Левиафан военного времени

Российская агрессия против Украины затрагивает миллионы людей: фронтовиков и гражданских, мужчин и женщин, молодых и стариков. И все же главное действующее лицо на войне – не человек, а государство. Тот самый гоббсовский Левиафан. Большая война отвела государству центральную историческую роль и по-новому очертила два альтернативных взгляда на его природу и предназначение.

Первая точка зрения предполагает, что государство – это аппарат сервиса. Оно существует для того, чтобы оказывать населению разнообразные услуги. Представители государства считаются наемными менеджерами, которые должны обеспечить гражданину максимально комфортную жизнь.

Согласно второй точке зрения, государство – это аппарат насилия и принуждения. Оно существует, чтобы распоряжаться судьбами своих подданных во имя высшей цели. Гражданин контактирует не с услужливыми менеджерами, а со строгими надзирателями, которым обязан повиноваться.

В первом случае Левиафан – это послушная домашняя зверушка. Во втором – сильный и грозный хищник. Но до полномасштабной войны вторая разновидность Левиафана считалась в Украине вымирающим видом. Казалось, будущее целиком и полностью принадлежит его кроткому собрату.

Послушный Левиафан открывал центры предоставления административных услуг и боролся за безвиз для украинцев; занимался "большим строительством" и запускал проект "государство в смартфоне". Он обещал активистам прозрачность и честность, бюджетникам – высокие зарплаты, предпринимателям – налоговые льготы, а всей стране – мир и процветание.

Но затем наступило 24 февраля 2022 года.

Сильнейшим ударом по кроткому Левиафану стала необходимость большой мобилизации. В парадигме сервисного государства отражение военной агрессии выглядело такой же услугой, как тушение пожаров или ремонт коммуникаций.

Предполагалось, что этим будут заниматься профессионалы и добровольцы за деньги мирных налогоплательщиков. А сама война в XXI веке виделась локальным конфликтом, с которым вполне справится небольшая, но хорошо подготовленная армия. Такое мнение бытовало не только в Украине, но и на Западе.

К сожалению, на полях российско-украинской войны эта концепция разбилась вдребезги. Вопреки ожиданиям, война XXI века оказалась масштабным противостоянием в духе 1914–1918 или 1939–1945 годов: с миллионными армиями и колоссальными потерями.

Вести такую войну без массовой недобровольной мобилизации просто невозможно. Но в этом случае государство предстает уже не машиной сервиса, а машиной принуждения.

Представители украинского государства, имеющие дело с потенциальным мобресурсом – от военкомов до пограничников, – больше не похожи на наемных менеджеров. Теперь они выглядят хозяевами чужих судеб, действующими по праву сильного. Если гражданин становится объектом жесткой мобилизации, и люди в форме грузят его в микроавтобус, он вряд ли воспользуется аргументом из недавнего сервисного прошлого: "Я нанял вас на работу и оплачиваю ваши услуги из своих денег!".

Помимо мобилизационных проблем, позиции сервисного государства в Украине подрывают и другие факторы. Во-первых, российская агрессия заморозила электоральные процессы – и это обеспечило государственной машине независимость от избирателей. Во-вторых, после 24.02.2022 значительную долю украинского бюджета составляла зарубежная помощь – и это ослабило зависимость государственной машины от налогоплательщиков.

Чем меньше Левиафан привязан к своим подданным, тем легче ему выступать в качестве аппарата насилия, а не сервиса.

Конечно, сервисное государство не исчезло из нашей жизни полностью. Сегодня два Левиафана – грозный и кроткий – фактически сосуществуют в Украине и соперничают друг с другом.

Пока один из них перекрывает границы и охотится за уклонистами, другой предлагает населению "єВідновлення" и "єОселю". Пока один отстаивает максимально жесткую редакцию законопроекта № 10449, другой старается очистить его от непопулярных норм. И пока один из Левиафанов завоевывает новые сферы влияния, второй стремится оставить их за собой.

Почему вице-премьер по вопросам цифровой трансформации Михаил Федоров уверяет сограждан, что в приложении "Дія" никогда не будет повесток? Потому что эта проблема имеет не только практическое, но и символическое измерение.

На протяжении последних лет "Дія" была для украинцев олицетворением сервисного государства. Но если "Дію" приспособят для рассылки повесток, она начнет ассоциироваться с государством как машиной принуждения. Мобильное приложение станут считать не источником услуг, а инструментом контроля над гражданами – чем-то вроде оруэлловского телескрина. И творцам "Дії" совсем не хочется, чтобы их любимое детище претерпело такую метаморфозу в массовом сознании.

Военная агрессия извне угрожает любому государству: и машина сервиса, и машина насилия могут быть разрушены вооруженным противником. Но, оказавшись под ударом врага, два Левиафана пытаются мотивировать своих подопечных по-разному.

Если государство выступает как аппарат сервиса, то защита государства – это плата за все блага, которые гражданин успел получить от него до войны. И аванс за те блага, которые будут получены после победы. Собственное государство предлагается оборонять ради высоких жизненных стандартов и социального прогресса; ради искоренения коррупции и верховенства закона; ради личных прав и свобод; ради безоблачного европейского будущего и так далее.

Но если государство предстает как аппарат насилия, из этого не следует, что у гражданина нет рациональных резонов его защищать. Такой резон есть, когда альтернатива собственному суровому Левиафану – это чужой Левиафан, намного свирепее и безжалостнее. Сколько бы неоднозначных шагов ни предпринимало наше государство после 24.02.2022, единственной реальной альтернативой ему остается приход государства-оккупанта – с неисчислимыми жертвами и страданиями.

И даже если сегодняшняя Украина выглядит не слишком привлекательно для своих подданных, ее приходится оборонять не ради светлого будущего, а во избежание кошмарного грядущего.

Нетрудно заметить, что за время большой войны аргументы, адресованные нашим согражданам, постепенно эволюционировали. Поначалу в Украине преобладала риторика сервисного государства, и населению рассказывали о процветании Родины после победы над агрессором. Но теперь намного чаще приходится слышать о том, что в случае провала мобилизации и крушения фронта страну ждут новые Мариуполи и Бучи.

А самый популярный довод для мужчин-уклонистов звучит так: если вы спрячетесь от отечественных военкомов, и Украина потерпит поражение, то вам не спастись от российских военкомов и российского командования, которое бросит вас на штурм Кракова и Варшавы. Значит, лучше покориться не чужому, а своему собственному Левиафану.

Нравится ли нам это или нет, но чаша весов склоняется в пользу государства как машины принуждения, а не машины сервиса. И, вероятно, к концу войны грозный и хищный Левиафан все-таки восторжествует над своим кротким собратом.

А главная отечественная интрига заключается в том, удастся ли послушному и услужливому Левиафану взять реванш в послевоенное время.

Михаил Дубинянский