Те, кто вернется с войны
Политики и бизнесмены, литераторы и спортсмены, журналисты и шоумены: на протяжении тридцати лет они определяли лицо независимой Украины. И после 24 февраля 2022 года всем им пришлось отступить на задний план.
Нынешнее лицо страны – это человек в военной форме. Человек, защищающий украинскую независимость с оружием в руках.
Пока продолжается большая война, нет никого важнее героев-фронтовиков. Но что будет после победы, когда военнослужащие ВСУ вернутся домой и превратятся в ветеранов? Какую роль они будут играть в общественно-политической жизни Украины? На этот счет в тылу бытуют разные представления.
Многим обывателям близка формула "Парни с фронта придут – порядок наведут". Эта часть населения готова взвалить на людей в пикселе не только оборону Украины, но и ее послевоенное обустройство. Будущие ветераны войны рассматриваются как украинские атланты, которые построят богатую и процветающую страну. Как украинские робин гуды, которые покончат с социальной несправедливостью. Как украинские судьи дредды, которые выжгут каленым железом преступность и коррупцию.
Правда, не все обитатели тыла настроены столь оптимистично. Кое-кто видит в будущих ветеранах источник проблем, а не ключ к их разрешению. Мол, фронтовики вернутся домой с ПТСР. Они привыкнут к насилию и будут без ограничений применять его в гражданской жизни. Фронтовое братство будет значить для них намного больше, чем верховенство закона и права человека. Действуя сообща, они легко приведут к власти настоящую хунту в латиноамериканском духе…
Что роднит две противоположные тыловые концепции, и в чем их общий недостаток?
В обоих случаях тыл склонен воспринимать нынешних фронтовиков как некую монолитную силу, которая и после войны будет выступать в качестве единого целого. Но это умозрительное допущение расходится с реальным отечественным опытом.
Вспомним бурные президентские выборы 2019 года. Они разделили не только страну, но и тогдашних фронтовиков. На специальных избирательных участках для военнослужащих в Донецкой и Луганской областях не наблюдалось единодушия и единомыслия. В первом туре за Петра Порошенко проголосовали 12844 военных, а за Владимира Зеленского – 12423. Во втором туре пятый президент набрал 48,7%, а его соперник – 46,2%.
Скорее наоборот: ведь сегодняшний состав ВСУ максимально многообразен и многолик. Армия эпохи всеобщей мобилизации вобрала в себя представителей самых разных слоев общества с самыми разными идеалами и убеждениями.
Читайте также: Якоб-лжец и украинская дилемма
Считается, что украинские ветераны непременно обретут полноценную политическую субъектность. Но гораздо вероятнее, что вчерашние фронтовики окажутся не субъектом, а объектом. Объектом эксплуатации со стороны тылового политикума, который постарается взять их под свое крыло.
Ветеранов наверняка попытаются растащить по отдельным политическим квартирам ("Мы не хуже других – в нашей партии тоже должны быть герои войны"). Ветеранами будут размахивать, словно знаменем ("Голосуйте за нас – у нас герои войны"). Ветеранов будут использовать как щит ("Нас нельзя критиковать – среди нас герои войны"). И все это будет даже не эффектным пиар-ходом, а скорее суровой необходимостью.
По всей видимости, в послевоенной Украине любому политическому или общественному движению потребуется свой собственный ветеран, которого можно будет предъявить публике.
Всякое программное заявление, всякий идеологический тезис, всякую точку зрения придется подкреплять авторитетом бывших воинов Вооруженных сил Украины. Иначе эта точка зрения окажется маргинальной и будет вытеснена из публичного пространства.
К примеру, нынешнее украинское общество остается достаточно консервативным и скептичным, когда речь заходит о правах и проблемах ЛГБТ. Тем не менее, на повестке дня уже появился законопроект №9103 о гражданском партнерстве для однополых пар. И это произошло благодаря ссылкам на воинов ВСУ. Благодаря рассказам о фронтовиках, которые ежедневно рискуют жизнью, но не имеют возможности оформить отношения с любимым человеком.
Одно дело – украинский гей в штатском, и совсем другое – тот же гей в военной форме, сражающийся под Бахмутом. Даже самые отъявленные тыловые гомофобы не осмелятся осуждать представителей ЛГБТ, защищающих страну с оружием в руках.
Читайте также: Такая разная война
То же касается и пресловутого языкового вопроса. После 24.02.2022 хейт русскоязычных украинцев стал обычным делом, и 10 статья Конституции никого не сдерживает. Хейтеры встречают отпор лишь в одном случае – когда пробуют атаковать русскоязычных военнослужащих.
С массовым неодобрением столкнулась небезызвестная Лариса Ницой, пытавшаяся читать нотации раненому бойцу ВСУ. Еще большее возмущение вызвала жительница Ирландии Василиса Мазурчук, решившая научить фронтовиков, как правильно умирать под пытками ("Краще як Воллес у "Хороброму серці" – нескореним. Ніж верещати їхньою мовою – "нєнада, больна").
Если затронуты русскоязычные воины, аргумент "Чому не державною?!" перестает работать.
Человек в пикселе становится своеобразной охранной грамотой, которая обеспечивает право на существование любой политической, идеологической или культурной повестке. Очевидно, так будет и после войны.
Причем таких потенциальных охранных грамот – великое множество. В рядах ВСУ служат правые и левые, консерваторы и либералы, украиноязычные и русскоязычные, сторонники Порошенко и симпатики Зеленского, верующие и атеисты, натуралы и гомосексуалы, мясоеды и вегетарианцы, неисправимые сексисты и убежденные феминистки. У каждого и каждой из них свое собственное "я", и наивно думать, будто оно бесследно растворится в однообразном армейском камуфляже.
Читайте также: Свобода большая и малая
Наоборот, камуфляж придаст каждому из этих "я" особую выразительность – и обеспечит особую остроту послевоенным общественно-политическим дискуссиям.
Послевоенный пиетет перед героями-фронтовиками закономерен и естественен. И гражданин, вернувшийся с войны, будет обладать заведомым преимуществом в любом внутриукраинском споре. Однако в большинстве случаев ему придется оппонировать людям, которые вернулись с той же самой войны.
Михаил Дубинянский
