Скромное обаяние терроризма

Четыре недели назад Украина лишилась монополии на жестокую войну, а мир разделился на симпатиков и критиков израильского государства.

По понятным причинам в украинском обществе преобладает поддержка Израиля, подвергшегося вероломному террористическому нападению. Противостояние израильтян и хамасовцев часто рассматривается как битва цивилизации с варварством. А зверские убийства израильских детей 7 октября – как преступление, которому не может быть оправдания и прощения.

Но за рубежом многие придерживаются иной точки зрения: от левых активистов на Западе до президента Эрдогана, называющего ХАМАС "освободительной организацией". И нельзя сказать, что подобная симпатия к террористам не имеет аналогов в истории.

По большому счету нынешняя активность хамасовцев не отличается от всего того, что в середине XX века считалось "освободительной борьбой".

Вкладывая в термин "деколонизация" исключительно позитивные смыслы, современная Украина редко задумывается о том, что во многих странах Азии и Африки деколонизацию осуществляли теми же методами, которые сегодня практикует ХАМАС.

Классическим примером страны, созданной безжалостными террористами, может служить независимый Алжир. В 1950-х Французской республике бросила вызов леворадикальная террористическая организация – Фронт национального освобождения, или FLN (Front de Libération Nationale).

Но поначалу вооруженная борьба против французских властей в Алжире не пользовалась массовой поддержкой. И летом 1955-го FLN решил атаковать гражданских франкоалжирцев – так называемых pieds-noirs, – рассчитывая спровоцировать ответные репрессии против коренного населения и уничтожить саму возможность компромисса между французами и арабами.

Атаки были предприняты 20 августа в районе городов Константина и Филипвиль (позже их назовут "Филипвильской резней") и отличались особой жестокостью. Приведем лишь несколько примеров, способных шокировать даже современника Бучи.

В шахтерском поселке Эль-Халия убили десятки женщин и детей, пока мужчины находились на работе: женщин насиловали и обезглавливали, детям перерезали горло, младенцев швыряли о стены. В Айн-Абиде маленькая Бернадетт Мелло пяти дней от роду была разрезана на части и помещена во вспоротый живот своей матери. На дороге близ Филипвиля алжирского еврея Хаима Беншетри вытащили из машины, кастрировали и удушили гениталиями на глазах у жены и трех детей 11, 5 и 3 лет, которые затем также были убиты.

Читайте также: "Посылай мальчиков". Три истории о мести Моссада военным преступникам и террористам

Зверства FLN потрясли Францию. "Если я могу понять борцов за свободу и восхищаться ими, то к убийцам женщин и детей я испытываю только отвращение", – писал крупнейший интеллектуал франкоалжирского происхождения Альбер Камю.

Общественное мнение требовало беспощадного возмездия. Последовали массированные карательные акции – аналог сегодняшних израильских ударов по Газе – в результате чего погибло множество мирных арабов. Между коренными алжирцами и Францией образовалась та самая пропасть, к которой стремился FLN.

Добившись своего, Фронт национального освобождения продолжил действовать в том же духе, атакуя в первую очередь гражданских. "Один труп в костюме стоит двадцати трупов в униформе", – подчеркивали идеологи FLN. Причем чаще жертвами террора становились даже не pieds-noirs, а арабы, лояльные к Французской республике.

Умеренных соотечественников казнили безжалостно – с кастрацией, отрезанием голов, убийством жен и детей. По сути, коренное население ставили перед выбором: либо поддержать Фронт национального освобождения, либо умереть вместе со всей семьей. В конечном счете эта тактика способствовала победе FLN в войне.  

Эвианские соглашения о прекращении войны, заключенные между FLN и французскими властями в 1962 году, не остановили террор. Хотя франкоалжирцам была обещана мирная репатриация из независимого Алжира во Францию, напоследок отряды FLN устроили массовую резню pieds-noirs в Оране. Затем были жестоко убиты десятки тысяч арабских лоялистов, не сумевших покинуть страну.

Разумеется, досталось и алжирским евреям, вынужденным бежать в Израиль. Если на момент провозглашения независимости в 1962-м еврейская община Алжира насчитывала около 150 000 человек, то к 1971-му их осталось не более 1000.

Читайте также: "Мой кошмар – это победа любой из сторон". Как доктор Киссинджер побеждал в войнах

Вряд ли стоит удивляться, что после обретения независимости в Алжире была установлена жесткая однопартийная диктатура. Характерно, что уже через три года лидера FLN и первого алжирского президента Ахмеда бен Беллу свергли и бросили в тюрьму собственные соратники. А территория Алжира стала убежищем для международных террористов всех мастей.

Но, как бы то ни было, именно FLN одержал безоговорочную победу в Алжирской войне. Именно FLN встал во главе нового независимого государства, получившего международное признание и ставшего членом ООН. Тем самым мир признал историческую правоту FLN; признал вчерашних головорезов борцами за свободу; признал их стороной добра, а не зла, – и отказал их жертвам в праве на сочувствие и память.  

Новорожденная Бернадетт Мелло, отец троих детей Хаим Беншетри, вырезанные семьи алжирских лоялистов – все они посмертно проиграли вместе с Французской республикой. Зверские убийства мирных граждан оказались не варварством и не терроризмом, но оправданными издержками освободительной борьбы, о которых можно и нужно забыть. Кому охота вспоминать Филипвильскую резню, если самого Филипвиля, основанного французами в XIX веке, больше нет на карте мира – теперь там алжирский город Скикда?..

После поражения Франции единственными жертвами, заслуживающими внимания, стали считаться жертвы французской армии. И не только мирные жители, но и бойцы FLN, убитые французами или подвергнутые пыткам на допросах. Именно в таком ключе был выдержан знаменитый фильм "Битва за Алжир", снятый итальянским режиссером-марксистом Джилло Понтекорво во второй половине 1960-х и удостоенный "Золотого льва" и трех номинаций на "Оскар".

Мы можем сколько угодно рассуждать о том, что история на стороне цивилизации, свободы или демократии. Но в действительности история на стороне победителя – кто бы им ни был.

И не только потому, что победитель пишет собственные исторические учебники на подконтрольной ему территории. Не менее важно то, что из-за особенностей человеческой психологии победителю легче продать свою трактовку истории на внешнем рынке.

Людям свойственно верить в справедливый мир, где добро неизменно торжествует над злом. По логике справедливого мира, победа в любой войне должна доставаться более достойной стороне.

Но что если по итогам кровопролитной войны побеждает более жестокая, более подлая, менее цивилизованная сторона – как в Алжире 1960-х или, скажем, во Вьетнаме 1970-х? Тогда внешние наблюдатели стараются убедить себя, что именно эта сторона сражалась за правое дело и потому победила. Таким образом, в отбеливании имиджа победителей заинтересованы не только они сами, но и множество посторонних лиц.

Победа терроризма в любой точке планеты – это победа зла. Поэтому победивших террористов удобнее считать не террористами, а борцами за свободу. Так гораздо легче сохранить веру в справедливый мир и справедливые законы истории.

Что это означает для сегодняшнего Израиля? Только то, что у израильтян нет другого пути, кроме победы.

Победа – единственная гарантия того, что в мировой истории ХАМАС останется злом. Что убийцы израильских детей останутся безжалостными варварами, а не борцами за правое дело. Что сами убитые израильские дети будут считаться невинными жертвами террористов, а не оправданными издержками освободительной борьбы. И что пафосное кино о подвигах ХАМАС никогда не будет номинировано на "Оскар".

Михаил Дубинянский