Крым, мы обязательно вернёмся!

20 февраля 2014 года – начало российской оккупации Крыма

Крымские татары знали, что вернутся на Родину, даже когда СССР казался нерушимым.

Сегодняшняя Россия гораздо слабее того Союза. И мы снова будем в Крыму.

Я родился в Узбекистане, куда моя семья попала после депортации. И с самого детства знал, что мы вернёмся в Крым.

Я часто слышал это от отца и от бабушки, которые родились в Крыму. Когда мне было 14 лет, отец показывал антисоветские листовки о том, что коммунистическая партия и советское правительство незаконно удерживают наш народ, не дают вернуться в Крым.

Все разговоры среди крымских татар были о Крыме и возвращении на Родину. Тогда это звучало так же, как сейчас звучит "Россия развалится". Вроде понимаем, что это вероятно, но не знаем, когда. Кто-то верит, а кто-то нет.

Первая моя поездка на полуостров состоялась, когда мне было 12 лет. Я был ошарашен Крымом после Средней Азии: хороший, тёплый, но тогда ещё не совсем свой.

Когда окончил университет, в 1991 году поехал туда сам – с надеждой на новую жизнь. Но уже через три месяца столкнулся с реальностью: меня из-за национальности не взяли на работу.

И это был звоночек, что мы не совсем ещё дома. Физически – да, но население воспринимало нас как приезжих, хотя по сути это они были в Крыму приезжими, а не мы.

К сожалению, отношение к нам не менялось до самой оккупации. Думаю, это и привело к тому, что Украина потеряла Крым. Временно, я уверен. Как были уверены в возвращении на Родину мой отец и моя бабушка.

Казалось, бороться с таким монстром, как СССР, было почти нереально. Но они боролись! Собирали какие-то подписи, обращались в другие страны.

Было сопротивление. А главное – была уверенность в том, что они делают правильное дело. Я видел их эмоции, они были сильнее коммунистической пропаганды!

Живя в Крыму, конечно, не думал, что мне это пригодится. Что будет российско-украинская война и оккупация.

Уже нет ни отца, ни бабушки. Но есть их исторический опыт. И он даёт мне уверенность, что мы тоже вернёмся. Это вопрос времени и наших усилий, но это произойдёт обязательно.

Даже СССР развалился – а ведь это было мощное государство, пусть с неправильной, но всё же идеологией. В нынешней России никакой идеи нет. Это просто жалкие остатки того "совка".

Да, у них больше денег, они могут какое-то время продержаться, но вечно это продолжаться не может. И это одна из причин, почему я начал заниматься общественно-политической деятельностью.

Крымские татары – такой же народ, как украинцы. Истории нашей государственности 350 лет. И закончилась она относительно недавно, в конце XVIII века, – из-за первой оккупации и аннексии Россией Крымского ханства.

Всё это говорит о том, что мы – не меньшие патриоты, чем украинцы. Физически нас в Украине не очень много: вместе с оккупированными территориями – 300 тысяч человек.

Мы – маленький народ, но мы народ, о который Россия часто ломала зубы.

Когда начался Майдан, я работал по контракту в Киеве. Часто бывал на Майдане, однажды строил баррикаду из снега на Прорезной. У меня тогда был самый большой крымскотатарский флаг: я хотел показать, что мы поддерживаем Майдан, что крымские татары – демократический народ.

Мы выжили в депортации благодаря своему умению самоорганизовываться. Как и люди на Майдане.

В феврале 2014-го я ехал домой в Крым в полной уверенности, что Украина теперь точно стала другой. Я испытывал такие же чувства, как во время возвращения на Родину в 1991 году. Был уверен: начинается новая жизнь, мы исправим ошибки, которые были допущены за прошедшие 20 лет.

И вот я приехал. И увидел, как по Ялте идут военные грузовики с российскими номерами, внутри сидят российские солдаты. Я стоял на остановке у трассы Севастополь – Ялта и наблюдал, как они проезжают мимо. И решил, что начинается война.

Нас опять в лучшем случае депортируют, а то и начнут убивать. Я испугался. Честно.

Выходить самим крымским татарам против этого монстра было бессмысленно. Но 26 февраля, как и большинство крымскотатарских мужчин, я вышел к Верховному Совету Крыма, чтобы не допустить возможности голосования депутатов под российскую диктовку.

Голосования мы не допустили, тогда России пришлось применять военную силу. Почти все правоохранительные органы и СБУ оказались изменниками Родины, военные на 70% – тоже. Нас же, крымскотатарского населения, всего 12% – можно было только загубить народ.

Поэтому 28 февраля 2014 года я просто закрыл свою квартиру в Ливадии, взял семью, два чемодана – и уехал. Знакомые говорили нам, что через три недели всё закончится. Но я уже понимал, что это надолго.

Жена порой ещё приезжает в Крым, я – уже нет. Но отношения с людьми мы там сохранили, каждый день созваниваемся. То, что там происходит, я знаю и понимаю. Самое важное – люди на полуострове ждут. И те, кто выехал, тоже ждут.

Мы встречаемся, и первый вопрос после приветствия: "Когда?". И все понимают, о чём это. Это и больно, и необходимо одновременно. Это импульс, чтобы не сдаваться, а добиваться своего.

Я думаю, что половина или даже больше людей в Крыму ждут, когда всё вернётся на свои места. Из крымских татар ждут, как минимум, 90%. И пытаются со своей стороны что-то делать: помогают осужденным, оштрафованным, преследуемым, ходят по судам.

Там десятки людей сидят под следствием. Это обычные крымские татары, которые политикой в жизни не занимались! Акция устрашения…

Сложившаяся ситуация сплотила наш народ. И тех, кто там остался, и тех, кто выехал. Когда мы возвращались после депортации, в нас был общий дух победы. Но постепенно народ прирос, успокоился и потерял идею, расслабился. А тут – опять!

Нас "жмут" по национальности, и делают это русские. Абсолютно понятно, кто наш враг – и это объединяет.

И отношение украинцев к нам очень изменилось. Если честно, то 23 года я себя не чувствовал полноценным – второй сорт, если не третий! Было сложно устроиться на работу: мол, вы же татары, идите пахлаву продавайте. В Крыму ситуация осталась такой же, только ещё ухудшилась репрессиями.

А в Украине – иначе. Многие украинцы нам сочувствуют, помогают. А вот среди политиков, к сожалению, такого нет. Одни пустые слова.

Во время оккупации Кремль пытался применить против нас "чеченский вариант", ждал, что мы начнём стрелять, взрывать, устраивать теракты. Но мы не поддались на эту провокацию. Слишком большую цену мы заплатили за наш дом.

За годы СССР крымские татары научились ненасильственному сопротивлению. Мы упёртые. И Россия сломает о нас зубы.

Эрфан Кудусов, крымскотатарский общественный деятель, глава Крымского "УКРОПа", специально для УП