Информкиллерство "теории малых дел-2"
Вторник, 30 января 2001, 12:33
Сегодня немало украинских журналистов откровенно сознаются, что в своих СМИ они исповедуют так называемую "теорию малых дел" и потому спят спокойно, а совесть их не мучает. Мало того, эту теорию кое-кто уже провозглашает чуть не едино возможной формой сопротивления тем условиям, в которых оказались украинские СМИ и журналисты во времена президентства "реформатора-демократа" Леонида Кучмы и его поплечников. О ней даже говорят, как о "вершине протеста" против той всеохватывающий политической цензуры, которую упомянутые выше высокопоставленные государственные достойники внедрили как норму жизни.
Суть этой "теории" мне доходчиво объясняли те журналисты, которые работают в СМИ, подконтрольных или органам власти, или олигархическим структурам, или партийно-политической группировкой. Она сводится к тому, что когда нельзя работать объективно и рассказывать всю правду, то можно и нужно пробовать проталкивать хотя небольшую ее часть, хотя бы один правдивый факт с сотни. Это, мол, и есть тот ежедневный "подвиг", который осуществляют журналисты, которым не хватает духу или желания на открытый протест, или же условия их жизни вынуждают работать так, ибо нужно кормить семью. Еще один аргумент таких "подпольных смельчаков" – они себя и всех других успокаивают тем, что, мол, если не они будут работать на этих местах, то придут еще худшие. Те, кто вообще только будет служить, совсем забыв об информировании.
Но страшнейшее в этой ситуации то, что все эти журналисты говорят чистую правду. Особенно о том, что иначе работать уже практически невозможно. При условии отсутствия независимых и материально самодостаточных СМИ чрезвычайно сузился рынок труда для журналистов. Выбор места работы практически отсутствует, и им элементарно приходится или работать там, где еще есть работа по специальности, или переквалифицироваться. Например, с политической журналистики на другие виды и жанры "письма". Однако и не факт, что удастся "спастись", ибо в чрезвычайно заполитизированной и забюрократизированной стране, как правило, все - политика, экономика, социалка, культура, искусство – зависят от политических решений или прихотей и вкусов номенклатуры. И что бы ты не написал, оно нередко задевает чьи-то высокопоставленные интересы, а поэтому может быть процензурировано.
Если же кто-то начинает протестовать, например, настаивать на защите своих авторских прав во время вмешательства начальников в его материалы или выступать еще с какими-то "демократическими безделушками", то ему очень быстро указывают на двери: не хочешь, но, так сказать, мы тебя и не держим. И для многих журналистов – это гарантированная безработица. Не только в провинции, где и опытным журналистам особенно выбирать не из чего, не говоря уже о молодых. Даже в столице с нормальной работой трудно, ибо хозяева или руководители СМИ очень легко расправляются с "мятежниками", набирая или молодых выпускников журфака, которым нужно "покорять" столицу и они способны на все, или просто завозят молодых исполнителей с провинции.
И вряд ли можно последним упрекать за какое-то "штрейкбрехерство". Нет корпоративной солидарности – это раз. А во-вторых, для провинциалов то, что им платят в столице и от чего отворачиваются киевские "снобы", - суммы невиданные. И за них, за возможность изменить статус, место проживания, вообще весь способ жизни, они и едут в столицу. И, между прочимым, если отбросить "высокое морализаторство", правильно делают. А если и говорить о подлости или коварстве, то оно есть только со стороны тех, кто вынуждает провинциальных "арбайтеров" служить, агитировать и пропагандировать - и в такой способ уничтожать все живое в журналистике…
А все это вместе очень напоминает замкнутый круг, в который опять попали и журналисты, и общество, и страна в целом. Такое у нас уже было при коммунистах, и поэтому "теория малых дел" – это не украинское изобретение. Это атавизм, который является определяющим в оскорблении сегодняшней Украины и которому целиком можно присвоить номер "два".
С одной стороны, существование упомянутой выше "теории малых дел", необходимость для журналистов опять использовать "эзопову речь" во время описания самой обыкновенной жизни в государстве как раз и свидетельствуют о том, что в этом государстве, в частности – в Украине – не все в порядке со свободой слова и со всеми другими основополагающими правами человека. Что режим, который руководит государством, боится правды о себе, а поэтому делает все, чтобы ее, эту правду, скрыть в первую очередь от собственного народа. И что эта политика укрывательства – это сознательный выбор власти, которая создала и теперь кропотливо совершенствует систему тотального утеснения правды. Нужно это власти еще и потому, что нужно выкручиваться перед цивилизованным миром, ибо за предыдущие годы государственные мужи "сдуру" понаподписывали всяческих там международных соглашений о соблюдении общечеловеческих прав и свобод, о верховенстве права и тому подобное, и даже свою Конституцию приняли такую, что в ней, например, черным по белому запрещена цензура…
А с другой стороны – именно цензура, укрывательство правды, а то и откровенная ложь, которая выдается народу, как единственно правильная информация, создают ту атмосферу, которая если не делает невозможным совсем, то, во всяком случае, очень сильно тормозит любые изменения. Главное - в том, что в таких условиях неправды и укрывательства не может работать основной принцип демократии – право народа самому себе выбирать власть. Ведь отсутствие правдивой информации, например, о главных деятелях на политической арене государства, которые являются носителями различных политико-идеологических мировоззрений, лишает народ права выбора среди них. Выбора не только персоналий, но и идеалогий, различных курсов или направлений развития, связанных с конкретными личностями.
Позитивного или негативного выбора – это не так важно. Черчилль недаром говорил, что демократия – наихудшая форма правления, но лучше ее никто не придумал. Ибо народ может превознести голосованием каких-то политических клоунов, но если работает демократия, то так же и сбросить их вниз. Если, конечно, клоуны не устраивают какие-то референдумы о превращении своего правления на "управляемую демократию" или еще утилитарней: о продолжении президентских сроков (Туркменистан, Казахстан) или о возможности роспуска парламента, если тот "не любит" президента (Беларусь, Украина) и тому подобное. Такие, мягко говоря, народные избранники (Лукашенко, Кучма) стремятся долго сидеть на шее народной, кроме всего еще и потому, что боятся ответственности за результаты своего правления…
И, конечно, в украинской ситуации "теория малых дел" – это, бесспорно, определенное духовное спасение для журналистов. Но значит оно только одно – возвращение ко старым коммуно-тоталитарным временам, когда за каждое слово приходилось бороться. А если "борьба" оказывалась безрезультатной, то прятать правду между словами, где ее и находили вдумчивые читатели.
А у всего этого есть и определяющий фон, на котором ничего и не может быть иначе. Это, с одной стороны, общая готовность всех ко лжи – власти, журналистов, в конечном счете, всего народа. И, со второй – ненадобность правды им же. Никто ничего не хочет знать, а следовательно, власть врет, журналисты это ретранслируют, а народ потребляет. И все удовлетворены, ибо считают, что в стагнации их общества виновен кто-то третий, и считать так выгодно всем.
Пример последних событий в Чехии, когда народ вышел на улице, чтобы защитить свободу слова для журналистов и свое право знать правду, уже стал хрестоматийным. И чешским коллегам можно только по-доброму и по-белому позавидовать, ибо в Украине такое невозможно.
Но кивать только на народ, который, мол, в Украине такой пассивный, украинским журналистам вряд ли стоит. Хотя бы тому, что протест против, как им казалось, ущемлений свободы слова начали первыми не манифестанты на Вацлавскому площади, а самые чешские журналисты в студии. А в Украине было ли хотя бы раз что-то подобное со стороны журналистов, которые бы открыты запротестовали против ущемления коллег? В своей "родной" редакции, а не где-то в другом издании, как было с номенклатурной "Хвылей свободы" (когда в мае прошлого года нужно было отмазывать "гаранта", чтобы американский Комитет защиты журналистов опять не припечатал ему очередное тавро "мирового врага прессы" с таким-то номером), которая что-то там защищала под проводом Ивана Драча и Игоря Лубченко с его союзом журналистов – таким национальным, что, как на солнце, аж смотреть больно. Были ли протесты там и тогда, где и когда уничтожение коллеги воспринимается как устранение конкурента и возможность занять его место, в кресле или в эфире - не так важно?
Ответ один – не было. Я припоминаю, как "гарант", тогда еще не такой ярый, но уже окруженный кучей подхалимов типа Савенко и Кулика, управляемых Табачником, бросил "на фиг с пляжа" и убрали программу "Пислямова". И что было? Протесты? Поддержка коллег? Ничего подобного. Зато княжицко-канишевськие коллеги радостно потирали потными ручицами – убрали конкурента. И что дальше? Убрали и их, а Княжицького теперь еще и принудили лизать власть.
И так было не только с "Пислямовой". Закрывали газеты, снимали программы, выключали радио, но никто не протестовал – и в первую очередь среди тех, кого ужимали. Ни одна газета не вышла в знак протеста с белыми полосами на месте снятых материалов. Ни разу союзом журналистов даже не обсуждался вопрос общегосударственной забастовки журналистов, когда можно было бы объявить бойкот тем политикам, которые ужимают прессу, и, в первую очередь, конечно, излюбленному "гаранту". Как такое можно, он же глава государства, о его делах нужно информировать – это главные аргументы против такого подхода, которые я и сам хорошо знаю. Но, с другой стороны, если бы такой бойкот или общенациональная забастовка журналистов удалась, то посмотрели бы все на эту власть и как бы она искала штрейкбрехеров на места журналистов. И что случилось бы со СМИ, если бы в них остались одни долгановы со сторожуками и лапикуры с княжицкими.
Однако Украина такая, какая есть. И народ в ней достоин журналистов, а журналисты адекватны народу. И поэтому "теория малых дел", убивая все живое и активное на этом этапе развития государства, все-таки хоть дарит надежду на то, что лет через семьдесят журналисты опять очнутся и скажут правду, а народ ее услышит и сметет режим. Как это и произошло с коммунистами на границе восьмидесятых-девяностых после почти семидесятилетнего господства "теории малых дел-1". Но как же долго пришлось этого ждать и как много пристойных людей захлебнулось в лжи…
Суть этой "теории" мне доходчиво объясняли те журналисты, которые работают в СМИ, подконтрольных или органам власти, или олигархическим структурам, или партийно-политической группировкой. Она сводится к тому, что когда нельзя работать объективно и рассказывать всю правду, то можно и нужно пробовать проталкивать хотя небольшую ее часть, хотя бы один правдивый факт с сотни. Это, мол, и есть тот ежедневный "подвиг", который осуществляют журналисты, которым не хватает духу или желания на открытый протест, или же условия их жизни вынуждают работать так, ибо нужно кормить семью. Еще один аргумент таких "подпольных смельчаков" – они себя и всех других успокаивают тем, что, мол, если не они будут работать на этих местах, то придут еще худшие. Те, кто вообще только будет служить, совсем забыв об информировании.
Но страшнейшее в этой ситуации то, что все эти журналисты говорят чистую правду. Особенно о том, что иначе работать уже практически невозможно. При условии отсутствия независимых и материально самодостаточных СМИ чрезвычайно сузился рынок труда для журналистов. Выбор места работы практически отсутствует, и им элементарно приходится или работать там, где еще есть работа по специальности, или переквалифицироваться. Например, с политической журналистики на другие виды и жанры "письма". Однако и не факт, что удастся "спастись", ибо в чрезвычайно заполитизированной и забюрократизированной стране, как правило, все - политика, экономика, социалка, культура, искусство – зависят от политических решений или прихотей и вкусов номенклатуры. И что бы ты не написал, оно нередко задевает чьи-то высокопоставленные интересы, а поэтому может быть процензурировано.
Если же кто-то начинает протестовать, например, настаивать на защите своих авторских прав во время вмешательства начальников в его материалы или выступать еще с какими-то "демократическими безделушками", то ему очень быстро указывают на двери: не хочешь, но, так сказать, мы тебя и не держим. И для многих журналистов – это гарантированная безработица. Не только в провинции, где и опытным журналистам особенно выбирать не из чего, не говоря уже о молодых. Даже в столице с нормальной работой трудно, ибо хозяева или руководители СМИ очень легко расправляются с "мятежниками", набирая или молодых выпускников журфака, которым нужно "покорять" столицу и они способны на все, или просто завозят молодых исполнителей с провинции.
И вряд ли можно последним упрекать за какое-то "штрейкбрехерство". Нет корпоративной солидарности – это раз. А во-вторых, для провинциалов то, что им платят в столице и от чего отворачиваются киевские "снобы", - суммы невиданные. И за них, за возможность изменить статус, место проживания, вообще весь способ жизни, они и едут в столицу. И, между прочимым, если отбросить "высокое морализаторство", правильно делают. А если и говорить о подлости или коварстве, то оно есть только со стороны тех, кто вынуждает провинциальных "арбайтеров" служить, агитировать и пропагандировать - и в такой способ уничтожать все живое в журналистике…
А все это вместе очень напоминает замкнутый круг, в который опять попали и журналисты, и общество, и страна в целом. Такое у нас уже было при коммунистах, и поэтому "теория малых дел" – это не украинское изобретение. Это атавизм, который является определяющим в оскорблении сегодняшней Украины и которому целиком можно присвоить номер "два".
С одной стороны, существование упомянутой выше "теории малых дел", необходимость для журналистов опять использовать "эзопову речь" во время описания самой обыкновенной жизни в государстве как раз и свидетельствуют о том, что в этом государстве, в частности – в Украине – не все в порядке со свободой слова и со всеми другими основополагающими правами человека. Что режим, который руководит государством, боится правды о себе, а поэтому делает все, чтобы ее, эту правду, скрыть в первую очередь от собственного народа. И что эта политика укрывательства – это сознательный выбор власти, которая создала и теперь кропотливо совершенствует систему тотального утеснения правды. Нужно это власти еще и потому, что нужно выкручиваться перед цивилизованным миром, ибо за предыдущие годы государственные мужи "сдуру" понаподписывали всяческих там международных соглашений о соблюдении общечеловеческих прав и свобод, о верховенстве права и тому подобное, и даже свою Конституцию приняли такую, что в ней, например, черным по белому запрещена цензура…
А с другой стороны – именно цензура, укрывательство правды, а то и откровенная ложь, которая выдается народу, как единственно правильная информация, создают ту атмосферу, которая если не делает невозможным совсем, то, во всяком случае, очень сильно тормозит любые изменения. Главное - в том, что в таких условиях неправды и укрывательства не может работать основной принцип демократии – право народа самому себе выбирать власть. Ведь отсутствие правдивой информации, например, о главных деятелях на политической арене государства, которые являются носителями различных политико-идеологических мировоззрений, лишает народ права выбора среди них. Выбора не только персоналий, но и идеалогий, различных курсов или направлений развития, связанных с конкретными личностями.
Позитивного или негативного выбора – это не так важно. Черчилль недаром говорил, что демократия – наихудшая форма правления, но лучше ее никто не придумал. Ибо народ может превознести голосованием каких-то политических клоунов, но если работает демократия, то так же и сбросить их вниз. Если, конечно, клоуны не устраивают какие-то референдумы о превращении своего правления на "управляемую демократию" или еще утилитарней: о продолжении президентских сроков (Туркменистан, Казахстан) или о возможности роспуска парламента, если тот "не любит" президента (Беларусь, Украина) и тому подобное. Такие, мягко говоря, народные избранники (Лукашенко, Кучма) стремятся долго сидеть на шее народной, кроме всего еще и потому, что боятся ответственности за результаты своего правления…
И, конечно, в украинской ситуации "теория малых дел" – это, бесспорно, определенное духовное спасение для журналистов. Но значит оно только одно – возвращение ко старым коммуно-тоталитарным временам, когда за каждое слово приходилось бороться. А если "борьба" оказывалась безрезультатной, то прятать правду между словами, где ее и находили вдумчивые читатели.
А у всего этого есть и определяющий фон, на котором ничего и не может быть иначе. Это, с одной стороны, общая готовность всех ко лжи – власти, журналистов, в конечном счете, всего народа. И, со второй – ненадобность правды им же. Никто ничего не хочет знать, а следовательно, власть врет, журналисты это ретранслируют, а народ потребляет. И все удовлетворены, ибо считают, что в стагнации их общества виновен кто-то третий, и считать так выгодно всем.
Пример последних событий в Чехии, когда народ вышел на улице, чтобы защитить свободу слова для журналистов и свое право знать правду, уже стал хрестоматийным. И чешским коллегам можно только по-доброму и по-белому позавидовать, ибо в Украине такое невозможно.
Но кивать только на народ, который, мол, в Украине такой пассивный, украинским журналистам вряд ли стоит. Хотя бы тому, что протест против, как им казалось, ущемлений свободы слова начали первыми не манифестанты на Вацлавскому площади, а самые чешские журналисты в студии. А в Украине было ли хотя бы раз что-то подобное со стороны журналистов, которые бы открыты запротестовали против ущемления коллег? В своей "родной" редакции, а не где-то в другом издании, как было с номенклатурной "Хвылей свободы" (когда в мае прошлого года нужно было отмазывать "гаранта", чтобы американский Комитет защиты журналистов опять не припечатал ему очередное тавро "мирового врага прессы" с таким-то номером), которая что-то там защищала под проводом Ивана Драча и Игоря Лубченко с его союзом журналистов – таким национальным, что, как на солнце, аж смотреть больно. Были ли протесты там и тогда, где и когда уничтожение коллеги воспринимается как устранение конкурента и возможность занять его место, в кресле или в эфире - не так важно?
Ответ один – не было. Я припоминаю, как "гарант", тогда еще не такой ярый, но уже окруженный кучей подхалимов типа Савенко и Кулика, управляемых Табачником, бросил "на фиг с пляжа" и убрали программу "Пислямова". И что было? Протесты? Поддержка коллег? Ничего подобного. Зато княжицко-канишевськие коллеги радостно потирали потными ручицами – убрали конкурента. И что дальше? Убрали и их, а Княжицького теперь еще и принудили лизать власть.
И так было не только с "Пислямовой". Закрывали газеты, снимали программы, выключали радио, но никто не протестовал – и в первую очередь среди тех, кого ужимали. Ни одна газета не вышла в знак протеста с белыми полосами на месте снятых материалов. Ни разу союзом журналистов даже не обсуждался вопрос общегосударственной забастовки журналистов, когда можно было бы объявить бойкот тем политикам, которые ужимают прессу, и, в первую очередь, конечно, излюбленному "гаранту". Как такое можно, он же глава государства, о его делах нужно информировать – это главные аргументы против такого подхода, которые я и сам хорошо знаю. Но, с другой стороны, если бы такой бойкот или общенациональная забастовка журналистов удалась, то посмотрели бы все на эту власть и как бы она искала штрейкбрехеров на места журналистов. И что случилось бы со СМИ, если бы в них остались одни долгановы со сторожуками и лапикуры с княжицкими.
Однако Украина такая, какая есть. И народ в ней достоин журналистов, а журналисты адекватны народу. И поэтому "теория малых дел", убивая все живое и активное на этом этапе развития государства, все-таки хоть дарит надежду на то, что лет через семьдесят журналисты опять очнутся и скажут правду, а народ ее услышит и сметет режим. Как это и произошло с коммунистами на границе восьмидесятых-девяностых после почти семидесятилетнего господства "теории малых дел-1". Но как же долго пришлось этого ждать и как много пристойных людей захлебнулось в лжи…
