У нас есть шанс

За два дня до событий на Майдане я получила удостоверение резидента Украины.

Этого документа я добивалась почти пять лет – с того момента, как переехала из России, а переехала потому, что как раз тогда начались репрессии, которые сегодня цветут буйным цветом.

Когда визиты сотрудника понятно какой службы с просьбами изменить редакционную политику в газете, где я работала главным редактором, стали почти ежедневным аттракционом, а после очередного отказа в редакцию пришли с обыском, я решила, что необходимо что-то менять. И сменила страну.

Но произошло это, конечно, не сразу. Для того, чтобы получить вид на жительство, мне пришлось сделать невероятное количество шагов и пройти немало мук если не ада, то чистилища. В конце концов, ради этого документа я фиктивно вышла замуж.

И теперь у меня есть удостоверение резидента и я рада этому факту как ребенок, которому подарили путевку в Диснейленд.

Российские друзья считают, что я немного "того". Украинские, пожалуй, считают точно также, причем сводится это в основном к следующему вопросу: променяла богатую Россию на эту деревню?..

Художник Максим Кантор в романе "Учебник рисования" замечательно сказал об употреблении фразы "эта страна" в отношении своей родины, в его случае – России.

"Этой страной" снобы пренебрежительно называют место, в котором им "приходится" жить. Такое себе добровольное насилие. Наверное, именно такое отношение к "этой стране" убило российскую оппозицию: после ряда крупномасштабных митингов движение развалилось буквально на глазах.

Удивительно, что в Москве нет такого места, как киевский Майдан. Красная площадь – аналог Майдана - это место, принадлежащее официальной власти. Майдан же принадлежит народу, у него нет ограничителя в виде круглосуточного надзора кремлевского ока.

У Красной свой язык, у Майдана – свой. И вопрос не только в том, что Россия и Украина в принципе говорят на разных языках, но и в том, что у Украины есть кое-что, чем обделен ее "большой сосед".

У Украины, - точнее, у украинцев, - есть мечта. Умение мечтать и идти к мечте, настаивать на том, чтобы она сбылась, - признак живого, ищущего ума. У мечтателей все получается, так или иначе.

А Майдан – это то место, где сейчас сконцентрированы мечты украинцев. И пускай людей, которые приходят на площадь, ждет разочарование, как это произошло после "оранжевых" событий.

Как сказал мне в интервью прекрасный российский педагог Илья Колмановский, разочарование не имеет значения, если присутствует механизм сменяемости власти, если происходят изменения. Если же этого нет, общество вынуждено жить в ситуации удушения.

Именно в такой ситуации оказалась Россия. К счастью, с Украиной такого не будет. По крайней мере, пока мы все вместе выходим на Майдан со своими мечтами и выражаем позицию.

Я безумно рада, что имею возможность быть рядом с такими мечтателями. И быть резидентом этой страны. Нет, не "этой страны", а просто этой. Нашей.

Удивительно, что многие украинцы не верят в то, что они способны что-то изменить. Да, это сложно, большие перемены не происходят за день или за год. Это долгий процесс, но он состоит из маленьких шагов. Локальное создает глобальное.

Среди украинцев много реформаторов, людей, которые создают передовые вещи, которые открыты мировому опыту. В Украине много смелости и напора, и в этом она дает фору "большому соседу". 

В день, когда Азаров заявил о приостановлении подготовки к подписанию документа об ассоциации с ЕС, мы говорили с художником Владимиром Кузнецовым, чья работа "Страшный суд" подверглась акту цензуры в "Мыстецком Арсенале".

Говоря о выборе методов протеста и выражении позиции, Вова сказал: "бойкот – это страйк". В случае с тем, что происходит сейчас, совершенно очевидно: бойкот – это "стоп".

А страйк – это наш путь к Майдану. Наш сознательный выход на трибуну.  Российская оппозиция проиграла свою революцию.

В Украине же сейчас оппозиция – это вся страна. Поэтому у нас есть шанс.