросы пани Леся.
Кстати, сейчас никто не может дать ответ, действительно ли прокуратура обращалась с официальным запросом к ФБР о проведении экспертиз по выяснению времени и причины смерти. Возможно, в официальной бумаге речь шла исключительно о дополнительной экспертизу на ДНК.
У матери все еще есть сомнения. И это питает ее хоть и очень слабую, но надежду. "Я не знаю, где мой сын. Но я точно знаю, что стопа, которую мне показывали, по форме и размеру ноги не отвечает ноге моего сына".
Она не стала рассказывать всего, с чем ей пришлось столкнуться во время опознания тела. Только один факт – по словам мамы, когда развернули целлофан, в который было завернуто тело, оттуда вылетели "тысячи мух". "Пришлось даже открывать форточку, чтобы все они вылетели. Вот так сберегалось тело по такому резонансному делу".
"Мне сложно добиться правды. А вам будет еще сложнее, так как за мной - весь мир. Но я не сдамся".
Накануне ее адвоката очередной раз предупредили о возможности захоронения тела, найденного в Тараще, государственными службами, если сама мама не согласится его похоронить. Пани Леся в срочном порядке прибыла в Киев, чтобы это предотвратить. У нее все еще есть сомнения.
"Кто бы это ни был, я его похороню с соблюдением всех христианских обычаев, но только после окончательной экспертизы. Генпрокуратура не хочет этого делать. Возникает вопрос – почему? Чего они боятся?", говорит мама.
Пани Леся обратилась с просьбой о помощи к президенту "Репортеров без границ" Роберу Менару, который уже направил официальные письма генпрокурору и президенту Украины с предложением провести дополнительную окончательную экспертизу. Пока только Потебенько заявил о том, что в проведении такой экспертизы нет никакой необходимости. Между тем сам Менар в будущую среду приезжает в Киев.
Как говорит мама, она уже не менее 12 раз обращалась в прокуратуру с просьбой не передавать тело на захоронение до выяснения всех обстоятельств. Тем не менее она отказывается от встреч с представителями прокуратуры. "Я не хочу с этими людьми разговаривать – мне не о чем с ними разговаривать. Я общаюсь с ними на языке бумаг", сказала мама, перебирая стопку полученных из прокуратуры ответов.
"У меня есть образцы Гииных волос, отрезанных, когда его крестили, у меня есть волосы, собранные с его одежды. Со всеми этими материалами уже давно можно было идентифицировать тело". Мама обвиняет следствие в преступной халатности в том, что тело было доведено до такого состояния, когда уже не возможно провести результативные экспертизы. "Когда тело обнаружили, в желудке нашли остатки пищи и даже розовая мякоть арбуза, который он ел накануне. Почему все необходимые экспертизы не были проведены сразу?", задает вопросы пани Леся.
Кстати, сейчас никто не может дать ответ, действительно ли прокуратура обращалась с официальным запросом к ФБР о проведении экспертиз по выяснению времени и причины смерти. Возможно, в официальной бумаге речь шла исключительно о дополнительной экспертизу на ДНК.
У матери все еще есть сомнения. И это питает ее хоть и очень слабую, но надежду. "Я не знаю, где мой сын. Но я точно знаю, что стопа, которую мне показывали, по форме и размеру ноги не отвечает ноге моего сына".
Она не стала рассказывать всего, с чем ей пришлось столкнуться во время опознания тела. Только один факт – по словам мамы, когда развернули целлофан, в который было завернуто тело, оттуда вылетели "тысячи мух". "Пришлось даже открывать форточку, чтобы все они вылетели. Вот так сберегалось тело по такому резонансному делу".
"Мне сложно добиться правды. А вам будет еще сложнее, так как за мной - весь мир. Но я не сдамся".
