Война, история, конъюнктура

На популярном маркетплейсе Rozetka до сих пор присутствует такая категория товаров, как "подушки с Арестовичем". Изделия, созданные в первый год большой войны, не успели распродать, пока "Люся" оставался всенародным любимцем.

А теперь уровень недоверия к Арестовичу составляет 80%, и реализация подушек становится почти безнадежным делом. Если они и могут кого-то заинтересовать, то лишь в качестве исторических артефактов, связанных с начальным периодом полномасштабной войны.

Впрочем, историков будущего ждут и другие, не менее оригинальные артефакты. Так, прошлой осенью бдительные пользователи соцсетей обнаружили в продаже открытку с Владимиром Зеленским в образе Владимира Великого.

И хотя, в отличие от Арестовича, глава государства не покинул страну и сохранил положительный баланс доверия, создателям открытки все равно пришлось оправдываться. Мол, она была напечатана в самом начале российского вторжения – а с тех пор контекст изменился…

Но как бы гротескно ни выглядели некоторые военные сувениры из 2022 года, они отражают тогдашнюю реальность. Реальность, которая навсегда останется частью нашей истории: сколько бы перемен ни произошло с тех пор.

Сегодня Арестович для Украины – фигура весьма одиозная. Однако без Арестовича картина первых драматических месяцев войны не будет полной и цельной. Делать вид, будто тогдашнего советника Банковой никто не слушал, и его мантры не влияли на моральный дух украинцев – значит подгонять прошлое под нужды настоящего.

Отношение наших сограждан к президенту Зеленскому тоже менялось. Возможно, к концу войны оно изменится еще больше. И если исход военных действий разойдется с ожиданиями населения, то всех собак попытаются повесить именно на Владимира Александровича.

Но никакие претензии к гаранту не отменят того факта, что 24 февраля 2022 года Владимир Зеленский показал себя героем. И глорификация Зеленского в первые военные месяцы была не грубой лестью, а искренним порывом. Отрицать это – значит фальсифицировать историю войны.

Приведенные примеры кажутся курьезными, но они подталкивают нас к более серьезному вопросу: в какой мере официальная история большой войны будет зависеть от идеологической и политической конъюнктуры? Станет ли Украина переписывать недавнее прошлое в угоду настоящему? Или даже на официальном уровне будут проговариваться неудобные темы, которые было бы проще предать забвению?

Украинцы старшего поколения застали образец максимально конъюнктурной военной истории: освещение Второй мировой в СССР.

Если в 1942-м генерал Власов согласился сотрудничать с немцами, то его вклад в оборону Москвы в 1941-м становился табуированной темой.

Если в 1943-м рядового Матросова назначили образцовым советским героем, то его криминальное подростковое прошлое не подлежало огласке.

Если с 1944 года весь крымскотатарский народ считался "народом-предателем", то дважды Героя Советского Союза Амет-Хана Султана уже нельзя было публично называть "крымским татарином".

А если в конце 1950-х Хрущев избавился от амбициозного маршала Жукова, то в издании "СССР в Великой Отечественной войне", вышедшем в 1964 году, упоминался только один Жуков – контр-адмирал, руководивший обороной Одессы.

Но если послевоенная Украина попытается отлакировать историю войны, то в XXI веке фальшь и конъюнктурность будут бросаться в глаза намного сильнее, чем в советские времена. Для развенчания исторического официоза уже не потребуется доступ в закрытые архивы – достаточно будет просто покопаться в Интернете.

Допустим, историку будущего захочется узнать побольше о военнослужащем Александре Мациевском, расстрелянном оккупантами после слов "Слава Украине!". Историк будущего найдет видеосюжет с матерью героя или пост его коллеги с довоенной работы.

И окажется, что хотя мать Мациевского общается с журналистами на украинском, прощальные слова сына – "Мама, спасибо тебе за жизнь!" – она цитирует на русском. Хотя пост коллеги написан на украинском, прямая речь Мациевского – "Враг не пройдет" – тоже приводится на русском.

Напрашивается неудобный для кого-то из нас вывод: при жизни Герой Украины Александр Мациевский был русскоязычным или двуязычным человеком. Как и множество других воинов ВСУ.

Но позволят ли покойному Мациевскому остаться самим собой? Или из него попробуют слепить плакатного персонажа, отвечающего актуальным идеологическим запросам? Второй вариант весьма вероятен: в 2024-м образ Мациевского уже успели использовать для социальной рекламы "Переходь на українську".

И если русский в Украине считается "языком агрессора и оккупанта", то в рамках конъюнктурной истории войны будет удобнее вообще не упоминать о существовании русскоязычных защитников.

Это лишь один из множества кейсов, иллюстрирующих конфликт между конъюнктурой и реальной историей.

Неконъюнктурная история войны потребует учесть все перемены настроений, пережитые Украиной с 24.02.2022.

Она не позволит забыть, что в 2022-м министр Резников ассоциировался с переходом ВСУ на современное западное вооружение, а уже через год – с яйцами по 17 гривень. Что до 2024 года генерал Содоль выглядел не мясником, а героем, и в тылу радовались победным реляциям из Крынок. Или что в начале войны в украинском обществе был чрезвычайно популярен одиозный Илон Маск – и в городе Березань даже успели переименовать в его честь улицу Гагарина.

В неконъюнктурной истории войны гордость обречена соседствовать со стыдом, а триумфальное – с неприглядным.

Героическая битва за Киев – со случаями friendly fire, которые тогда считались "ликвидацией вражеских ДРГ". Разгром оккупантов на Харьковщине и освобождение Херсона – с многочисленными схемами уклонения от мобилизации. Успешные удары по Черноморскому флоту РФ – с печально известной практикой "бусификации". А прославленный генерал Валерий Залужный – с неугомонной депутаткой Марьяной Безуглой.

Вполне возможно, что в послевоенной Украине будут сосуществовать сразу две истории большой войны.

Одна – идеологизированная, пафосная, заботливо очищенная от всего лишнего, одобренная УИНП и предназначенная для публичной коммеморации. Другая – неформальная и сосредоточенная главным образом в Сети: для людей с хорошей памятью, не склонных колебаться вместе с генеральной линией.

Менее вероятно, что раздвоения все-таки удастся избежать, и в Украине будет официально представлена неконъюнктурная военная история: максимально честная, полная и многогранная. Но тогда нужно быть готовыми к тому, что в экспозиции будущего музея войны может найтись место и для Арестовича на сувенирной подушке, и для Зеленского в образе легендарного киевского князя.

Михаил Дубинянский