Как Запад неправильно понял Москву

Авторы: Юлия Каздобина, Якоб Хеденског и Андреас Умланд

Российско-украинская война началась в феврале 2014 года. Почему западные страны только спустя восемь лет всерьез переосмыслили свою политику в отношении России?

Ровно десять лет назад, 17 июля 2014 года, мир потрясло известие о крушении на востоке Украины самолета "Малайзийских авиалиний" рейса MH-17, следовавшего из Амстердама в Куала-Лумпур. Все 298 гражданских лиц, включая 80 детей, находившихся на борту Боинга-777, погибли.

Несмотря на особую трагичность этого события, оно стало лишь одним звеном в цепи роковых эпизодов того года. В течение 2014-го на территории Украины разворачивалась крупнейшая после 1945 года война в Европе. Она стала следствием череды ежемесячных, все более тревожных эпизодов вооруженной эскалации со стороны России в Крыму и Донецком бассейне (на Донбассе).

Война России против Украины началась с оккупации Крыма регулярными российскими войсками в феврале 2014-го и продолжилась аннексией полуострова в марте того же года.

В апреле 2014-го последовало вторжение на Донбасс российских нерегулярных войск. Это были боевики, наемники, авантюристы, экстремисты и так далее. А в мае 2014 года произошла ожесточенная эскалация уличных столкновений с более чем 40 погибшими в Одессе.

В июне 2014 года был сбит украинский транспортный самолет Ил-76, приближавшийся к луганскому аэропорту. Погибли все 49 членов экипажа и военнослужащих, находившихся на борту.

В июле 2014 года был сбит MH-17.

Наконец, в середине августа 2014 года началось широкомасштабное вторжение регулярных российских войск на материковую часть Украины.

В течение шести месяцев в Европе постоянно росла военная агрессия России. Однако Запад реагировал на это лишь политическими заявлениями и незначительными мерами наказания.

Секторальные санкции со стороны ЕС появились только в конце июля 2014 года как немедленный ответ на сбитый Россией MH-17 и гибель десятков граждан ЕС, а не как собственно реакция на агрессию России на Донбассе.

В течение последующих семи с лишним лет дополнительных контрмер практически не предпринималось.

Только после полномасштабного вторжения России в Украину 24 февраля 2022 года Запад начал просыпаться и осознавать, что Россия – ревизионистское государство, стремящееся навязать свое собственное видение архитектуры европейского порядка.

Владимир Путин, правда, уже ранее заявлял о намерении сделать именно это в своей речи на Мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году и много раз после.

Тем не менее, когда в 2014 году Россия начала скрытую агрессию против Украины, многие на Западе продолжали верить, что это какое-то недоразумение и в то, что Россия преследует ограниченные цели.

Война на Донбассе в 2014–2021 годах часто интерпретировалась как внутриукраинский конфликт, который можно разрешить, отойдя от более широкого контекста. Но эти усилия не только не увенчались успехом. Они также привели к постоянно растущему авантюризму Москвы.

Почему Запад так долго не мог правильно диагностировать проблему? Насколько уроки этой неудачи важны сегодня?

Отсутствие региональной экспертизы

Взрывоопасная напряженность между Россией и Украиной, а также вмешательство Москвы во внутриукраинские дела с 1991 года были вне внимания большинства западных журналистов, аналитиков и ученых до первых российских вторжений 2014 года в Крым и на Донбасс.

Когда некоторые западные журналисты приехали освещать судьбоносные события того года, ситуация на местах была хаотичной, а ее интерпретация – сложной задачей для многих новоиспеченных экспертов по Украине.

Российские же нарративы региональной эскалации на востоке и юге Украины были просты, понятны и выглядели логично для многих наблюдателей – не в последнюю очередь тех, кто до того провел некоторое время в Москве.

Международная журналистика и аналитика в своем большинстве не понимали, а поэтому и не освещали адекватно гибридную методологию России. Десять лет назад лишь немногие комментаторы полностью раскрыли российский способ ведения войны, для которого Украина была испытательным полигоном.

Попытки украинцев, других восточноевропейцев и некоторых бдительных западных экспертов объяснить российские "серые" стратегии были встречены скептически. Для сторонних наблюдателей они звучали как явно раздутые предупреждения, излишне манихейские подходы или даже конспирологические фантазии.

"Репортеры-парашютисты", которых в 2014 году забросили в неизвестную им местность на востоке Украины, стали свидетелями пророссийских протестов и слушали пророссийски настроенных украинских граждан. Зачастую они не могли или не старались учитывать контекст происходящих событий и критически оценивать значимость вездесущих пророссийских местных тенденций.

Некоторые иностранные наблюдатели даже не могли отличить жителей Донбасса от "политических туристов" из соседних российских областей, которые пересекли государственную границу по собственной инициативе или были засланы Кремлём в Украину – иногда, целыми автобусами, – чтобы принять участие в "Русской весне" так называемой Новороссии.

В то же время проукраинские журналисты и другие антисепаратистские местные голоса на Донбассе сталкивались с открытыми угрозами и физическим насилием со стороны своих политических конкурентов, которыми часто управляла Москва, а иногда и просто иммигрировавших из России.

Зачастую проукраински настроенные местные жители не могли публично выразить свою позицию. Поэтому они оставались невидимыми для приезжих репортеров.

Многие жители востока Украины, которые сопротивлялись захвату власти, подвергались угрозам, нападениям, похищениям, тяжким телесным повреждениям и даже убийствам со стороны пророссийских местных или нерегулярных российских сил, многих из которых, если не большинство, Москва поощряла, финансировала или отправляла на Донбасс с 2014 до 2021 года.

Как потом выяснилось, все это делалось для того, чтобы подготовить полную аннексию Россией Донецкой и Луганской областей в сентябре 2022-го.

Взгляд на Украину через российский фильтр

Западные СМИ начали существенно расширять свое присутствие в Украине только с декабря 2021 года, накануне полномасштабного вторжения. До этого большая часть репортажей про Украину делалась корреспондентами, базирующимися в Москве и говорящими только по-русски.

Как указал редактор Отар Довженко в интервью Радио Свобода: "Если вы живете в России и читаете на русском российские СМИ, будь вы американец, немец или француз, вы начинаете смотреть на события в Украине, Молдове и Беларуси немного российскими глазами".

Ведущая американская ежедневная газета "Washington Post" открыла свой офис в Киеве в мае 2022 года. А бывшую корреспондентку московского офиса Изабель Хуршудян направили освещать события в Украине.

Аналогичным образом, "New York Times" открыла офис в Украине в июле 2022 года. Руководителем киевского бюро был назначен Эндрю Э. Крамер, который более 15 лет прожил в России, работал в московском бюро "Нью Йорк Таймс" и оттуда писал спорные статьи об Украине.

Примером несбалансированного освещения украинских событий Крамером из Москвы была его статья в "Нью Йорк Таймс" за февраль 2022 года с красноречивым названием "Вооруженные националисты в Украине представляют угрозу не только для России" – формулировка, во многом соответствующая официальной российской пропаганде того времени.

Правда, содержание статьи, опубликованной за две недели до полномасштабного вторжения России, было не настолько близко к кремлёвской апологетике российского нападения на Украину, как её заглавие.

Тем не менее, Крамер предупреждал читателей "Нью Йорк Таймс" о "десятках правых или националистических групп, которые представляют собой мощную политическую силу в Украине".

Картина, нарисованная Крамером в этой статье, была явным искажением партийно-политического ландшафта Украины в начале 2022 года. Преувеличивая масштабы украинских радикальных правых, странная статья следовала линии, популярной тогда в СМИ, находящихся под влиянием Кремля. И, наверное, была бы другой (или вообще не была бы написана), если бы автор жил в предыдущие годы в Киеве, а не в Москве.

Многие со временем научились более критично относиться к российским нарративам. Некоторые, например корреспондент журнала "Time" Саймон Шустер, даже признали, что были неправы.

Тем не менее, предвзятость осталась и иногда остается до сих пор. Когда люди узнают о чем-то впервые, они запоминают первоначальную интерпретацию. Требуется время и усилия, чтобы отучиться от навязчивых первоначальных рассказов и объяснений, которые вплоть до сегодняшнего дня может использовать российская пропаганда.

Между фактами и вымыслом

Начиная с апреля 2014 года, если не раньше, существовали многочисленные признаки того, что РФ прямо причастна к подозрительным событиям на Донбассе.

Большинство украинцев с первых дней предполагаемого "ополчения" интуитивно понимали, что здесь что-то не так. Они чувствовали, что эта война была инициирована, направлялась и финансировалась извне.

Западу, напротив, потребовалось время, чтобы установить, уточнить и проверить все факты, а также опровергнуть многочисленную ложь.

Осмотрительный подход к информации из зон боевых действий в принципе – хорошая практика. Он позволяет избежать журналистских ошибок, распространения дезинформации и ненужной эскалации. Однако иногда такая осторожность мешает корреспондентам и комментаторам своевременно озвучивать чёткие оценки и поясняющие интерпретации.

Независимо от мотивов, медленная реакция Запада на разворачивающиеся события на юге и востоке Украины оставила Москве широкое поле для распространения дезинформации и полуправды в оправдание своих действий. Многие из этих нарративов даже после опровержения продолжают циркулировать в социальных сетях и отчасти в традиционных СМИ и сегодня.

В 2014–2021 годах Западу все никак не хватало решительности и скорости, чтобы занять определенную позицию и действовать в соответствии с ней в отношении правовой и политической оценки так называемых Донецкой народной республики (ДНР) и Луганской народной республики (ЛНР).

Украинская сторона на протяжении многих лет заявляла, что таких независимых образований, как ДНР и ЛНР, не существует. Оба псевдогосударства с самого начала и до своего конца в сентябре 2022 года были российскими марионеточными режимами.

Однако только в январе 2023 года, спустя несколько месяцев после исчезновения двух "народных республик", Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в своем постановлении о частичной приемлемости дела MH-17 официально установил истину.

ЕСПЧ заявил, что Россия фактически контролировала территории так называемых ДНР и ЛНР с момента их создания 11 мая 2014 года.

В течение предыдущих почти девяти лет вопрос о природе предполагаемых восточноукраинских "ополченцев" и их "народных республик" оставался открытым. Его неоднозначно обсуждали и порой до сих пор обсуждают на политических, научных и других общественных форумах.

Запад видел в России отражение себя

Многие европейские политики руководствуются парадигмой мирного урегулирования конфликтов. Она базируется на принятом после Второй мировой войны обязательстве "никогда больше" не допускать войны и геноцида.

Они полагали, что Россия извлекла те же уроки из Второй мировой войны. На этом фоне многие игнорировали все более очевидные с 2014 года предупреждающие знаки о том, что Москва руководствуется совсем другими ценностями. Конечные цели и общая стратегия России оставались неясными вплоть до 2022 года.

Эта проблема познания стала результатом все еще не до конца осознанного фундаментального разрыва. Не только между российским неоимперским и западным постколониальным мировоззрениями, но и между международным "модусом операнди" Москвы и западной послевоенной стратегической культурой.

Российский операционный подход отличается гибкостью и развивается методом проб и ошибок.

Кремль ищет уязвимые места, которые можно использовать, и предпочитает в своих атаках как можно дольше не превышать порога, вызывающего ответные действия. Запад же пытался урегулировать кризисы, вызванные действиями России, по отдельности и отдавать приоритет наиболее горячим точкам.

Эта западная реактивность не давала адекватного ответа на фундаментальный вызов со стороны Москвы. Она не успевала за гибкой подрывной деятельностью разных российских акторов. А также не соответствовала более масштабной стратегии создания хаоса, которая стояла и стоит за многочисленными и разнообразными российскими "активными мероприятиями" (концепция КГБ).

Поначалу некоторые иностранные наблюдатели даже не хотели признавать, что война на Донбассе является продолжением российской аннексии Крыма.

С каждым месяцем новых всплесков российской эскалации и их журналистских разоблачений становилось все очевиднее, что вооруженное противостояние на востоке Украины было сознательно начато и тайно поддержано одной из двух сторон, причем гораздо более мощной.

Тем не менее, сохранялась наивная вера в то, что война на Донбассе – всего лишь досадное противостояние между одинаково законными расходящимися местными интересами, которое должно быть разрешено путем совместных переговоров, многосторонних прений и внешнего посредничества.

Российские рамки "урегулирования конфликта"

Применяя тактики, известные как "рефлексивный контроль" и "контроль эскалации", российское руководство использовало инструментальную агрессию через своих агентов, чтобы навязать свою волю Украине и свои концептуальные представления западным партнерам.

Дозированное агрессивное поведение чередовалось с мнимой деэскалацией и притворными уступками, чтобы обмануть западных политиков и дипломатов и заставить их надеяться на то, что мирное решение вооруженного "конфликта" все еще возможно.

Например, по просьбе Путина верхняя палата российского парламента, Совет Федерации, в июне 2014 года отозвал ранее данное Путину разрешение на использование российских войск в Украине в марте 2014 года. Это якобы было сделано, чтобы поддержвть урегулирование "конфликта" путем переговоров.

Тем не менее, РФ продолжила скрыто разворачивать свои регулярные войска, а в середине августа 2014 года они вошли в Украину в большом количестве.

В октябре 2014 года проект "Новороссия", то есть провозглашенное Москвой весной 2014 года намерение вывести из-под контроля Киева весь украинский юго-восток, был закрыт. Многие восприняли конец этой кампании как знак деэскалации. Но это было всего лишь тактическое отступление Москвы.

Проект "Новороссия" был возрожден восемь лет спустя в связи со "специальной военной операцией". Сегодня РФ опять реализует его, теперь уже неприкрыто разворачивая российские войска.

Участие России в обсуждении и заключении соглашений с её противником-жертвой подготавливается и сопровождается целенаправленной военной эскалацией. Это делается для того, чтобы оказать максимальное давление на всех переговорщиков.

Летом 2014 года и зимой 2014–2015 годов Минским соглашениям предшествовали массированные вторжения разных нерегулярных и регулярных российских подразделений на территорию Украины.

На протяжении переговоров Москва напоминала о своей неизменной готовности к дальнейшей агрессии. Она активно развертывала свои военные силы до, между, в течение и после переговоров – вплоть до 2022 года, в основном безнаказанно.

В то же время Москва своим полноправным участием в Нормандском формате, Трехсторонней контактной группе ("Минский процесс") и двух специальных наблюдательных миссиях ОБСЕ поддерживала иллюзию все еще возможного мирного урегулирования.

Такая дозированная агрессия была призвана достичь российских целей без, насколько это возможно, слишком открытого и массированного военного нападения России, вызывающего ответные меры.

Мнимые примирительные шаги Москвы и тактика затягивания времени сумели обмануть многих западных наблюдателей.

Зигзаги Кремля давали достаточно оснований поверхностно интересующимся дипломатам и политикам утверждать, что мирное урегулирование конфликта по-прежнему возможно.

Тем временем Россия укрепляла контроль над захваченными территориями Украины и готовила свои следующие шаги.

Выводы

Только после 24 февраля 2022 года Запад осознал реальность, предпринял более решительные действия и ввел существенные экономические санкции против России. Вскоре после этого западные страны также начали поставлять Украине тяжелое оружие.

Для этого, однако, были все основания еще в 2014 году, когда украинские территории были захвачены и аннексированы российскими регулярными и нерегулярными войсками.

Тем не менее, Запад пытался в течение восьми лет управлять эскалацией и принимал "допороговое" применение силы Россией за признак сдержанности. В результате конфликт только разрастался.

Самообман Запада продолжается и после начала полномасштабного вторжения.

Например, неоднозначной процедурой был голландский суд 2022 года над четырьмя боевиками. Речь о трех гражданах России и одном гражданине Украины, которые десять лет назад участвовали в российской операции на Донбассе, которая привела к тому, что 17 июля 2014 года был сбит рейс MH-17.

Голландские следователи, прокуроры и суд проделали отличную работу по установлению материальных деталей этого массового преступления. Однако в ходе судебного разбирательства выяснилось, что ответственность за него была возложена не на российскую армию и государство, а на трех бойцов военизированных формирований.

Суд признал, что "комбатанты ДНР [Донецкой народной республики], а значит, и обвиняемые не могут рассматриваться как часть вооруженных сил Российской Федерации".

Он также признал, что "использование системы "Бук" [...] требует высококвалифицированного экипажа. Кроме того, это оружие не может быть применено случайно".

Тем не менее, суд все равно заявил, что "считает юридически и окончательно доказанным, что Гиркин был в состоянии принять решение о развертывании и использовании системы "Бук"".

Это было странное заключение, поскольку Гиркин или другие участники военизированных формирований не могли отдавать приказы российским солдатам, управлявшим системой "Бук".

Ответственность за массовое преступление – убийство 298 гражданских лиц на борту MH-17 – лежит на офицерах и генералах российских вооруженных сил, а также на их главнокомандующем Владимире Путине. Присутствовавшие на месте мелкие российские или украинские иррегулярные авантюристы лишь помогали российским солдатам ориентироваться на территории Украины.

Сегодня важно внимательно изучить и сделать выводы из опыта войны на Донбассе 2014–2021 годов.

Российский образ действий остается прежним. Москва продолжает создавать и закреплять фальшивые исторические нарративы, пользоваться напряженностью в обществе и политической робостью в атакуемых странах, вести горизонтальную эскалацию, мешать принятию решительных ответных мер.

Сегодня российские и пророссийские представители громко призывают к дипломатическому решению военного конфликта. В то же время Москва продолжает ежедневную бомбардировку и оккупацию Украины, простое прекращение которых остановило бы войну.

Запад и другие иностранные наблюдатели не должны снова обманываться и рассматривать дипломатические и военные события как не связанные между собой. Они не должны в очередной раз попасть в ловушку так называемого "украинского кризиса", который якобы можно было бы разрешить посредничеством в "конфликте".

Вместо этого необходимо окончательно понять, что суть и источник "конфликта" – это наступательная война России на Украину, и что эту проблему надо решать.

Юлия Каздобина – старший научный сотрудник Программы исследований безопасности Совета по внешней политике "Украинская призма" в Киеве.

Якоб Хеденског и Андреас Умланд – аналитики Стокгольмского центра восточноевропейских исследований (SCEEUS) при Шведском институте международных отношений (UI).