Никто не забыл о войне
"Тыл забыл про войну".
Чем ближе человек к фронту, тем легче ему поверить в этот тезис. Слишком велик контраст между реальностью окопов и тыловым бытом. На фоне передка любой мирный город выглядит вызывающе расслабленным – и возникает соблазн упрекнуть его обитателей в равнодушии. Назвать иждивенцами всех тех, кто не носит пиксель. Заявить, что они не только живут свою жизнь за чужой счет, но вдобавок забыли, за чей именно.
Так уж вышло, что самый уязвимый перед "зрадой" человек в стране – это солдат на нуле. Та реальность, в которой он существует, категорически не похожа на быт остальных его сограждан. Совершенно иные риски. Совершенно иная ответственность. Запредельная цена ошибки. На нуле ты готов считать равными тех, кто проживает это всё вместе с тобой. И перестаешь считать равными всех, кто продолжает жить свою жизнь за твоей спиной.
В такой ситуации очень легко поверить в чужое равнодушие и безразличие. Подтверждением своих выводов ты будешь считать все, что угодно. Работающие в тылу рестораны. Уличное освещение. Чистые туалеты и горячий душ. Все перечисленное слишком дефицитно для окопов и слишком нормативно для тыла, чтобы эта разница не бросалась в глаза. И оттого так легко заподозрить сограждан в забывчивости, равнодушии и лицемерии.
Но весь этот контраст вовсе не обязан подтверждать тезис об "усталости".
И дело даже не в том, что тыловой город обречен отличаться от прифронтового. Так или иначе, но Львов не может быть похож на Дружковку, а Киев – на Краматорск. В конце концов, если город в тылу может позволить себе жить мирно, это лишь еще одно подтверждение того, что украинская армия делает все правильно. Куда важнее не то, как тыл выглядит, а то, как он себя ведет.
Мы складываем наши представления о реальности, опираясь на новости. Но природа новостей устроена так, что они сообщают не о норме, а о ее нарушении. Нам не говорят о том, сколько поездов без проблем добралось до пункта назначения – мы услышим лишь о том единственном, что сошел с рельсов. Новости не рассказывают об уважительном отношении к ветеранам в тылу, но сообщат историю о подлеце, который оскорбляет бойцов на камеру. Во время войны некоторые новости и вовсе недоступны из-за закономерных ограничений – а потому вместо статистики о том, сколько людей каждый месяц присоединяется к Силам обороны, мы смотрим видео о тех, кто убегает от сотрудников военкомата.
В результате происходит противоречие. С одной стороны, у тебя есть персональный опыт и наблюдения, которые ты не всегда готов считать универсальными. С другой – скандальные случаи, которые видны всем согражданам без исключения. Ты не всегда можешь объявить тенденцией то, с чем столкнулся сам. Но тебе несложно объявить тенденцией увиденное в соцсетях, хотя этот кейс вполне может быть единичным случаем в масштабах страны. Потому что у нарушений есть медийный фундамент. А у нормы – далеко не всегда.
Из этого противоречия легко рождаются обобщения. О плохих переселенцах и о равнодушном "мирняке", о неадекватных ветеранах и о циничных бизнесменах. Мы делаем выводы из новостей, которые призваны сообщать нам о нарушении нормы – чтобы затем ощутить досаду, злость и одиночество.
Вдобавок в какой-то момент мы становимся заложниками единожды сделанных выводов и затем подгоняем под них последующие наблюдения. В конце концов, человек – существо не рациональное, а рационализирующее: он сперва формирует картину мира, а затем начинает ее защищать. И, при необходимости, готов считать критерием равнодушия тыла тот факт, что в тылу носят разноцветную одежду.
Но в том и штука, что рестораны, свидания и вечеринки – недостаточные основания для обобщения тыла. Куда более качественным фактором настроений служит социология.
93% украинцев доверяют Збройним силам. 51% ждет появления новых политиков из числа военных.
93% украинцев верят в победу и 84% не готовы к территориальным уступкам – даже если это будет значить, что война продлится дольше.
72% не верят в перспективы переговоров с Россией и примерно столько же выступают за НАТО. 47% будут считать победой выход на границы 91-го года, но для еще 31% этого недостаточно, и они готовы считать победой лишь дезинтеграцию РФ.
Все это совсем непохоже на диагноз "уставшего от войны общества". Нам есть с чем сравнивать – мы проходили через этап "усталости" пять лет назад. Когда респонденты говорили о необходимости "компромиссов", ставили на первое место в списке угроз рост тарифов и коррупцию, а еще были готовы голосовать на выборах за собирательную "повестку мира". Как только мы нынешние станем напоминать себя пятилетней давности, тогда разговоры об усталости тыла от войны обретут смысл. Но не теперь.
Украинское общество сохраняет невиданный для себя уровень единства. Несмотря на полтора года войны, ракетные удары и неизбежное обеднение из-за разрушенной экономики. Полномасштабное вторжение стало для страны универсальным знаменателем и говорить о критической массе внутренних противоречий имеет право лишь тот, кто не помнит нашего недавнего прошлого.
Если наши сограждане решат устать от войны, мы очень быстро это почувствуем. Увидим дробление на "повестку суверенитета" и "повестку холодильника". Обнаружим политиков, которые будут продавать идеи, не связанные с фронтовой темой. Начнем спорить в соцсетях не о скульптурах во львовских парках и не о календарях с элементами эротики, а о сценариях и сроках завершения боевых действий.
Всего этого, кстати, добивается Москва – с первого дня войны. Россия и ее ботофермы последние полтора года пытаются вбивать клин между тылом и фронтом. Между политиками и военными. Между украинским востоком и украинским западом. Судя по социологии – не очень успешно. Но, как известно, реальность – это то, что люди о ней думают.
А потому нет смысла облегчать нашему врагу его задачу.
Павел Казарин, для УП
