От "мы все – немецкие евреи" до "я – Шарли"

Наличие запоминающегося лозунга облегчает массовую мобилизацию. Лозунг в лаконичной форме выражает то, что объединяет людей, становясь одним из символов движения.

Мобилизовать порядка 4 миллионов людей на участие в марше протеста против террора 10 января– рекорд для богатой на революции и массовые протесты Франции – помог лозунг "Je suis Charlie".

Шарли – ссылка на название сатирического журнала "Charlie Hebdo", журналисты которого были убиты в отместку за публикацию карикатур на Пророка Мухаммеда. Лозунг символизирует солидарность с убитыми журналистами. "Я – Шарли", значит, "я не боюсь смеяться, в том числе и над фундаменталистами".

Автор – французский журналист Жоким Ронцин – говорит, что лозунг и логотип были придуманы спонтанно. Он просто нарисовал логотип и разместил его в своем Твиттере 7 января, сразу после нападения на редакцию.

Уже через день логотип процитировали более 3,5 миллионов пользователей Твиттера и он стал символом марша протеста против террора.

Одной из причин внезапной популярности является укорененность лозунга в национальной культуре протеста во Франции. Собственно, национальная культура этой страны – это во многом культура массовых протестов.

В лозунге и его логотипе присутствует неявная, вероятно, и сделанная неосознанно, отсылка к аналогичному лозунгу времен революции мая 1968 – "Nous sommes tous des Juifs allemands" – мы все – немецкие евреи.

Этот лозунг стал ответом французских студентов на попытку французских властей депортировать одного из лидеров протестного мая 1968 Даниэля Коэна-Бендита – немецкого студента с еврейскими корнями, учившегося в этой стране.

Улыбающийся полицейскому Коэн-Бендит превратился в один из символов студенческих протестов. Правительство так и не решилось его выдворить из страны, а впоследствии он стал одним из лидеров европейских "зеленых" и членом Европарламента.

Оба лозунга выражают идею солидарности. Однако акценты – различны. В лозунге 1968 подчеркивается коллективная солидарность с возможной жертвой правительственного произвола.

В лозунге 2014 на первый план выходит солидарность индивидуальная. Современное общество, в том числе и французское, становится все более индивидуализированным. И акцент на индивидуальном выражении солидарности пришелся как нельзя кстати: "Мы все – Шарли" – была и такая версия – в сегодняшнем контексте звучит менее уместно.

Представляют интерес и попытки адаптации лозунга "Я – Шарли" к протестным культурам других стран.

Учитывая некоторые параллели между новейшей историей Украины и историей Франции конца 18-19 веков – серия революций и массовых протестов и войн в обоих случаях, в Украине была сделана попытка пересадить этот лозунг на украинскую почву.

Ко двору пришлись даже украинские корни Ронцина, его предки – с Украины.

Президент Порошенко встретился с ним во время своего недавнего визита во Францию, а украинские СМИ активно используют такие варианты лозунга солидарности, как "Я – Савченко" и "Я – Волноваха".

Из истории "Я – Шарли" можно извлечь следующий урок. Массовые движения, в том числе в Украине, нуждаются не просто в лаконичных лозунгах и логотипах, способных стать их символом.

Эти лозунги и логотипы должны быть так или иначе связаны с национальной культурой. И тогда отклик на них может стать таким же широким, как в случае "Я – Шарли".

Антон Олийнык, для УП