Уроки войны. Оборона, культура, сетевость и "обмен заботой"
Спецпроект НАЗК "UKRAINE NOW. Візія майбутнього"
Очевидно, лучшее время говорить об уроках войны – после победы. Но уже сейчас можно и нужно делать определенные наблюдения и выводы. Некоторые из них мы обсудили в интервью для спецпроекта НАЗК. Привожу вам отдельные тезисы этого разговора.
Итак, очевидный урок №1: Мы должны быть самостоятельными и интеллектуально состоятельными. То есть самостоятельно оценивать окружающий мир, самостоятельно создавать решения. А любой политической самостоятельности предшествует самостоятельность интеллектуальная и культурная. Именно поэтому общество должно быть готово инвестировать в абстрактные вещи.
Предыдущие десятилетия мы к этому не были готовы. Без историков, философов, антропологов мы не можем в полной мере утвердить свою субъектность или даже задать важные вопросы. Необходимо несколько десятилетий подготовки, чтобы появились люди, способные мыслить и аргументировать на глубоком уровне.
В наших университетах или по крайней мере интеллектуальных средах необходимо создать условия, позволяющие людям годами заниматься глубоко теоретическими вещами. Такая деятельность у нас в последние 30 лет фактически не финансировалась. В результате есть не то, что потеря, а скорее интеллектуальный недорасцвет.
Интеллектуалы в Украине есть, конечно. Но их могло быть гораздо больше, а их голоса могли звучать сильнее.
Интеллектуал – это человек, очень хорошо знающий определенный теоретический предмет, например философ, и способный комментировать с этой позиции дела повседневные, писать статьи, говорить с министрами и т. д.
Это два мастерства – знание предмета и способность высказываться публично по поводу общественных дел. Для этого требуется много тренировки и практики.
Но интеллектуальная и художественная культура не развивается без ресурсов, сама по себе. Она нуждается в источниках питания, и нехватка ресурсов в течение длительного времени не позволяет иметь большое интеллектуальное поле.
Сейчас мы рискуем тем, что инвестиции вновь обойдут теоретическую деятельность, потому что у нас будут более жизненные потребности, например восстановление разбомбленных домов.
Конечно, разбомбленные дома или больницы – это задача номер 1. Но надо понимать, что мы не сможем стать вполне субъектными без очень теоретического, а не практического знания.
Мы не должны снова упустить это из виду, сказав: "Сейчас культурная антропология или социология "не на часі". Займемся этим через 10 лет". Именно такими были предыдущие 30 лет.
Поэтому интеллектуалы, которых у нас есть, это либо люди, которые имели альтернативные ресурсы и поддержку (часто от семьи), либо преданные фанатики своего дела. Последних – единицы.
Мы просто вынуждены будем взрослеть и начинать думать гораздо серьезнее о своем интеллектуальном и культурном сообществе.
Ибо это сообщество кристаллизует идеи, которые потом используют: в политике, в общественной жизни, в образовании, в медиа, в бизнесе. И если у нас нет такого собственного сообщества, то мы обязательно будем обращаться к чужому. А чужое не всегда понимает состояние Украины, чтобы вырабатывать идеи, которые мы можем воплощать. То есть, это просто жизненная необходимость для нас.
Читайте также: Украинцы не святые, но эта война – чистилище, в котором у каждого есть шанс стать честнее
Урок №2: Постоянная готовность к обороне. Мы находимся геополитически в очень уязвимой ситуации.
У нас очень опасный сосед, который представляет себе прошлое как будущее: имперское прошлое Россия видит проект будущего. Это значит, что все украинское общество должно быть готово к защите ежеминутно.
Не может быть такого момента в ближайшие десятилетия, когда мы просто забыли о безопасности и действуем так, будто она обеспечена. Мы должны быть в оборонных союзах, лучше всего – НАТО, конечно.
Но как граждане, мы также должны быть готовы к обороне. Украина должна быть страной со всеобщей воинской повинностью, одинаково для мужчин и женщин.
Все граждане Украины должны быть способны к обороне. Милитаризация в хорошем смысле этого слова.
Я также думаю, что мы будем страной с большим уважением к военным. Кроме того, что военные защищают Украину в прямом смысле, они тоже демонстрируют новое организационное качество: способность действовать децентрализованным сетевым способом с большим количеством прав и полномочий на низших уровнях.
Возможно, это могло бы быть одной из моделей для построения институтов в дальнейшем.
Урок №3: Наши институты должны быть трансформированы так, чтобы соответствовать жизни и практикам общества. Во время войны проявился сетевой характер украинцев, то есть способность к быстрой горизонтальной организации.
Есть шутка, когда россияне спрашивают: "А нельзя ли определить несколько волонтерских центров и как-то их ликвидировать?" Это демонстрирует полное непонимание сетевой природы волонтерских усилий.
Но при этом сетевой характер общества не совпадает с характером наших государственных институтов. Государственные институты, унаследованные от Советского Союза, носят вертикальный характер. Очень хорошо то, как функционирует государственная машина, в том числе и украинская, описывают военные анализы российской армии. Когда иностранные, в частности американские, военные анализируют российскую армию, сравнивая с украинской, они, собственно, говорят о том, что российская армия очень вертикально интегрирована, где все серьезные решения подняты на высокий уровень.
На оперативном уровне, в поле, люди не имеют полномочий принимать решения или постоянно рискуют наказанием. В результате этого есть российские генералы на поле боя, потому что кто-то должен иметь полномочия принимать решения. Это очень немобильное войско.
Мне кажется, что это точно отражает и украинские государственные институты –очень вертикальные, решение любой проблемы возможно на самом высоком уровне. Обычно текущие проблемы решают на уровне как минимум постановления правительства, а в худшем случае –принятия нового закона для каждой незначительной ситуации. Все это не совпадает с тем, как работает общество.
Ведь общество ожидает быстрого горизонтального взаимодействия из-за большого количества сетей. Когда общество и бизнес сталкиваются с государственными институтами, то для принятия решений иногда нужно достучаться аж до Президента. А Президент занят, разумеется.
Чем выше ты поднимаешься, тем меньше решений может быть принято. Если очень много вопросов, проблем, челленджей, вызовов не решается, мы имеем стагнацию в разных сферах. Как следствие – огромное недоверие в обществе: люди ожидают, что государство будет решать проблемы, а государство просто не способно этого сделать, даже если хочет.
Вдобавок внутри этой машины основным принципом является принцип контроля людей и идей, и он связан со страхом.
В советской традиции главная цель институции заключалась в контроле, основанном на недоверии.
Важнее было контролировать, чем развивать. Это было следствием того, что сами большевики не имели широкой поддержки в обществе, когда пришли к власти, поэтому действовали против общества и, соответственно, вынуждены были контролировать. Именно это – контроль – стало основополагающим принципом советской организации страны в целом.
Есть знаменитая советская фраза: "Лучше наказать 100 невиновных, чем пропустить одного виновного". Такой принцип все еще функционирует. На нем построена и наша нынешняя машина.
Поскольку общество и государство не совпадают в базовой гипотезе функционирования, между ними обязательно образуется зазор, который каждый человек пытается решить по-своему. Вот вам и основа коррупции – способ преодоления разногласий между тем, как функционирует общество и как функционируют организации.
Но во время войны кое-что меняется. Внутри самих государственных организаций тоже есть люди, которые находятся под теми же угрозами, что и все. И вот сами люди – в организациях, и вне организаций, их так сказать, клиенты, пытаются сближаться, находясь под огромным давлением, перед выбором жизни и смерти.
Во время войны люди в организациях начинают тоже действовать более человечным способом, даже если это грозит им административными санкциями, делая более человечными и сами организации.
Мне кажется, надо перестроить государственные инструменты и механизмы таким образом, чтобы они исходили из доверия априори: к гражданину или организации, с которыми государство имеет дело. Реально, а не декларативно поставить в центр принцип презумпции невиновности или, вернее, благих намерений. Не стоит пробовать контролировать все заранее: это отнимает много ресурсов и не дает нужных результатов.
Здесь следует исходить от обратного в отношении старого советского принципа: лучше ошибиться один раз, чем остановить десять добрых инициатив.
Условно говоря, отходить от практик, когда "вы сначала постройте ракету, а затем получите средства". Возможно взаимодействие волонтеров должно быть ориентиром, как это может работать.
Итак, эта война показала, что люди достойны гораздо большего доверия, чем сейчас настроены государственные институты.
Волонтеры могли бы, грубо говоря, разворовать деньги, собранные для армии и центров гуманитарной помощи, но они, или, можно сказать, мы все, этого не сделали. Значит, государственные механизмы контроля – устаревшие. Их нужно перенастроить на априорное доверие к своим гражданам плюс необратимость наказания в случае доказанного нарушения этого доверия.
Читайте также: Мы выйдем из этой войны совершенно другим обществом
Урок №4: Нам следует поддерживать и восстанавливать свои команды. Очень трудно, но необходимо поддерживать продуктивное взаимодействие между командами, рассеянными по всему миру. Это еще один важный вызов – наши организации, которые сейчас теряют команды и людей.
Нам немного помог развить навыки отдаленного сотрудничества ковид, но одно дело – люди на дистанционке в Украине, и совсем другое – если они в разных часовых поясах, если у них разный жизненный уклад, а у кого-то дети пошли в школу.
Одним словом, мы рискуем потерять способные команды, а значит, должны найти креативный способ их поддерживать. Поэтому, мне кажется, важно говорить с донорами, что нам не только нужно поддерживать украинских беженцев в других странах (да, это, безусловно, нужно и правильно), но также нужно поддерживать:
- людей, которые остаются в Украине в сложных условиях, то есть они должны иметь ресурсы, чтобы оставаться в Украине;
- людей, которые не находятся в Украине, но являются частью украинских команд с центром в Украине.
Грубо говоря, было бы здорово, если бы организация в Украине получала грантовое финансирование, чтобы выплачивать зарплату своим сотрудникам, находящимся в других регионах или странах.
Еще одна вещь, которая мне кажется важной сейчас, это демонстрация заботы на уровне организация-человек. Скажем, сейчас мы понимаем, что у нас огромный вызов – destaffing, то есть потеря команд и разъезжающихся по всему миру сотрудников.
Для организаций важно не терять или по возможности возвращать людей. Особенно это касается государственной службы, потому что без госслужащих коллапсирует государство. В то же время императивное, приказное возвращение под страхом наказания – очень плохой способ. Люди просто могут уволиться – и мы останемся без команд. Гораздо лучший, хотя и более сложный и ресурсный способ – это возвращение людей через заботу.
Нам нужен обмен заботой: люди заботятся о своем государстве и обществе, выполняя функции в опасных условиях, а государство как интерфейс этого общества заботится о своих людях.
Я это для себя это описываю как договор достоинства и взаимной заботы в противовес принципу пренебрежения и принуждения, на котором строилось взаимодействие в тоталитарные времена. Тогда меняется баланс гражданин-государство.
В конце концов, государственные служащие – это тоже граждане, которые так же верят или не верят своему государству, а от этого зависит именно его функционирование.
Алеся Островская-Люта, генеральный директор Национального культурно-художественного и музейного комплекса "Мистецький арсенал"
