#Евромайдан. Год третий. Контрреволюция

Меня сложно обвинить в зрадофилии. Скорее наоборот. За три года стране многое удалось. Об этом сегодня подробно расскажут, и это правильно.

Но я бы хотел напомнить, что Евромайдан мы сами назвали Революцией Достоинства. Потому что главным требованием тех, кто тогда вышли, был не голод, а достоинство и справедливость. Во всех смыслах этих слов, а не только в виде графиков, отчетов и выступлений о надоях молока и урожае зерновых.

Впрочем, также очевидно, что читая эти отчеты о проделанном, у нас будет возникать стойкое ощущение, что, конечно же, не этого мы ждали и хотели три года назад.

И это не о неизбежности разочарования и синдроме высоких ожиданий, которыми привыкли оправдывать любое возмущение.

Нет. Это, скорее, о непростительной несоизмеримости жертв, которые мы понесли, – с изменениями, которых мы добились.

Я говорю "мы", имея в виду и себя. Из прошедших трех лет я в парламенте неполных два года, из которых почти год осознанного выбора меньше комментировать, стараться больше делать, используя силу слова только там, где это помогает делу.

Сегодня я бы хотел сказать.

На протяжении года мы много раз кричали, что все пропало, ничего не будет и вообще, всех надо снести. Мне кажется, сегодня подходящий день, чтобы сверить часы.

Я не уверен, что "всех снести" и "снова на баррикады" – это то, что нам поможет, но у меня есть стойкое ощущение, что если все оставить как есть, нас ждет настоящая контрреволюция.

Она будет не в том, что однажды утром мы снова обнаружим на Банковой Виктора Януковича, а в доме правительства – Николая Азарова. И даже не в обновленных регионалах, которые могут широкой колонной вернуться в парламент. Это было бы слишком просто.

Контрреволюция – в ползучем возрождении системы ценностей, которая три года назад привела к Евромайдану. Она – в той атмосфере, которая сейчас витает во многих кабинетах, куда под прикрытием политической крыши стремительно возвращаются и крепнут гиены, опять начавшие отнимать бизнес, смеяться в лицо жертвам, звонить судьям и давить на прокуроров.

Контрреволюция – в нежелании тех, от кого зависит возможность радикальных перемен, слышать голос собственных граждан, и бесконечной уверенности, что они ничего не видят, ничего не понимают, и если нельзя найти виновных и ответственных, то никто не понимает, кто и за чем стоит.

Контрреволюция – в business as usual с теми, кто еще три года назад прямо или косвенно загоняли страну в исторический тупик. Она – в уничтожении вчерашних партнеров и конкурентов рука об руку с регионалами.

Да, это наша страна, в ней есть разные люди и силы, и часто чтобы что-то построить, приходится договариваться с теми, кому в обычной жизни не подал бы руку.

Но если три года назад была надежда, что за стол с жуликами садятся, чтобы рассказать им правила и заставить их по ним жить, – то сегодня уже сложно понять, кто кому объясняет правила и передает опыт.

Контрреволюция в том, что представители всего среднего звена управленцев правоохранительных органов, помогавших Виктору Януковичу и его команде, не только продолжают работать – но, скорее всего, останутся на своих местах и будут расследовать (!) преступления прошлого режима, в том числе убийства на Майдане. Потому что "дело Януковича" из клятвы "найти и наказать виновных" плавно превратилось в очередной хороший пиар-повод, чтобы заработать политические очки и рейтинги.

Контрреволюция в том, что за три года из государственной службы ушли многие светлые головы, не связанные политическими и коррупционными связями с президентом или партиями большинства.

Они ушли не потому, что они "не смогли", "не сумели" или "потеряли доверие общества". Некоторых выдавили. Некоторых дискредитировали. Но львиная доля из них потеряли надежду, перспективу и не были поддержаны в своих инициативах. Их место постепенно занимают или "понятные", или лояльные.

Контрреволюция в несоответствии исторического момента в стране – с мелочностью тех, кто эту историю пишет. Огромное количество ресурсов, сил и времени уходит не на прорывы и строительство, а на борьбу и преодоление сопротивления бюрократов, откровенных жуликов и симулякров.

Наконец, контрреволюция в том, что если ты обо всем этом говоришь, – ты автоматически становишься "агентом", "популистом" или "грантоедом". А если повезет, еще и "врагом", которого надо срочно дискредитировать, лишив возможностей и поддержки. Потому власть и пытается снова удержать влияние путем манипуляций и обмана, а не открытого и честного разговора с теми, кто так или иначе стоит по одну сторону ценностных баррикад.

И нет, это не болезни общества. Это сворачивание оттепели.

Это амнезия тех, кто слишком быстро забыл, как на утро после расстрелов в феврале 2014-го, они от страха готовы были стать на колени и просить у людей прощения.

ЧТО ДЕЛАТЬ

Во-первых, продолжать оказывать адекватно и профессионально давление. Любыми способами. Тишина и спокойствие – это болото, которое может стать могилой всего нашего поколения.

Во-вторых, перестать истерить и начать объединяться. Тех, кто не хочет контрреволюции, – больше, чем тех, кто ее вольно или невольно готовит. Отбросить то, что нас разъединяет и оставаться рядом.

Тех, у кого высокие требования, много собственных правил и зашкаливающие амбиции, поссорить проще. Гриценко. Демальянс. Саакашвили. Самопомощь. Сила людей. Хвыля. Кто угодно. (Не ищите логику, порядок по алфавиту).

Все эти имена и бренды по отдельности только приближают реванш. Пора перестать искать друг у друга бельмо, а увидеть, кто по ту сторону.

В-третьих, учиться. Порядок бьет класс. У нас не было возможности это делать раньше – никто себя к такому не готовил. Теперь надо учиться в системе, вне ее, рядом, где угодно и как угодно – у тех, кто знает, умеет – слушать и слышать. Потому что в основе многих наших неудач – провалы наивных и искренних, проигрывающих от недостатка знаний и опыта.

В четвертых, вспомнить слово "служить". Оно очень простое, но его быстро забываешь. Особенно, когда страшное позади, и началась гонка за результатом, когда адреналин и успех. Не стоит его забывать. Мой небольшой опыт в политике показывает, что если искренне и по-настоящему отдавать, находятся и ресурсы, и люди, и помощники, и возможности.

И самое главное. Не терять адекватность. Здоровый скепсис и ирония куда лучше вечной "зрады" и "дапашливы".

Три года назад на Майдане нас держали решительность и бесконечная вера в то, что мы вышли и стоим за право дело.

Самый часто задаваемый вопрос в те дни был: "А что дальше?" Ответа никто не знал, но даже в самые плохие дни мы были уверены, что то, что потом будет, должно быть лучше.

Потому что мы были вместе. Потому что смогли, а кто не знал как – тем пришлось – научиться служить: друг другу, парню с камерой, медикам, волонтерам, девушке с бутербродами, незнакомцам и даже сбитому с ног перепуганному "Беркуту"...

Вообще, рецептов нет. Я точно знаю, что думать сейчас было бы правильнее про страну, и что это намного сложнее, чем о своих амбициях.

Как это сделать? Попробовать заглянуть немного за горизонт и вспомнить, что три года назад только это нас и спасло. И помнить, что, как говорил Ежи Лец, "роды – болезненный процесс, в особенности если человек рождает сам себя, да еще в зрелые годы".

Мустафа Найем, народный депутат Украины