2014: последний год эпохи

Совсем недавно известнейший специалист в области политических рисков Йен Бреммер высказался в таком духе, мол, "кто бы мог подумать, что Украина снова станет настолько интересной".

Известно, что между уровнем демократичности политического режима, то есть, свобод, реально доступных гражданам, и намерением граждан защищать "собственное достоинство", – есть связь специфической формы.

Эта связь описывается кубической кривой, которая выглядит так: зона роста в области наименьших значений, плато в области средних значений, и новая зона роста в области высоких значений.

То есть, по мере роста намерений граждан отстоять собственное достоинство и поддержать в этом друг друга, диктаторские режимы монотонно теряют степень репрессивности. Вместо репрессий – коррупция.

Начиная с Танзании, – "плато": рост стремления граждан постоять за свои права никак не влияет на либерализацию мягких авторитарных систем. Удар общественного недовольства эффективно сдерживает изощренный коррупционный инструментарий.

"Плато" заканчивается на постсоветском пространстве.

Примерно 20 лет назад на краю "плато" стояла Польша, 15 лет назад – Словакия и Болгария. А сейчас – Украина, Беларусь, Россия и Казахстан.

"Плато" переходит в зону резкого роста пространства свобод. На каждую единицу изменения в стремлении граждан бороться против коррупционного мягкого авторитаризма приходится значительная либерализация политических институтов – замена коррупционных практик правовыми.

В этой зоне активного роста свобод находится "развитый мир". В самой высокой точке – страны Скандинавии, Австралия и Новая Зеландия.

В этой группе есть свои проблемы – их политические сообщества экспериментируют с изобретением новых свобод – прав животных, веганства, легализации наркотиков, институционализации проституции…

Понятное дело, многое из этого – тупиковые практики. Но, все что действительно расширяет политические свободы и подтверждает свою жизнеспособность, – вероятнее всего, первым будет обращено в стабильную практику этим авангардом стран.

"Горячее" всего в области перехода "плато" в зону роста. Здесь возможны настоящие революции – появляется возможность перехода. Правда, это только возможность.

Так вот, Украина как раз и пребывает в зоне "перехода".

Чаще всего страны входят в "зону роста" группами. В политической науке было принято называть это "волнами демократизации" и "бархатными революциями".

Нужно сказать, что страны, находящиеся на "плато", плохо вписываются в схемы и закономерности. Авторитаризм сменяется авторитаризмом, сколь бы массовым ни был бунт.

Мы же находимся там, где это правило перестает работать. И находимся давно! И можем пробыть там еще очень долго.

Важную роль в росте стремления граждан к защите собственного достоинства играет экономика. Выросшие в экономически благополучной стране – активнее и эффективнее отстаивают свои права.

Совсем недавно все государства управлялись авторитарными политическими режимами, и первые экспериментальные формы демократического правления были не долгими. Накапливая богатства, общества параллельно формируют определенное количество граждан, умеющих отстаивать свою свободу и свободу ближнего. И пользоваться этой свободой.

Этот слой создает определённую культуру, генерирующую запрос на свободу – начиная от анекдотов и заканчивая кинематографом.

Затем, однажды, в борьбу внутри элит втягиваются широкие массы. В результате политический режим вынужден принимать более гуманистические правила. И становиться либеральным.

Параметры и стратегии борьбы за расширение свобод – это политика в чистом виде, острый конфликт. Раундов борьбы может быть много.

Мягкие авторитарные режимы умеют эффективно защищаться, например, кооперируюсь с наиболее мощной авторитарной страной региона.

Демократии также действуют в кооперации, поддерживая борьбу граждан в соседних странах.

Коротко говоря, чтобы воспринять массовые требования либерализации и изменить институты власти, нужны два условия: 1) соответствующий подготовленный политический класс, и 2) массовая среда, на которую бы этот класс опирался.

Развитые демократии практикуют идеологическое и силовое усиление молодых демократических режимов. Так было с Восточной Европой.

Сейчас, как и последние 10 лет, группа бывших советских республик застыла перед зоной роста.

Что происходит? Российские элиты "подмораживают" политическое пространство – своё и соседское, делая недееспособными потенциальных либерализаторов.

Евросоюз и США, с разной степенью заинтересованности, помогают переменам.

Второй и главный факт, и не самый приятный, касается выбора народа. Украинцам нужна свобода?

Безусловно, Украина активнее всего протестует.

Но в группе постсоветских стран наша – самая бедная. И, соответственно, социальная база либерализации режима самая немногочисленная.

Поэтому мы так мучительно пытаемся войти в зону роста свобод. Если бы это делала Беларусь, у них бы уже все вышло, но у них нет политического класса, готового начать либерализацию.

У нас такой политический класс был и есть.

Кроме того, если люди, изначально настроенные получить чуть больше прав, чем им доступно, сталкиваются с продолжительным экономическим кризом, стихийным бедствием или войной – они перестают хотеть демократии и соглашаются на сокращение прав во имя борьбы с бедствием.

Но у нас достаточное количество носителей вируса свободы, чтобы сделать идеологическую картинку общественного мнения такой, как будто основной протест масс – "за свободы".

Но не достаточно для того, чтобы проиграть выборы, провалив антикоррупционные реформы. Или выиграть – реализовав их.

Действенный способ прийти к власти сегодня – это националистическая риторика, региональная ксенофобия, экономический популизм и классовая зависть. Явно антидемократический набор идеологем.

Шансов в момент старта протеста получить либеральные реформы было немного. Война и экономический кризис уменьшили и без того мизерные возможности демократизации.

Для того чтобы реформы хоть минимально удались, нужно очень удачное стечение обстоятельств. Собственных сил украинскому обществу точно не хватит.

А теперь про четыре основных социальных процесса, определяющих внутриполитический контекст.

Именно в этом контексте бросившие в столь неоднозначной ситуации вызов прежнему режиму элиты теперь обращаются за помощью к США и ЕС: в надежде не на удержание управления прежними институтами мягкой автократии – а на их гуманизацию.

Уменьшение социальной базы украинского общества

Суть процесса состоит в самом фундаментальном изменении, которое может пережить любое общество – резкое сокращение численности путем отделения территориальных общин.

Миллионы людей в течение нескольких недель престали быть частью нашего общества. Почему-то данный факт принято обходить вниманием в политических оценках и цифрах.

Это имеет два самых очевидных следствия для каждодневно получаемой нашими гражданами информации.

Какова поддержка у президента и правительства, если сравнивать с периодом Ющенко-Тимошенко или Януковича-Азарова? Как считать?

К старому количеству граждан или к новому? Если к старому, то в Крыму и зоне АТО невозможно организовать качественный сбор информации, и поэтому данных фактически нет.

А если считать процент к оставшейся части общества, тогда нужно пересчитывать данные, даже если они были собраны всего год назад, исключая население Крыма.

Если Украина едина, и наши официальные лица не признают отделения территорий, то какой знаменатель использовать?

Этот важнейший политический вопрос не принято открыто обсуждать. Поэтому делаем вид, что и в этот раз, как и 10 лет назад, произошла "бархатная революция" и никто не отделялся или не был отделен.

Если в цифрах, то количество избирателей на последних выборах в Раду, зарегистрированных на избирательных участках, на которых "новые" украинские власти смогли организовать голосование, равно 30,4 миллиона человек. Это на 5,4 миллиона меньше, чем было зарегистрировано (35,8) на выборах в 2012-м. Разница 15%!

Следует учесть и 15-летний тренд падения явки на парламентских выборах. Так, явка не стала меньше только в трех областях: Львовской, Тернопольской и Ивано-Франковской. В 9 регионах участие в голосовании снизилось более чем на 10%.

То есть, несмотря на катастрофические события, в том числе, отделение значительных территориальных общностей, граждане не демонстрируют политической сплоченности, а продолжают медленно отторгать олигархическую политическую систему.

Возникновение новой партийной системы

В этом году перестала существовать возникшая в 2002 году система оппозиций "оранжевых" и "синих" партий. Она исчезла вместе с прежним региональным делением политической поддержки, с дискуссиями о статусе русского языка и частью граждан с территорий, говорящих именно по-русски.

С 2002 по 2014 политическая дискуссия "о сути" была синонимом споров между "Нашей Украиной" в коалиции с БЮТ против Партии регионов в коалиции с коммунистами.

Теперь "Блок Порошенко", "Фронт змiн", Радикальная партия, "Самопоміч" и "Батьківщина" спорят только "по процедуре", так как "по сути" у них пока консенсус.

В электоральном смысле ситуация характеризуется нестабильностью рейтингов основных игроков и отсутствием ядра электората у всех партий, кроме "Батьківщини".

Новая партийная система пока главным образом порождает конкуренцию за доступ к эфирам, а не идей.

Условия кредита доверия новому режиму и ожидания граждан

С электоральной точки зрения, политические силы, возглавившие свержение прежнего правительства, находятся пока в очень благоприятной ситуации: есть возможность адресовать ответственность за любые свои ошибки на "внешние" факторы – войну.

В условиях значительного контроля над информационным пространством, правящая коалиция политических групп, в краткосрочной перспективе, способна удерживать социальное одобрение выгодной им интерпретации политической ответственности.

Но в условиях открытости информационного пространства избежать критики будет невозможно.

Если посмотреть на масштаб проблем, образовавшийся при уже новой власти, становится ясно, насколько хрупок существующий электоральный консенсус.

Максимально возможная негативная энергия заключена в каждой из существующих проблем – падение экономики, девальвация валюты, кризис банковской системы, потери на войне.

Обычно, в таких случаях правящие партии больше не переизбираются, и правительства уходят в отставку. Особенно недовольство властями усиливается, если у соседних стран кризиса нет.

Кредит доверия властям сосуществует одновременно с очень мощным массовым социальным недовольством, и "триггеры" для запуска массового протеста просты.

Новый уровень недоверия институтам

Перед массовыми протестами зимы 2013-2014 года уровень доверия базовым политическим институтам был самым низким в Европе, если верить данным Европейского Социального Исследования.

Потом было свержение режима, распад страны, перевыборы.

А что с доверием теперь?

Его уровень вырос, но все равно остался предельно низким.

По данным социологической группы "Рейтинг", количество граждан, доверяющее милиции равно 19%, парламенту – 15%, политическим партиям – 14%.

Если сравнивать с уровнем доверия в 2012 году к тем же институтам, то по данным Европейского Социального исследования, милиции доверяли 6%, парламенту – 7%, политическим партиям – 5%.

То есть, по-прежнему абсолютное большинство людей не считают политические институты "своими".

Поэтому на следующем витке политического цикла перед массами возникнет типичный для таких случаев выбор – бунт или эмиграция.

Однозначно выгодным для новых властей может быть только массовая тихая внутренняя эмиграция, за которую сейчас жителей восточных областей принято публично порицать.

Иван Колодий, специально для УП