Пятьдесят оттенков конформизма

Быть таким, как все. Не идти против течения. Следовать за генеральной линией.

Конформизм как модель поведения не знает национальных и временных границ. Он проходит сквозь эпохи и страны, и нынешняя Украина не является исключением.

Но большая война открывает перед нами новые грани конформизма – и помогает рассмотреть этот феномен во всем его многообразии.

В разгар войны, в январе 2023 года, ушел из жизни Герой Украины Дмитрий Павлычко. По случаю его кончины прозвучало немало трогательных речей и теплых слов, в том числе на высшем государственном уровне.

И почти никто не ставил в вину поэту конформистское творчество советских лет.

Между тем, покойному классику довелось воспевать большевистских вождей ("Що у житті мене зігріва? Леніна думи ясні, Леніна мудрі слова").

Восхвалять северного соседа ("Як добре, що на світі є Москва, моя земля, столиця і надія").

Клеймить национальную символику ("Тож не вдалось огидливим ізгоям вас отруїти жовто-синім гноєм").

Обличать ОУН и УПА ("Та здавалось мені, що не ворони, а бандерівські хижі кати прилетіли в покинуті сторони заховати криваві сліди").

И даже прославлять участников афганской войны ("За Україну, за Кавказ, і за Росію, і за новий Афганістан ті хлопці впали").

Будем откровенны: у неукраинского автора с подобным бэкграундом не было бы никаких шансов реабилитироваться в наших глазах. Но Павлычко был своим, а для своих действуют другие стандарты.

Конформизм, демонстрируемый кем-то из чужих – это история о малодушии и приспособленчестве. Это обвинительный приговор, не подлежащий обжалованию. Доводы типа "У него не было выбора" или "Такое было время" не принимаются во внимание.

Но конформизм, демонстрируемый своими – это история о драматических жизненных обстоятельствах и непростых человеческих судьбах. О понимании и сочувствии. О вынужденных решениях и компромиссах, которые никто не вправе осуждать.

Горький, Шолохов, Фадеев, Толстой, Эренбург и даже Булгаков с его верноподданнической пьесой "Батум": все они воспринимаются как обслуга людоедского тоталитарного режима. Как трубадуры кровавого тирана Сталина, несущие свою долю ответственности за его преступления.

Конъюнктурные произведения покрывают их несмываемым позором, и никакого снисхождения к литераторам-конформистам быть не может. Потому что они – чужаки.

Читайте также: Украина для людей

Другое дело – председатель Верховного Совета УССР Тычина, замглавы Совмина УССР Бажан или лауреат двух Сталинских премий Рыльский. Им не страшна декоммунизация. Никто не призывает закрыть их киевские музеи. Вопреки тезису о советской оккупации Украины никто не считает их предателями-коллаборационистами.

Они – свои. И потому в них видят талантливых людей, которым пришлось сотрудничать с режимом, чтобы выжить. Хотя в постсталинскую эпоху речь шла уже не о физическом выживании, а лишь о комфортном существовании.

Тот же двойственный подход работает, когда дело касается наших современников – не только публичных фигур, но и простых обывателей.

Российская оппозиция готова найти массу оправданий для россиян-конформистов, не выступающих против Путина и вторжения в Украину. Мол, нужно войти в их положение: людей сдерживает мощная репрессивная машина, люди зависят от начальства, людям надо кормить и растить детей и так далее.

Все эти аргументы убедительны лишь постольку, поскольку для российских оппозиционеров соотечественники-конформисты остаются своими.

Но для украинцев они – чужие. Соответственно, для нас неприемлема любая попытка оправдать непротивление кремлевскому режиму.

Конформист-белорус, не протестующий против использования его страны в качестве российского военного плацдарма, вызывает презрение и отвращение.

Но конформист-украинец, не выходивший протестовать в 2008 году – когда военные моряки РФ использовали украинскую территорию как плацдарм для агрессии против Грузии, – особого негодования не вызывал и не вызывает. Он свой. И его нельзя винить в том, что он был таким же, как другие.

Более того, когда речь идет о своих, конформизм может выглядеть не только простительным грехом, но и похвальной гражданской добродетелью.

После 24.02.22 Украину радуют соцопросы военного времени. Сухие цифры свидетельствуют о том, сколько наших сограждан перешли на украинский язык; сколько из них поддерживают деколонизацию; сколько готовы воевать до победного конца etc.

Но логика подсказывает, что эти патриотические порывы не всегда идут от души. В ряде случаев нашими соотечественниками движет все тот же конформизм. Нежелание идти против течения. Боязнь оказаться белой вороной. Стремление быть в тренде.

Иногда конформистам недостает такта: в результате рождаются такие неуместные вещи, как пиво "Герої не вмирають" или напиток "Героїчна Буча Комбуча".

Однако в целом конформистский патриотизм воспринимается позитивно.

Читайте также: Искусство отмены

Благодаря конформизму безыдейные обыватели становятся ситуативными союзниками украинских пассионариев.

Благодаря конформизму создается картина национального единства, которая вряд ли была бы достигнута лишь за счет искренних патриотических чувств.

Но подобный конформизм на территории государства-агрессора превращается в абсолютное зло.

Если в Киеве конформисты дружно переходят на украинский и отказываются от Пушкина, то в Москве люди такого же психологического склада высказываются в поддержку "СВО" и одобряют ракетные удары по украинским городам.

Не потому, что всей душой жаждут уничтожения Украины, а потому что не хотят отклоняться от генеральной линии и выпадать из тренда. И с точки зрения украинцев эта бесхребетность выглядит еще гаже, чем искренний фанатизм какого-нибудь Гиркина.

Пытаться мерить конформистов одной меркой бессмысленно – особенно сейчас. Во время войны двойные стандарты так же неизбежны, как разделение окружающего мира на своих и чужих.

Важнее определиться, кого именно считать своим, а кого – чужим.

Сегодня в нашем обществе достигнут консенсус о восстановлении территориальной целостности Украины в границах 1991 года. Но вместе с освобожденным Донбассом и Крымом вернутся сотни тысяч конформистов, которые все эти годы были лояльны к российской власти.

В отличие от идейных сторонников Москвы, большинство из них не покинет свои города вместе с российской армией. Как правило, конформисты вообще тяжелы на подъем. И после деоккупации неизбежно встанет вопрос о том, кто же они для Украины – свои или чужие?

Читайте также: Право быть честными

Обывателей-конформистов на оккупированных территориях можно рассматривать как чужаков, как лайт-версию россиян. Тогда вся их жизнь после 2014 года превращается в несмываемое клеймо.

Они виноваты в том, что все это время плыли по течению. Виноваты в том, что ходили на работу и получали зарплату в рублях. Виноваты в том, что не участвовали в сопротивлении и не устраивали диверсий.

А можно видеть в них своих – соотечественников, которые оказались в сложных жизненных обстоятельствах и были вынуждены адаптироваться к российским порядкам. И в таком случае они заслуживают не меньшего снисхождения и понимания, чем покойный Дмитрий Павлычко с его "жовто-синім гноєм".

Хотя вряд ли кто-то из них будет претендовать на звание Героя Украины.

Михаил Дубинянский