Политологи о нынешнем кризисе

Владимир Полохало: Эта псевдонаучная дискуссия о том, есть ли кризис в Украине, на самом деле свидетельствует о самом кризисе. И начался кризис еще до дела Гонгадзе.

Образование парламентского большинства нарушило определенную иерархию и определило иные ролевые назначения тех, кто был политическим фаворитом. Сам парламентский и политический кризис, который Медведчук назвал “бархатной революцией", усугубил тот латентный конфликт, который существовал в Украине всегда.

Второе, мы видим сегодня серьезные расхождения в базовых ценностях основных политических актеров Украины. Речь идет о путях и стратегии реформирования, видение которых у Ющенко совсем иное, чем, например, у Суркиса, Волкова, Медведчука, или тех, кого мы называем сегодня финансово-политическими группировками или псевдопартийными образованиями.

Наконец, можно сказать, что в Украине есть и третий существенный фактор, это показали акции протеста, которые продемонстрировали социальную идентификацию граждан, которые сегодня начинают себя ощущать определенным социальным сообществом, интересы которого не совпадают с интересами политического режима. Попытка, на мой взгляд, Романа Бессмертного или других политиков навязать мнение, что за всеми этими конфликтами стоят внешние силы, в этом контексте не выдерживает никакой критики. Но вместе с тем, Президент апеллирует к российским элитам, к российским масс-медиа, пытаясь найти дополнительные ресурсы для решения этого конфликта на уровне политического кризиса.

Сейчас мы видим такую стадию кризиса, которая была спровоцирована или усилена делом Гонгадзе. Это не политический скандал, как сегодня пытаются говорить, это публичное выявление глубинных противоречий, о которых я говорил.

Но в Украине конфликты, как правило, имеют характер кризиса с нулевой суммой, где позиции сторон прямо противоположны, а поэтому победа одних - это поражение других. В Украине в политике действует такое правило - победитель получит все, т.е. речь идет о полной капитуляции своего оппонента. Президент сам формирует сегодня такой стандарт, такой подход к разрешению конфликта. Такой характер конфликта свойствен Украине и тем странам, где не существует демократических стандартов решения конфликтов, переговоров и других способов.

И этот конфликт, или кризис не является краткосрочным, его можно решить отставкой министров, он - долговременный. Есть универсальные способы выйти из этой ситуации, но украинский политикум, этот политический режим вряд ли сможет их реализовать. Например, вывести все теневые и латентные противоречия в открытую форму. Мы это не можем сделать хотя бы потому, что в Украине политика является теневой, как и теневая экономика, и теневое общество.

Но поскольку в Украине нет гражданского общества, то какого-то действительно социального потрясения в Украине не будет, т.е. конфликты остаются внутриэлитным делом по существу, вне самих граждан.

И речь не идет о намерении элиты демократически очиститься. Постановка президентом вопроса о том, что Гонгадзе якобы неизвестен, демонстрирует, что для президента отдельный человек не является ценностью.

Сергей Макеев: Наверное у всех нас есть ощущение, что мы накануне каких-то изменений. Кажется, что вот и температура, которая поднялась в течение всего декабря месяца, должна привести к каким-то изменениям, и было бы совсем и по-граждански и политически обидно, если бы ничего не случилось.

Это не только кризис власти, как таковой, может даже скорее кризис отношений граждан и политически активных граждан, в первую очередь, кризис их отношения к власти. У меня складывается убеждение, что в течение последних нескольких лет сложились такие особенности этой власти, против которых часть общества выступала и интеллектуально и физически, и может другими средствами. Именно эти черты не устраивают граждан.

Во-первых, на мой взгляд, власть сегодня в Украине структурируема так, что ее части не дополняют друг друга, а находятся в состоянии политической ревности друг к другу, а значит и пытаются не столько взаимно дополнить свои усилия, а установить, если не контроль, то какие-то ограничители деятельности других частей этой власти. Произошла какая-то фатальная для граждан дезинтеграция исполнительной власти, и тяжело сейчас точно посчитать сколько сегодня органов, ветвей или веточек исполнительной власти у нас набралось.

Понятно, что это силовые министры, которые напрямую подчинены президенту, понятно, что это губернаторы, которые также напрямую подчинены президенту. Очень интересно то явление, что органы государственной власти постепенно прорастают в веточки, выбивая себе отдельную строку в бюджете, которая автоматически приводит к финансовой независимости, и к поведению в качестве самостоятельного субъекта политики, я имею в виду в первую очередь Государственную налоговую администрацию. Но процесс пошел дальше. Мы уже в Министерстве образования и науки имеем два министерства образования, ведь Киевский Национальный Университет имеет отдельную строку, а это значит, что он не зависит от министра образования, а, следовательно, он полностью самодостаточен политически, финансово и в рамках определения внутренней политики.

Мне кажется, что вот эта фатальная дезинтеграция становится некоторым препятствием на пути реформ. Мы помним чем завершилась попытка бюджетного реформирования. Налоговая отстояла свою строку в бюджете, хотя были очевидные попытки лишить ее этой политической привилегии.

И, конечно, если иметь в виду граждан, то такое устройство нашей политической структуры приводит к тому, что она теряет определенную чувственность к нуждам и потребностям граждан, и она фактически утверждается вне этого контроля.

Дело Георгия Гонгадзе стало той каплей, когда журналисты попробовали отыскать механизмы давления на структуры власти, это началось с парламента, и как долго Служба безопасности и министерство внутренних дел тянуло с этим, потеряв полностью чувственность к тому, что волновало общественность.

Я думаю, что вопрос политического конфликта, который уже два месяца волнует нас, журналистов, и экспертов заключается в том, есть ли у нас, осталась ли та возможность, чтобы наш монолог со властью был не монологом, когда мы обращаемся с просьбами, а диалогом, когда наши, во-первых, потребности четко формулируются, а во-вторых, существуют механизмы, которые доводят наши потребности до тех, к кому они обращены. В этом кризис, как власти, так и нашего отношения к ней, и в этом состоит суть изменений, которых мы ждём.

Александр Дергачев: Конечно дело не только в той новой ситуации, которая сложилась после заявления Мороза, дело в долгосрочных тенденциях, определенных внутренних и глубоко обоснованных объективными обстоятельствами процессах. Я предлагаю вам посмотреть на то, каким образом действовали наиболее дееспособные политические актеры и наиболее важные ветви власти в последние месяцы.

Нужно начинать с президента, поскольку он у нас имеет наибольшие полномочия, а в конечном итоге только год назад мы все изучали достаточно амбициозную инагурационную речь, новый импульс реформам. Давайте кратко сформулируем, что в действительности происходило.

Во-первых, назначив премьером господина Ющенко, президент получил возможность впервые в значительной степени переложить на него ответственность за экономические дела. Во всяком случае экономические проблемы стали парафией правительства. Президент сосредоточился на политических реформах и начал параллельные реформы перестройки вертикали власти.

Как это проявлялось? В новых формах контроля за парламентом, в усилении структуры системы государственных администраций, концентрации в очень узком кругу нового окружения Президента всего административного ресурса.

Что произошло с парламентом? Давайте посмотрим очень внимательно что такое наше большинство? Оно действительно несколько месяцев выполняет определенные полезные функции, быстрее принимает определенные законы, и в общем-то оно у нас правоцентристское. Есть ли это нормальное парламентское большинство? Кто там является основные силами, каково их происхождение, кто ими руководит? И в итоге какая связь между этими политическими группировками фракциями, группами и соответствующими партиями с населением? Наиболее заметные роли сейчас у тех, кто не принимал участия в выборах и не имеет никаких обязательств перед населением. Это абсолютно свободные с точки зрения идеологии, прагматики различного типа, которые преследуют очень конкретные цели, не связаны с общенациональными процессами. Такое большинство не является феноменом сугубо парламентским, его деятельность возможно полезная, но является угрозой вообще парламентаризму.

В значительной степени деятельность этого большинства содействовала дальнейшему снижению общего рейтинга, уровня популярности парламента, и сделала возможными те формы конституционной реформы, которые мы видим сегодня - президентский вариант имплементации апрельского референдума.

Я думаю, что в этой ситуации российский фактор будет играть большую роль. В перспективе наиболее вероятны компромисс между формальными и неформальными победителями президентской компании, изменение списка олигархов…

Михаил Погребинский: Парламентское большинство. Ну конечно, у нас не такое парламентское большинство, как в нормальных странах, мы же не выбирали наших депутатов, так как выбирают десятки лет. Они собираются в парламенте, образовывают политическую группу, которая потом работает, как парламентское большинство.

Но наше парламентское большинство это - прецедентно созданный новый институт, причем институт достаточно развитый. Анализ того опыта, который имеют другие страны, говорит, что иногда институт навязывает реальную жизнь, те правила игры, которые потом установятся и будут нормой. Именно поэтому, я иначе отношусь к референдуму, к вопросу референдума о роспуске Верховной рады, если она не создает большинства.

Это революционный шаг, и было бы чрезвычайно полезно для Украины, если бы эта норма была имплементирована путем создания законодательного поля для создания парламентского большинства.

В начале этого года Украине представился чрезвычайно счастливый шанс сделать очень большой шаг в новой структуризации в нормальной цивилизационной системе. Ющенко был назначен прецедентно, согласились 11 фракций групп - назначили правительство. Если бы Ющенко, перед тем как собрать команду, согласился по приоритетам и кадровым вопросом с этой группой фракций и групп, которые его поддержали, мы имели бы абсолютно другую ситуацию в том понимании, что она цивилизовалась, как нормальная исполнительная власть.

Если бы Ющенко имел поддержку у тех фракций, администрация президента была бы лишена возможностей серьезного вмешательства в исполнительные действия и президент действительно был бы гарантом Конституции и не занимался бы делами газа и нефти. Значительную часть ответственности за то, что такая возможность не была реализована, несут основные субъекты украинской политики, в первую очередь правительство.

Все по-видимому сейчас с этим соглашаются, что реализован определенный сценарий и в его центре оказалась фигура Георгия. Украину за границей почти не знают. Знают только то, что там Чернобыль. В Японии мне еще говорили, что знают Бубку. Почему? Мы уже десять лет живем. Мне кажется, что в первую очередь ничего, почти ничего не происходит. Мы живем, а миру не интересно, ибо у нас ничего не происходит.

То, чему мы сейчас стали свидетелями, - второе рождение Украины для мира. Основной результат уже сегодня, на мой взгляд, является позитивным. Политический скандал не происходит в странах, которые не существуют, которые абсолютно недемократические. У нас есть настоящий политический скандал, его можно называть политическим кризисом. И я убежден, что Украина не будет такой, какой она была до этого политического скандала. Элементы гражданского общества просто качественно изменились, уже изменились, в первую очередь, свыше. У нас есть власть, которая не сможет так жить, как она жила до этого времени.

Позавчера мы услышали, что есть предложение от очень христианских и очень демократов распустить парламент. Абсолютно очевидно, что это предложение сделано для того, чтобы задать уровень переговоров, подготовить почву для компенсации конфликта.

Можно снимать предложения об отставке президента, и я не удивлюсь, если не сегодня-завтра появится предложение об отставке правительства. Это тоже будет тактическим ходом для того, чтобы иметь аргумент для компенсации ситуации, но я абсолютно убежден, что общество и власть, в том числе и те, кто принадлежит к оппозиции, поняли, что максимальных целей они не достигнут.

Что это значит? Власть не может сберечь все те позиции, которые она имела до сегодняшнего дня, в том числе всех тех лиц, а оппозиция не достигнет своей цели - снятия Президента Кучмы. И поэтому, мне кажется, что конфликт будет сходить понемногу на его компенсацию с новыми элементами демократического осознания пути Украины.