Привилегия свободного выбора: о пользе референдума

Никто не любит чувствовать себя ребенком, которому постоянно указывают, как поступить. Если ты сделаешь требуемое, то получишь поощрение. В противном случае будешь наказан.

Однако свободу выбора – право самостоятельно определять свои действия – нужно заработать. Не надеяться на милость поучающего, а последовательно завоевывать все новые степени свободы в своем выборе.

Ситуация с выбором направления интеграции Украины лишний раз доказывает, что свободу не получают, – а завоевывают.

Кто решает?

Решает властвующая элита. Согласно классическому определению, членство во властвующей элите определяется способностью принимать решения, имеющие далеко идущие последствия.

То, что принимаемые сегодня президентом решения относительно участия Украины в интеграционных процессах либо на Востоке, с Россией и другими членами Таможенного Союза, либо на Западе, с Европейским Союзом, будут иметь далеко идущие последствия для украинцев – вряд ли вызывает сомнения.

Мнение украинцев по этому вопросу пока спрашивают только в рамках социологических опросов. Их данные не позволяют говорить о наличии устойчивого консенсуса относительно предпочтительного направления интеграции.

Согласно данным сентябрьского опроса КМИС, вступление в ЕС поддерживают 41% опрошенных, вступление в Таможенный Союз – 35% опрошенных. Примечательно, что по данным проведенных Центром Разумкова опросов доля сторонников интеграции с ЕС за последние три года незначительно снизилась, с 43,7% в октябре 2011 года, а доля сторонников интеграции с Таможенным Союзом – незначительно возросла, с 30,5% в тот же период.

В условиях острого противостояния между сторонниками двух вариантов интеграции практическим шагом по ограничению права властвующей элиты принимать односторонние решения по этому вопросу, было бы проведение референдума.

Опрос КМИС свидетельствует, что до 75% имеющих право голоса граждан Украины готовы принять участие в таком референдуме.

Однако право на референдум не получают – ибо его проведение ограничит степень свободы властвующей элиты, – а завоевывают.

Евромайдан может стать одним из методов выдвижения требования о проведении референдума и получения населением новой степени свободы выбора.

Кто определяет варианты выбора?

При проведении референдума особую важность приобретают формулировки вопросов. Социологам хорошо известны "наводящие" вопросы – вопросы, сама формулировка которых заключает в себе подсказку определенного ответа.

Еще одна возможность для манипулирования ответами заключается в сознательном усложнении формулировок и включении в них взаимоисключающих обстоятельств.

Так, при проведении референдума о независимости канадской провинции Квебек в 1995 году была использована весьма сложная формулировка. Избирателям не предлагалось прямо высказаться "за" или "против" независимости. Им давалось понять, что если за независимость провинции от Канады выскажется большинство, то правительство Квебека начнет переговоры об ассоциации с Канадой. Полностью независимым Квебек стал бы только в случае провала переговоров.

На практике в случае поддержки проекта независимости большинством это могло означать получение властвующей элитой Квебека особых полномочий без необходимости отчитываться перед избирателями.

Дабы избежать подобных двусмысленных ситуаций, в Канаде в 2000 году был принят федеральный "Закон о ясности". Согласно этому закону, любой референдум о независимости должен предполагать максимально недвусмысленно сформулированные альтернативы.

В нынешней ситуации как ассоциация с ЕС, так и вступление в Таможенный Союз означают ограничение национального суверенитета Украины, поэтому аналогии вполне уместны. Об этом ненавязчиво напоминает и используемая представителями обеих международных организаций риторика.

С точки зрения восточного соседа, ЕС "давит" на Украину, "принуждая" ее к ассоциации. С точки зрения западных соседей, российский лидер "нагибает" украинского президента, заставляя его отказываться от проекта ассоциации с ЕС.

Стоит ли в этих условиях говорить о третьей альтернативе – сохранении Украиной статуса формальной независимости, как от ЕС, так и от Таможенного Союза? При вынесении этого варианта на референдум за него высказалось бы 13.5% голосующих, причем по данным Центра Разумкова их число медленно, но неуклонно увеличивается, с 9,3% в октябре 2011 года.

Проблема с сохранением формально независимого статуса в том, что нынешняя ситуация означает свободу действий для властвующей элиты, а отнюдь не для большинства населения.

Относительную свободу выбора имеет украинский президент, а отнюдь не избиратель.

Поэтому недвусмысленная формулировка вопроса о третьем векторе развития должна предполагать вариант ограничения свободы выбора властвующей элиты за счет увеличения свободы выбора населения.

Говоря более конкретно, речь идет о попытке воспроизвести в Украине модель Швейцарии. Эта страна сохраняет независимый статус, будучи расположенной в самом центре Европы. При этом швейцарская властвующая элита имеет весьма ограниченную свободу выбора.

Свобода выбора элиты ограничена свободой выбора населения, которое и реализует ее посредством участия в референдумах и инициативах по любому сколь-нибудь важному вопросу.

В период с 1848 по 1990 год швейцарцы проголосовали на 147 обязательных референдумах, на 103 необязательных и высказались по поводу 104 инициатив, выдвинутыми гражданами инициатив. В среднем проводилось два с половиной референдума или инициативы в год!

Цена свободного выбора

Проведение референдума по вариантам интеграции и сохранения формально независимого статуса облегчает достижение сразу нескольких целей.

Во-первых, под лозунгом его проведения способны объединиться сторонники как западного, так восточного векторов интеграции. Энергия Майдана пойдет в конструктивное русло.

Во-вторых, проведение референдума станет прецедентом решения важных и противоречивых проблем путем волеизлияния снизу. Свобода выбора властвующей элиты окажется ограниченной не с Востока или с Запада – а изнутри, за счет увеличения свободы выбора жителей Украины.

В-третьих, референдум даст возможность еще раз убедиться, что свободу выбора лучше не продавать даже за большие деньги. Любая сумма – ни миллиард, ни десять миллиардов всегда будет меньше ценности свободы выбора. По одной простой причине: цену может иметь конкретный вопрос, а не право ставить и отвечать на потенциально бесконечное число вопросов.

Такое право бесценно как в прямом, так и в переносном смысле.

Антон Олейник, специально для УП