На свой счет

Чтобы начать об этом писать, я включаю саундтрек к "Апокалипсису сегодня".

Мы уже в Киеве, в умеренной безопасности и беспечности, и тут ждут концерт ОЕ, а весь тот маленький и уже перманентный ад кажется очень далеким. Только этот звук все еще в голове – страшный скрежет, когда по асфальту возле блокпоста БТР упрямо тащил простреленный Камаз без колес. Снимать запрещено. 

Я приехал на этот перекресток за 20 километров от Славянска, когда почти стемнело. Потому что захотел пройти весь путь с ребятами, которые на старых бусах или дорогих джипах возят сюда все то, что должно было привезти государство.

Я не буду писать, почему обманули тех, кто слал платные смс в помощь армии. Нет смысла писать и о том, почему кто-то ждет, что кто-то другой проведет тендеры и купит, наконец, каждому в зоне АТО по бронежилету и совсем ничего не разворует.

Я напишу о том одном проценте, который все принимает на свой счет. Они почти все были на Майдане 19-20 февраля, но предпочитают не говорить об этом. Они самые обычные ребята. 

Все начинается в Киеве. Здесь, посреди Мазератти и икры по 7 тысяч гривен существует сотня людей, которые открыли карточки и собирают деньги. Один такой роется в старом телефоне и показывает мне смс о пополнении: счет пополнен на 7 гривен.

Представляем себе бабушку, освоившую пользование банкоматом, улыбаемся. Но обычно шлют от ста гривен до десяти тысяч. Эти деньги станут чьей-то жизнью. Пафосно так говорить, но иначе не скажешь. 

Эти сто человек знают друг друга, дружат, подшучивают, обвиняют кого-то в излишнем хвастовстве и пиаре. Потому что кто-то собирает помощь миллионами и может покупать снайперам винтовки по 20 тысяч евро и ремонтировать самолеты. А другие еле наскребают на спальники и кариматы, потому что ТАМ бойцы спят на земле.

Эти люди разговаривают в основном о том, где в Киеве еще можно купить недорогие и что смешно, русские оптические прицелы и когда на склад приедут тепловизоры.

Покупают. Собирают груз. Все менее ценное и объемное едет Новой Почтой до Изюма. То что подороже, и что могут разворовать офицеры, везут сами. Рассказали, как в самом начале привезли груз и передали полковнику. Через час уже другой автобус повез их коробки в сторону Харькова. Поэтому сейчас передают только младшим командирам или самим бойцам.

За день до этого на полигоне Сапсан мы отстреливаем бронепластины из новой партии. Крепкий парень и творец жилетов Юра проясняет - хорошего металла мало, а подделок – все больше. И что директор фабрики по производству чехлов-разгрузок, в которые вставят пластины, панически боится повесить в интернет выкройки.

Бронепластина 4го класса должна держать обычную пулю из калаша калибром 7,62. Стреляем, все по честному, вмятина, но дырки нет. Дыра в бронепластине появляется от пули из винтовки класса СВД. А у меня на лице чуть повыше глаза после выстрела появляется рубец в форме смайлика – нельзя слишком близко приближать глаз к оптическому прицелу.

Скорее для интереса стреляем в пластину из специальной винтовки, калибра 8,6 миллиметра. Таких винтовок у террористов нет – слишком уж дорого. Пластина даже не шевелится, пуля проходит, как сквозь масло. Дыра – как 10 копеек. 

На складе вдеваем пластины в разгрузки. Тут уже собраны рации, старые принтеры, бинокли, несколько спальных комплектов и обувь. Все это завтра поедет с нами в Славянск. 

Первое, о чем они спросят завтра утром – взял ли я карабин, потому что там "реально стремно, а в колонне только один ствол". Смеются, когда отнекиваюсь, мол мне на работе не положено. Хором вспоминаем фразу из анекдота "ты либо крестик сними, либо трусы одень".

Погрузились. Не так уж много на этой неделе получилось, рации и бинокли много места не занимают. А бывало, что бус ехал загруженный под потолок. 

Раньше я часто ездил на Восток. Почти 600 километров высидеть трудно, обычно я откровенно маялся. Но сейчас все иначе. Сосед по машине уже час играет в одну и ту же монотонную игру: разряжает магазин от АКМ, чтобы вновь и вновь заталкивать внутрь непослушные патроны.

Вдоль дороги вроде бы обычная Украина: автовокзалы, черешня, цветастые майки и резиновые тапки жителей маленьких городков. Но хорошо видно, как внимательно провожают взглядом машины с киевскими номерами.

Номерные знаки – главный предатель в тех краях, куда мы едем. 

За Полтавой трасса пустеет. Перед нами – только колонна грязнозеленых военных бензовозов, машин 20. Один раз видим коллег – два буса, набиты коробками, с символикой красного креста и евромайдана. Навстречу несколько раз попадаются машины с беженцами. У одной багажник не закрыт, какие-то тюки. Из окон другой торчат дети - там их на заднем сиденье пять или шесть, и они не смеются.

А еще бигборды. Уже на полдороге они теряют свою бизнес-функцию. И становятся частью пейзажа - грязные железные прямоугольники с ошметками прошлой жизни. Сейчас бизнес тут себя не рекламирует - реклама привлекает желающих получить выкуп за ее заказчика. 

Последние двести километров до штаба АТО едем проселками. Потом я узнаю, что именно здесь пару недель назад боевики напали на колонну, где ехали наши журналисты. Не сговариваясь, начинаем выкладывать бронежилетами стенки буса возле наших сидений. Хотя от РПГ это мало поможет. Один раз слышим выстрелы. Но так и не узнаем, кто и куда стрелял.

Блокпост между Изюмом и Славянском снимать уже нельзя. "Сотрите пожалуйста видео" - это молодой парнишка в легком милицейском бронежилете с кучей гранат в карманах разгрузки. Еще неделю назад снимать тут было можно, но напряжение растет с каждым днем – вместе с потерями. 

Штаб АТО – сразу за селом. В котором военные пьют пиво возле магазина. И бабушка в красном платке сидит на лавочке у дороги, быстро покрываясь пылью от проезжающих мимо бронетранспортеров. 

Дальше блокпоста на въезде нас не пропускают – объект особой секретности. БТР останавливается, пропускает громадное стадо коров. Грузовики с пулеметами Утес и усталыми совсем молодыми парнями. Десять часов назад закончился бой под Ямполем. 8 человек наших погибло. Их друзья. 

Простреленный Камаз рвет асфальт остатками колес. Когда-то на нем стояла пушка, на ней было написано "За ВДВ!". Теперь это – даже не запчасти. В голове мелькает: "судить на войне за убийство – это все равно, что штрафовать на автогонках за превышение скорости…"

Дальше – вообще кино. Солдаты, разинув рты, рассматривают огромную тучу пыли. Она все ближе. Мерседесы, рендж-роверы. Кортеж. В одном из джипов вижу Порошенко. Окна этого джипа почему-то открыты, из них в обе стороны торчат автоматы охраны. Думаю, наглотался ли он пыли. Ладно, припорошили Порошенко, смеемся мы. Ждем подшефных моих перевозчиков - 24ю бригаду. 

Те приехали минут через 15. Рваные ботинки, зато на всех бронежилеты и тактические очки. Долго решаем, как правильно заполнить документы, чтобы передать все подарки на баланс их воинской части. Коробки грузят в Урал. Двоим младшим бойцам – по 18 лет, один из них не прошел даже учебку. Все, что на них – из таких вот передач.

В конце наш попутчик Вася все же решается передать через них тепловизор, который стоит безумных денег. Прибор покупали вскладчину все Васины друзья – там, ближе к Славянску, на минометной батарее, служит его племянник. 

Парни смотрят, как в новой туче пыли уезжает кортеж Порошенко. Говорим с ними о перемирии, они смеются и машут руками. Одному звонит мать. Стесняясь нас, он отходит за машину, начинает успокаивать. При этом он говорит своей маме "вы". Оказывается, так еще бывает в Западной Украине. 

Мы покидаем перекресток через час. Темнеет, солдаты с блокпоста машут руками – езжайте в темпе! Главное – как можно быстрее проехать через "зеленку" до Изюма, и не попасть под обстрел. Объезжаем грузовики с пулеметами и зенитками, их стволы обшаривают лес. "Вы превышаете допустимую скорость" - монотонно бормочет навигатор, и мы вспоминаем время, когда эти слова имели смысл. 

Изюм, мы наконец обращаем внимание, как же вокруг красиво. На въезде в городишко в кювете – мерседес, похожий на те, что в кортеже. Лобовое столкновение, обе машины – всмятку. Не знаю, кто там мог выжить. А дальше - футбольное поле, магазины, почти обычная жизнь.

Мы едем в сторону Харькова, перед нами – самый красивый закат в этом году. Кортеж давно проехал, но вдоль дороги через километр –все еще выстроены одинокие милиционеры. По ночам тут работают русские разведгруппы, и парни в форме скорее всего это знают. 

Вася поворачивается на переднем сиденье: "Мы, когда сюда ехали, ты спросил, чего мне на диване не сидится. Знаешь, половина моих друзей-бизнесменов сказали, что я с ума сошел. Они типа платят налоги, а дальше государство пусть дальше само. И так далее. Так вот, я тут подумал, что с понедельника открываю счет и начинаю собирать помощь. Ты же видел этих пацанов. У них же еще борода не растет. Нельзя их там бросать". 

Тут Васе звонит племянник. Прибор получен. В трубке слышны выстрелы - перемирие не действует. В интернете пишут, что на границе идет бой. Закат все ниже. Я закрываю глаза. Уже знаю, что вернусь.