Конституционный тупик российско-украинского конфликта
Западные политики, дипломаты и аналитики сегодня вовлечены в горячие международные дебаты о том, как может, должна и будет закончена российско-украинская война.
Независимо от того, является ли окончание войны путем переговоров желательным, следует признать огромные трудности, связанные с таким исходом.
Более 30-ти лет неоимперского вмешательства Москвы в чужие дела и две чеченские войны с массовыми убийствами не сулят ничего хорошего российско-украинским переговорам.
После того как 14-ая российская армия непрошенно вмешалась во внутримолдавский конфликт летом 1992-го года, условия для сдерживания – не говоря уже об откате – российской экспансии скорее ухудшились, чем улучшились.
В частности, формальная – хотя и незаконная и нелегитимная – аннексия Россией четырех территорий на юго-востоке Украины в сентябре 2022 года является серьезной проблемой. Она превозносит не менее скандальное военное завоевание и быстрое присоединение Россией Крымского полуострова в феврале-марте 2014 года.
В настоящее время существует целый ряд причин, по которым возможные переговоры между Киевом и Москвой не могут привести к каким-либо ощутимым результатам, не говоря уже о прочном мире.
Уже с марта 2014 года, и тем более с сентября 2022-го, вероятно, самой неразрешимой проблемой для продуктивных переговоров между Украиной и Россией является то, что две страны должны разрешить очевидный конфликт своих конституций.
Украинский и российский основные законы прямо претендуют на одни и те же территории на востоке и юге Украины, включая Крым.
Более того, как главы государств своих стран, Путин и Зеленский также считаются "гарантами" своих конституций и обязаны их выполнять.
Даже если бы один или оба президента хотели пойти на территориальные компромиссы, основные законы двух государств прямо запрещали бы им это делать.
Это означает, что одна или обе конституции должны быть изменены до начала мирных переговоров по существу.
Для этого потребуется значительное большинство голосов в парламенте. Это, мягко говоря, сложно в случае с Россией и нереально в случае с Украиной.
Особый случай Крыма
Эта проблема существует с 18 марта 2014 года, когда Российская Федерация официально включила Крымский полуостров в состав своей территории. Аннексия была официально признана лишь несколькими странами и определенными политическими кругами.
Однако Крым всегда был особым регионом в составе Украины – факт, должным образом признанный Киевом еще в середине 1990-х годов.
Новая постсоветская конституция унитарного украинского государства, возникшего из советской республики, сделала исключение для полуострова.
Основной закон Украины 1996 года допускал существование Автономной Республики Крым, которая юридически существует и по сей день. Особый статус Крыма был призван учесть демографическую и историческую специфику полуострова в составе украинского государства.
Несмотря на этот особый статус и расширенные права, предоставленные населению полуострова в составе постсоветской Украины, Россия сначала тайно вторглась в Крым в феврале-марте 2014 года, а затем официально аннексировала его.
Это незаконное действие было оправдано, среди прочего, парадоксальным утверждением. Якобы права этнических русских в автономной республике были нарушены или находились под угрозой.
Еще более любопытно, что вскоре после этого Москва потребовала от Киева предоставить Донецкому бассейну на материковой части Украины статус, аналогичный статусу Автономной Республики Крым, которую она только что оккупировала.
20 лет автономии Крыма в составе Украины не помешали России аннексировать полуостров всего несколькими неделями ранее.
Тем не менее, формула автономии вскоре стала популярной в качестве предполагаемого решения конфликта на Донбассе не только в Москве, но и во многих западных столицах.
Читайте также: Как оккупировали Крым: новости, которые мы (почти) не заметили в феврале 2014-го
Москва представила внешнему миру полуправдивое объяснение нарушения ею международного права в Черном море в 2014 году.
Среди прочих сомнительных утверждений Кремль заявил, что история Крыма в царской и советской империях оправдывает скандальную акцию России в 2014 году.
Конечно, кремлевский нарратив был историческим искажением.
Правительства многих государств по всему миру могли бы (а некоторые так и делают) представить подобные ирредентистские нарративы, основанные на том или ином историческом эпизоде. Они также могут претендовать на определенные территории, которые когда-то принадлежали их государству, но теперь, в результате предполагаемой исторической несправедливости, находятся в других странах.
Несмотря на историческую сомнительность и политическую взрывоопасность заявлений Кремля 2014 года, неофициально многие политики и дипломаты, и даже некоторые эксперты по всему миру частично или полностью приняли российский нарратив о Крыме.
И это несмотря на реальную украинскую и татарскую историю Крыма до, во время и после царской эпохи, а также подрывное влияние такого признания на мировой порядок.
Молчаливое признание притязаний Москвы на Черноморский полуостров многими нероссийскими наблюдателями – включая некоторых на Западе – стало одной из причин того, что международные санкции в ответ на чрезвычайные действия России в феврале-марте 2014 года были либо мягкими, либо отсутствовали.
До недавнего времени крымский вопрос был вопросом, решение которого могло быть либо отложено на отдаленное будущее, либо могло быть решено в один прекрасный день в частичном соответствии с предпочтениями Москвы.
Последнее можно было бы сделать, например, посредством временной международной администрации полуострова или дальнейшего укрепления автономии Автономной Республики Крым.
Однако после аннексии Россией еще четырех украинских территорий в сентябре 2022-го года такие варианты, похоже, отпадают.
Новый тупик
Аргументы Кремля, которые звучали в пользу недавней второй аннексии южной и восточной части материковой Украины, еще более сомнительны, чем аргументы в пользу присоединения Россией Крыма в 2014 году.
Мало того, до сих пор полуоткрытый вопрос о полуострове теперь перерос в принципиальный и территориально более масштабный – вопрос об идентичности, целостности и будущем Украины в целом. А также о праве одного из основателей Организации Объединенных Наций на существование (УССР была членом ООН с 1945 года).
В результате решение общего вопроса о российской экспансии на запад в пользу Украины сегодня однозначно поддерживается подавляющим большинством стран мира.
Еще более примечательно то, что в своих документах об аннексии от сентября 2022-го года и в соответственно измененной российской конституции Москва прямо заявляет претензии на украинские территории, которые Россия фактически не занимает. Вместо этого, эти территории либо все еще, либо снова находятся под контролем Киева, а не Москвы.
Фактически, ни одна из четырех недавно аннексированных материковых территорий Украины не занята российскими войсками полностью.
Это резко противоречит новому самоопределению российского государства и частично нарушает российскую конституцию, которая включает эти территории в официальную территорию РФ.
Это создает странную правовую основу для переговоров между Киевом и Москвой, на успех которых надеются многие политики, дипломаты, эксперты и обыватели за пределами Украины.
До тех пор, пока в российскую конституцию не будут внесены поправки, Путин или другой российский президент не сможет вернуть Киеву украинские территории, которые в настоящее время контролируются Москвой.
Основной закон России также негласно предполагает, что глава российского государства, как гарант конституции, должен стремиться к получению дополнительных территорий для Российской Федерации.
Официальный российский переговорщик по закону должен настаивать на том, чтобы Киев уступил Москве оставшиеся под украинским контролем части четырех в 2022 году аннексированных областей, чтобы привести текст российской конституции в соответствие с политическими реалиями на местах.
Кто-то может подумать, что это переговорное созвездие настолько абсурдно, что его можно игнорировать. Однако российский президент или любой другой российский участник переговоров рискует получить обвинение в государственной измене, если он или она предложит, согласится или склонится к нарушению российской конституции.
То же самое касается любого украинского президента или другого участника переговоров от Киева, который также будет обязан в соответствии со своей конституцией добиваться скорейшего восстановления полной территориальной целостности и суверенитета Украины.
Этот тупик стал главной причиной того, что после марта 2014 года до февраля 2022 года не было серьезных переговоров между Украиной и Россией по Крыму.
Киев и Москва вели интенсивные переговоры в период с 2014 по 2022 год, в том числе в Минске. Однако, поскольку вопрос о статусе черноморского полуострова стал игрой с нулевой суммой между Москвой и Киевом после его официальной аннексии Россией, по Крыму было не о чем вести переговоры.
С сентября 2022 года Москва осуществила такую же блокаду в отношении четырех других регионов на юго-востоке материковой Украины.
Выводы и политические рекомендации
Многие наблюдатели считают, что достижение перемирия между Москвой и Киевом зависит только от политической воли нескольких избранных политических фигур, таких как президенты России, Украины, США, Франции, Европейской комиссии и так далее.
Эта точка зрения игнорирует тот факт, что конституционные поправки России 2014 и 2022 годов, касающиеся официальной территории Российской Федерации, создали структурные препятствия для продуктивных мирных переговоров с Украиной. Поэтому широко распространенное предположение о том, что более эффективные или иные политические инициативы со стороны Запада или Киева будут достаточными для достижения соглашения с Москвой, является наивным.
Конституционный тупик, возникший после российских аннексий в 2014 и 2022 годах – наряду с целым рядом других проблем – сам по себе является достаточной причиной для того, чтобы скептически относиться к возможности невоенного решения текущего конфликта.
Такое окончание нынешней войны было бы возможно только в том случае, если бы Украина пересмотрела свою собственную конституцию и тем самым отказалась от идеи полноценного государства.
Это было бы неудовлетворительно не только для большинства украинцев. Это также поставит под вопрос будущую стабильность и границы других государств, чья нынешняя территория может быть нарушена военными интервенциями и политическими аннексиями со стороны соседей.
Пять политических рекомендаций для индивидуальных и коллективных западных игроков вытекают из этой фундаментальной проблемы для достижения российско-украинского прекращения огня. Они касаются политической коммуникации – как публичной, так и дипломатической.
- Политикам и другим публичным представителям, комментирующим поведение Запада в отношении Москвы и Киева, следует чаще упоминать, описывать и объяснять конституционный тупик как центральный вызов российско-украинских отношений.
- Самопровозглашенных реалистов и пацифистов, выступающих за урегулирование конфликта путем переговоров, надо спрашивать о том, как можно преодолеть это серьезное структурное препятствие для мирного соглашения между Москвой и Киевом.
- Политикам, разработчикам и комментаторам следует более детально обрисовывать далеко идущие последствия конституционного тупика для предлагаемых ими международных действий в целом и для дальнейшей поддержки их странами Украины в частности.
- Западные политики и другие официальные представители должны подчеркнуть своим официальным российским контактам и простым россиянам принципиальную проблематичность российских конституционных поправок 2014 и 2022 годов для достижения разрешения конфликта между Западом и Москвой.
- Западные политики и другие официальные лица должны привлечь внимание политиков, дипломатов, журналистов и других соответствующих лиц в Азии, Африке и Южной Америке к общим последствиям российской аннексии 2014 и 2022 годов для общей безопасности и стабильности в мире.
Андреас Умланд – аналитик Стокгольмского центра восточноевропейских исследований (SCEEUS) Шведского института международных отношений (UI)
