Никто до нас не воевал
Голливуд ничего не знает про настоящую войну.
"Взвод", "Падение черного ястреба", "Апокалипсис сегодня" бесполезны для тех, кто хочет заглянуть в окопный быт. В нашей реальности героям этих лент впору завидовать. Потому что их война не имеет ничего общего с нашей.
После Второй мировой по всему миру кадровые армии воевали с партизанским движением. Так было во Вьетнаме и в Афганистане. В Чечне и в Сирии. Снова в Афганистане и в Ираке. Исключения случались – Корея, ирано-иракская война или битва за Фолкленды, – но были такими редкими, что скорее подчеркивали общее правило.
Битва с партизанами имеет свою особенность. Кадровая армия применяет все, что стоит на ее вооружении. Она контролирует небо – и потому ее солдаты могут рассчитывать на поддержку с воздуха. У нее есть броня – которая держит периметр. У нее есть базы, возвращение на которые знаменует для бойцов окончание боевых действий.
Всему этому партизаны могут противопоставить разве что стрелковое вооружение, гранатометы и минометы. Они устраивают засады, закладывают фугасы, минируют дороги и тропы. Единственный способ для них нанести удар по армии – это сблизиться с ней на расстояние стрелкового боя. А потому в фильмах об этих войнах мы видим сплошной огневой контакт.
Все это не имеет ничего общего с нашей войной.
Потому что наша война – это столкновение двух военных машин. В арсенале каждой есть артиллерия и броня, авиация и ПВО, ракеты и дроны. Обе стороны могут поражать цели на удалении в десятки километров. Чтобы вступить в огневой контакт с врагом, нужно сперва еще сблизиться с ним. А это сама по себе задача со звездочкой.
Последние два года голливудские фильмы о войне вместо сопереживания вызывают легкое чувство зависти. В "Мы были солдатами" вертолеты привозят бойцов в гущу боя. Во "Взводе" держащие оборону солдаты вызывают авиаудар по атакующим вьетнамцам. В "Цельнометаллической оболочке" главная проблема – снайпер-одиночка, засевший в здании. "Падение черного ястреба" – это история о том, как колонна легкобронированной техники въезжает в город, кишащий пятью тысячами солдат. И затем еще и выезжает оттуда.
Все это не имеет ничего общего с нашей реальностью. На героев "Апокалипсиса сегодня" не падали КАБы. Сапер из "Повелителя бури" не знает, как выглядит танковый бой. На позиции Джона Рембо никогда не прилетал 152-й калибр. Герои этих фильмов ведут войну, находясь в сильной позиции. Они могут больше, рискуют меньше, а их враг компенсирует технологическое отставание числом. Если какие-то фильмы и способны вызывать у нас сочувствие и сопричастность, так это фильмы про Первую мировую и про Вторую.
Украинской армии выпало стать носителем уникального опыта. Мы перехватываем аэробаллистические ракеты и сбиваем стратегические бомбардировщики. Уничтожаем подводные лодки и топим ракетные крейсера. Отправляем на дно десантные корабли и выносим загоризонтные РЛС. Сжигаем за сутки десятки танков и боевых машин пехоты.
Наше ПВО умеет отбиваться от сотен воздушных целей одновременно. Мы единственные, кто когда-либо сбивал гиперзвуковые ракеты. Единственные, кто уничтожал самолет дальнего радиолокационного обнаружения. Единственные, кто вел воздушный бой против десятков современных истребителей.
Такого опыта нет ни у одной армии мира – включая американскую. Мы знаем про оружие наших партнеров больше, чем они сами. Наша война способна переписать учебники военных академий по всему миру. Наш опыт уникален – потому что никто больше не знает, как воевать с кадровой армией.
Весь голливудский военный кинематограф лишь подчеркивает разницу в классе между нашей войной и теми, что были прежде. Украинскому солдату сложно узнать себя в героях этих фильмов. Ветераны Вьетнама не сталкивались с авиацией Вьетконга. Ветераны иракской кампании не переживали обстрел термобарическими снарядами. Ветераны афганской эпопеи не отбивали танковый штурм позиций. Засилье стрелкового боя в голливудских блокбастерах – это лишь признак войны низкой интенсивности.
Мы знаем о войне больше, чем кто бы то ни было – потому что никто кроме нас не был на настоящей войне. Единственный, кто знает столько же – это наш враг. И если мы не справимся, то свою разницу в классе он будет демонстрировать тем, кто стоит за нашими спинами. Всем тем, кто – как и мы недавно – считают "Падение черного ястреба" хорошей иллюстрацией войны.
Голливуд ничего не знает про настоящую войну лишь потому, что про нее ничего не знает мир. А это значит, что либо следующие десятилетия Голливуд будет снимать кино про то, как мы ее выиграли.
Либо про то, как им самим пришлось ее выигрывать.
Павел Казарин, для УП
