Vittoria mutilata и украинская победа
Победа или поражение – вот стандартная развилка, определяющая судьбу любого воюющего государства.
Как правило, проигрыш в войне – это национальное унижение и массовый ресентимент. Это внутренние раздоры и реваншистские настроения. Это политическая нестабильность и благодатная почва для кандидатов в диктаторы.
Германия потерпела поражение в Первой мировой, и в результате власть получил Гитлер. Россия потерпела поражение в Холодной войне, и результатом стало воцарение Путина.
Правда, из этого правила есть и исключения.
К примеру, пионер европейского тоталитаризма Бенито Муссолини тоже пришел к власти на волне массового послевоенного ресентимента. Но это произошло в стране, которая победила в Первой мировой войне. И все потому, что тогдашнее итальянское общество отказалось считать итальянскую победу настоящей.
Хотя к концу войны итальянцам удалось разгромить и обратить в бегство австро-венгерскую армию, это далось дорогой ценой: четыреста тысяч погибших, миллион раненых. А вскоре выяснилось, что вопреки предварительным договоренностям с союзниками, Италия получит не все территории, на которые рассчитывала.
И тогда страна взорвалась негодованием. Почему итальянцам достались Истрия и Тироль, но не Далмация, ранее также находившаяся под властью Австро-Венгрии? Почему не присоединен Фиуме с 25-тысячным итальянским населением? Почему к Италии не отошла ни одна из бывших германских колоний? И ради этого погибли и были покалечены столько лучших итальянских парней?
С легкой руки поэта и политического активиста Габриэле д'Аннунцио появилось понятие "vittoria mutilata" – "изуродованная победа".
Выразительный термин тотчас подхватили газеты. На одной из карикатур того времени была изображена "колесница Победы" – инвалидная коляска, в которой восседала покалеченная итальянская Виктория с крыльями, составленными из костылей.
Такие настроения создавали идеальный фон для политической демагогии, предопределившей триумф Муссолини и его соратников.
Может ли что-то подобное сопровождать украинскую победу в нынешней войне? К сожалению, да. И, пожалуй, на сегодняшний день это главная угроза для нашего будущего. Большая угроза, чем риск непосредственного военного поражения.
Летнее контрнаступление ВСУ – которое многим диванным наблюдателям показалось слишком медленным и недостаточно эффектным – лишний раз продемонстрировало, насколько высоки ожидания украинского общества. Причем эти ожидания заметно превосходят ту черту, за которой можно объективно говорить о проигрыше Москвы в большой войне.
Представим, что украинская армия освобождает все территории, захваченные врагом после 24.02.2022, но Крым и часть Донбасса остаются оккупированными. Для россиян это все равно станет разгромным поражением: поскольку обнулятся все успехи так называемой "СВО". Но это совершенно не тот исход войны, которого ждут украинцы.
Представим, что ВСУ полностью освобождают Донбасс, но деоккупировать Крым не удается. Для РФ это станет еще более унизительным поражением: ведь полномасштабное вторжение в Украину начиналось под лживыми лозунгами "защиты Донбасса от киевского режима". Но и это не тот исход войны, которого ждут украинцы.
Представим, что наши вооруженные силы выбивают россиян с Крымского полуострова, но Донецк с Луганском не освобождены. Для Кремля это станет еще более позорным проигрышем, чем предыдущие варианты – учитывая роль Крыма как сакральной имперской скрепы. Но это опять-таки не тот исход войны, которого ждут украинцы.
Итак, сегодня существует значительный зазор между военным поражением России и украинскими критериями настоящей победы. И в этот зазор может идеально вписаться представление об "изуродованной победе". Возникнет ситуация, когда фактически победив в войне, Украина не будет чувствовать себя победительницей.
Теоретически украинское руководство могло бы перестраховаться и попытаться заранее снизить планку народных надежд – чтобы любой отечественный успех был воспринят населением как полноценная победа в войне.
Однако президент Зеленский не прибегает к подобным хитростям, не пробует лавировать и последовательно озвучивает украинскую цель: выход на границы 1991 года. Что ж, по крайней мере, это честно.
Но допустим, что желанная цель достигнута, и Крым с Донбассом полностью деоккупированы. Станет ли это гарантией того, что никто не попытается представить победу Украины как vittoria mutilata? К сожалению, нет.
Помимо ожиданий, связанных с украинской территориальной целостностью, у нашего общества есть не менее смелые ожидания, связанные с послевоенной судьбой государства-агрессора. Но если освобождение оккупированных земель напрямую зависит от усилий ВСУ, то на внутрироссийскую ситуацию Украина влияет лишь опосредованно.
И тут открывается широкий простор для зрадофилии и для разнообразных претензий, которые могут возникнуть по итогам войны.
Наша победа изуродована, потому что Российская Федерация не распалась на части.
Наша победа изуродована, потому что РФ распалась на меньшее число частей, чем хотелось бы украинцам.
Наша победа изуродована, потому что у россиян осталось ядерное оружие.
Наша победа изуродована, потому что российские военные преступники не предстали перед судом.
Наша победа изуродована, потому что Москва не лежит в руинах…
Словом, при желании всегда можно будет найти повод, чтобы объявить украинскую победу в войне "изуродованной". А такое желание возникнет гарантированно – из-за банальной политической целесообразности.
Украинская политика, более или менее успешно замороженная на время полномасштабной войны, вернется в первый же послевоенный день. И перспективы любой политсилы – провластной или оппозиционной – будут определяться тем, как население воспримет финал затяжного военного противостояния.
Бесспорная победа Украины конвертируется в личный успех действующего главы государства. Это гарантированное переизбрание Зеленского на второй срок. Или же практически гарантированное избрание кандидата, который будет публично поддержан Зеленским – если сам Владимир Александрович пожелает покинуть Банковую.
И в таком случае у непримиримых противников нынешней власти останется лишь один выход: доказывать, что победа Украины не бесспорна. Что она не оправдала украинских жертв. Что она хромая, слепая, однорукая или покалеченная каким-либо другим способом.
Люди, которые сегодня пишут о "разминировании Чонгара" или об "агенте Козыре", никуда не исчезнут после завершения военных действий. При любом исходе войны они постараются занять нишу отечественных габриэле д'аннунцио. А дальнейшее зависит от того, насколько убедительно их аргументы будут выглядеть в глазах украинского общества.
В конце концов, важна не реальность – а то, как ее воспринимаем мы.
Михаил Дубинянский
