Украина без Швейка
Страна встречает второй по счету День смеха на фоне полномасштабной войны. Но хотя беззаботное первоапрельское настроение осталось в нашей прошлой жизни, место для смешного находится и сейчас.
Достаточно вспомнить хотя бы самые популярные мемы, появившиеся после 24 февраля 2022 года: русский военный корабль, Лукашенко со своей картой, оккупант Чмоня, задержанный Медведчук, Чернобаевка, бавовна, Крымский мост, херсонский енот…
Историкам будущего придется немало потрудиться, чтобы систематизировать весь юмор российско-украинской войны и сравнить его с классикой ХХ века.
Как правило, с любой войной связаны два совершенно разных типа юмора: патриотический и нигилистический. Идейный и безыдейный. Вдохновляющий и обесценивающий.
Патриотический юмор многолик и разнообразен, но чаще всего он отводит центральное место врагу. Враг дегуманизирован, карикатурен, жалок, труслив и неумел.
Враг разительно контрастирует с отечественными воинами – храбрыми, сильными и ловкими. Всем своим видом враг доказывает, что победа над ним неизбежна.
История сохранила многочисленные образцы военно-патриотического юмора, созданные в прошлом веке.
Русский матрос калечит субтильного японца.
Французский пуалю расправляется с немецким кронпринцем.
Бравый немец подвергает телесному наказанию представителей Антанты.
Солдаты вермахта, вторгшиеся в Советский Союз, превращаются в деревянные кресты.
Читайте также: Пятьдесят оттенков конформизма
После 7 декабря 1941 года японцы становятся законной охотничьей добычей для американцев: что подтверждается специальной лицензией.
Конечно, подобный юмор груб, жесток и не страдает политкорректностью. Кроме того, в большинстве случаев он не слишком остроумен.
Чтобы патриотические шутки о враге действительно выглядели смешными, необходимо пропустить войну сквозь себя – и испытывать к противнику искреннюю ненависть. Наблюдателю со стороны это недоступно.
Современный украинец может досконально изучить историю Первой мировой войны. Он может знать об Эльзасе и Лотарингии, о Марне и Вердене, о разрушении Реймсского собора и обстрелах Парижа из пушки "Колоссаль".
Но картинка с французским солдатом, нокаутирующим немца, все равно не покажется ему по-настоящему веселой. Для этого нужно было жить во Франции в 1914-1918 годах и всей душой ненавидеть проклятых бошей.
Читайте также: Украина как выбор
Современный житель Европы может горячо осуждать российскую агрессию против Украины и сочувствовать нашей стране. Он может знать о Буче и Мариуполе, о похищении украинских детей и ракетных ударах по гражданской инфраструктуре.
Но ему все равно не объяснишь, что смешного в фотожабах с черными пакетами для российских трупов. Лучше и не пытаться: чтобы не шокировать дружественного европейца и не ставить его в неловкое положение.
Вполне вероятно, что когда нынешний патриотический юмор станет достоянием истории, наши собственные потомки тоже не будут считать его остроумным. Но сейчас он востребован и необходим множеству украинцев. Он вдохновляет и бойцов на фронте, и обитателей тыла.
Совсем иначе выглядит война, отраженная в зеркале нигилистического юмора. Он построен на обесценивании всего того, что составляет военно-патриотическую повестку.
Участие в войне объявляется бессмысленным. Героизм – глупостью. Пафосные лозунги – чушью. Внешний враг либо не появляется вовсе, либо мелькает где-то на заднем плане. А главным антагонистом становится система: государство, посылающее своих граждан на войну; и армия, укомплектованная идиотами.
На постсоветском пространстве известны романы Войновича о солдате Иване Чонкине, которые в России считаются "оскорблением самого понятия армии и истории". А заокеанской классикой стал телесериал об американских военных медиках "M*A*S*H": хотя его действие происходит в Корее 1950-х, запущен он был на исходе Вьетнамской войны и отражал тогдашние антивоенные настроения.
Сюда же можно отнести и пораженческое народное творчество.
Например, немецкие шутки конца Второй мировой ("Чем займешься после войны? – Возьму отпуск и отправлюсь путешествовать по всей Великой Германии. – Ну, это с утра. А после обеда?"). Или современные крамольные анекдоты из РФ ("В России Телевизор выиграл битву у Холодильника. Но теперь ему придется сразиться с его старшим братом – Рефрижератором").
Читайте также: Искусство отмены
Если такой юмор появляется не после, а во время войны, он становится серьезным психологическим оружием. И, конечно, всегда есть соблазн создавать его специально: для разложения противника.
Но рождение добротного нигилистического юмора требует внутренней вовлеченности, и человек со стороны с этим опять-таки не справится.
Искрометную книгу о приключениях Швейка не смогли бы написать ни русские, ни сербы, ни итальянцы, с которыми австро-венгерская армия воевала в Первую мировую.
Популярный сериал об американском военно-полевом госпитале не смогли бы снять ни в Москве, ни в Пхеньяне, ни в Ханое. И если что-то подобное появится в Украине, то не с подачи врага, а стараниями самих украинцев.
В представлении беглого комика воюющая Украина – это "й*баний цирк з попаяними дебілами", а "з*бався, як криса, реалізуючи своє право на оху*нне життя" – разумный поступок свободного человека.
Правда, реакция украинского общества продемонстрировала, что спросом подобный юмор не пользуется.
В последние месяцы часто говорят об усталости украинцев от затяжной войны. Однако настоящая усталость начинается тогда, когда патриотический юмор массово вытесняется нигилистическим.
Появление собственного Швейка – вот чего действительно стоит опасаться. Вот симптом, свидетельствующий о том, что войну начинают воспринимать как чужую и бессмысленную.
Но пока тревожиться не о чем. На втором году большой войны Украина прекрасно обходится без Швейка. И без Щегеля.
Михаил Дубинянский
