Я знаю, какой вид может иметь наше поражение – это "русский мир" под украинским флагом
Спецпроєкт НАЗК "UKRAINE NOW. Візія майбутнього"
Мирная модель Украины перестала существовать начиная с утра 24-го февраля.
Как война обнажила хрупкость отдельного человека и целой нации?
В чем разительное отличие функций церкви в россии и Украине?
Что будет для нас победой, а что – поражением? И как нам не упустить шанс наконец-то стать самими собой?
Об этом мы говорили в интервью для спецпроекта НАПК.
Утром 24-го февраля 2022-го года у украинцев изменилась модель восприятия реальности.
Хотя война в нашей жизни началась еще в 2014-ом, но тогда, 8 лет назад, кто-то выбрал ее не замечать. К сожалению, это случалось довольно часто, когда при общении с европейскими партнерами мы избегали слова "война" или этой темы вообще.
Итак, мы зажмурились и решили ее не замечать, но все равно не удалось убежать от реальности.
На протяжении этих 8-ми лет существовали как бы две общие модели Украины. Можно было находиться на войне и в окопах и одновременно выехать на мирную территорию в Киев, Львов, Одессу, Харьков для реабилитации и снова вернуться на фронт.
Большинство, конечно, оставалось в мирной среде, но некоторые категории украинцев были постоянно на войне.
В любом случае мирная модель Украины просто перестала существовать с утра 24-го февраля. В нашем сознании больше нет спокойного, безопасного места. Все мы стали уязвимы.
Чувство общенациональной уязвимости, что ты под прицелом, где бы ни был, это то, что украинцы переживали в течение первого-второго месяцев этой широкомасштабной агрессии.
Сегодня ситуация снова меняется, фронт локализуется, однако безопасного места в стране все равно нет. Война стала тотальной для украинского сознания. А когда угроза становится настолько тотальной, человек особенно чувствует свою хрупкость.
Вопрос человеческой хрупкости приводит нас к еще одной важной проблеме – хрупкости не только индивида, но и целой нации.
Россияне теряют в количестве, а мы, к сожалению, теряем нацию. Мы являемся носителями определенного исторического наследия, национального набора компетентностей.
Потерять человека-военнослужащего, человека-поэта, человека-физика, человека-специалиста своей сферы – это потерять десятилетия личного опыта и одновременно десятилетия достижений целой нации.
Мы должны понимать, что становимся хрупкими, и эту хрупкость не преодолеть подписью документов об определенных договоренностях или об окончательном прекращении войны. Подпись этого не исправит.
Сейчас утрачены десятилетия конкретных человеческих судеб, конкретного человеческого опыта, того, что становилось достоянием целой нации.
Всем хорошо известно, что никакой реальной причины для этой войны не существует. Вот как в XXI веке выдуманная причина может побуждать человека к столь жестоким действиям?
Для себя лично я нахожу ответ в противостоянии "авторитарное общество VS демократическое общество".
Если человек родился, жил, был воспитан, ходил в школу и учился в университете в обществе, где в национальном и культурном дискурсах не поют о свободе, не говорят о достоинстве, где для этого просто не хватает вербальных конструкций, где об этом речь не идет, где постоянно в дискурсе бибикает "могучее отечество, великая страна" и т.д., ей гораздо легче решиться на бессмысленную животную жестокость. Ибо личная ответственность – результат осознанной свободы.
Я когда-то пытался проанализировать проповеди Патриарха Кирилла. И там цитат из Евангелия или упоминаний об Иисусе мало, зато много о "великом и могучем". И это особый культурный феномен.
В авторитарном обществе критерием прохождения на высший уровень, критерием общественной интеграции и признания всегда остается соответствие ожиданиям власти. Нужно подстроиться под то, что от тебя ждут на каждом следующем уровне. Тебе всегда нужно удовлетворить начальника.
Все. Тогда, когда тебя бросают в Бучу, Ирпень, под Киев и дают приказ "фас", ты не думаешь о моральных последствиях. Почему? Ибо тебя не научили, что у тебя есть свобода, что ты свободен, а твои действия имеют последствия, и ты за них отвечаешь.
Мы, украинцы, другие. Все, о чем мы поем и о чем пишем байки – это свобода.
Это не значит, что мы всегда умеем ею пользоваться, что тоже иногда приводит к разным социальным вызовам. Но в любом случае в этом мы другие.
Когда я свободен, то понимаю, что мои поступки имеют определенные последствия, соответственно, их можно оценивать, за них можно и нужно нести ответственность. И в то же время я понимаю, что моя свобода может что-то изменить.
Отсюда мое определение индивидуальной субъектности – осознанная свобода, проявленная в действии.
Сейчас трудно представить, какой будет наша победа, но точно знаю, какой вид может иметь поражение – это "русский мир" под украинским флагом.
Это когда все внешние атрибуты свободного государства остаются, но внутренняя механика полностью подчинена государственно-центричному авторитарному общественному проекту. То есть когда Украина превращается в ту же самую институционную архитектуру, которая сегодня существует в россии.
Чтобы Украина выжила, сегодня нужно:
- защищать ее с оружием в руках на фронте;
- окапываться на интеллектуально-формационном фронте.
Мы должны формировать новые поколения людей свободных и достойных, учить людей отважиться на собственную свободу. Задача государства – сделать возможными оба этих процесса.
Не создавать искусственные модели и затем на уровне программного обеспечения "внедрять" их в человеческое сознание, как это происходит в россии – это проигрышный вариант.
Чтобы ценности были реальными, нужны институции, которые их защищают, но прежде всего защищают человека, способного быть свободным и достойным.
Государство ради государства – политический маразм, идеологическая деформация. Государство должно существовать для человека. А быть человеком – это всегда становиться собой, принимая решения, выбирая направление движения. Это – о свободе.
Следовательно, задача государства – защитить свободу человека, создать возможности для его реализации.
Я безумно рад тому, что мы живем в поликонфессиональном государстве.
В предыдущие столетия церковь играла важную роль в европейских обществах, и Украине повезло: у нас, на всей территории современного украинского государства, ни одна церковь не имела государственной монополии.
Общество привыкло к поликонфессиональной действительности – мы научились жить вместе, научились терпимо относиться к другим, уважать друг друга.
У нас никогда не было одной-единственной церкви, хотя и сформировалась общая для большинства духовная традиция.
По-моему, следует вообще отказаться от подобных намерений. Ибо, когда появляется монополия одной церкви с претензией на диктат относительно политического порядка, мы видим, что происходит: как я уже говорил, о Евангелии и Христе вспоминают мало, церковь служит интересам государства. Так было в Константинополе, так есть в россии.
Читайте также: Моя молитва за Папу Франциска
Наша традиция – "Бог посреди города". Это – социальная духовность.
Бог наш не в пустыне, как, скажем, где-нибудь у восточных православных церквей. Не в академических аудиториях, как, скажем, наследие схоластики в латинской Европе.
Если вы войдете в Собор Софии Киевской, в апсиде, над Орантой, выписана цитата из псалма на греческом языке: "Бог посреди города, он не пошатнется, Бог поможет ему перед рассветом".
В этих словах для меня целая духовность Киевской церкви в разнообразии ее исторических проявлений, разных конфессий – "быть посреди города, быть со своим народом".
Киевская церковь – это церковь, которая находится со своим народом.
Я могу в качестве примера привести наш Патриарший собор УГКЦ в Киеве, под которым ночевали люди, приезжавшие на Майдан. Во время ковида желающие там могли сделать прививку. Во время бомбежек столицы в первый месяц люди искали там убежище. Следовательно, это и есть быть посреди города.
Наша церковь остается институтом с задачей артикулировать ценности – в семье, на работе, в армии. Она никогда не выполняла функции легитимации государственной власти, поскольку не было единой, полностью подчиненной церкви.
Я очень боюсь, чтобы этого не произошло сейчас. Умение жить вместе – наше достояние, а не недостаток, как кто-то считает. Конечно, при условии, что какая-то религиозная организация не несет угрозы национальной безопасности! Никогда, как в россии, церковь не легитимизировала единого царя или единое правительство.
Важно не забыть, что мы можем и сможем. Можем стоять. Сможем прорваться, сможем победить, сможем не забыть, сохранить память тех, кто позволил это сделать.
Так что мы все это сможем, но только тогда, когда начнем запускать эту волну новой формации, воспитания новых поколений свободных украинцев.
Молодые украинцы уже ясно осознают, что ценности свободы и достоинства – это не просто слова. Они должны стать механизмом принятия личных решений, механизмами функционирования институтов, государственных учреждений, в конечном счете лечь в основу целой государственной идеологии.
Но здесь нужно быть осторожным, потому что идеологии у нас часто отдают чем-то авторитарным. Несмотря на это, в человеческом обществе нет идеологических вакуумов.
Победа – это не только отвоевать территорию. Это создать общество, в котором нам хочется жить.
Для этой трансформации нужны институции. Я люблю повторять, что индивидуум не способен трансформировать общество – трансформацию обеспечивают институции. Но индивид играет ключевую роль в организации институций – их создают люди.
Сегодня нам следует заботиться о том, чтобы приближающие победу механизмы функционировали правильным и эффективным способом.
Фундамент для будущей Украины мы уже сегодня готовим на полях боя.
Мы же постоянно повторяем это в течение 8 лет – "чтобы все было не зря". Мы уже потеряли очень многое, многие классные люди отдали за это свою жизнь. Это все не должно просто исчезнуть, забыться. Не дай Бог!
Это все должно стать нашим достоянием, крепким фундаментом, мы должны создать супер-страну, где их память будет краеугольным камнем в целой архитектуре нашей безопасности, нашей экономической свободы, нашего политического достоинства – как личности, индивида, так и целой нации.
Именно здесь мы, наконец, должны начать становиться нами. Чтобы все было не зря. Чтобы ни одна память не исчезла во мраке хаоса и беспорядка войны. Чтобы мы с вами встали на ноги и создали новую Украину, ту, которая бы стоила наших мечтаний и нашей борьбы.
Украина для меня – это земля добра, народ борцов, край достоинства и свободы. Да, это все о нас. Край достоинства и свободы.
Это очень конкретная задача, и она должна быть очень мобилизационной, как мне кажется. Она должна просто зажигать каждого.
Для чего мы боремся? Чтобы прорываться. Сквозь что? Сквозь мрак боли. Мы утратили – утрата болит. Сегодня нам нужно мобилизовать свои силы для того, чтобы прорваться сквозь эту боль потерь. Бороться везде и на любом уровне: на уровне личного развития, на уровне общественного взаимодействия, на уровне институционного дизайна будущего Украины.
Отец Андрей Зелинский, военный капеллан, политолог
Проєкт "UKRAINE NOW. Візія майбутнього" реалізується НАЗК за підтримки Антикорупційної ініціативи ЄС (EUACI) – провідна антикорупційна програма в Україні, що фінансується ЄС, співфінансується і впроваджується Міністерством закордонних справ Данії.
Мета проєкту – окреслити бачення розвитку України після перемоги у війні з росією. В інтерв'ю з відомими українськими діячами, мислителями та лідерами думок ми шукаємо відповіді на питання про те, як змінюється держава сьогодні та якою вона має стати завтра.
