На следующий день после войны
Я не знаю, когда закончится война.
А заодно не знаю где, как и чем именно.
Зато я примерно знаю, что случится после.
Каждая страна спорит о самой себе, и мы не исключение. До войны наши выборы раз за разом превращались в референдум о будущем. Мы сравнивали восток и запад. Европейский союз с Таможенным. ОДКБ с НАТО.
Отныне все это в прошлом.
В том будущем, которое наступит после войны, места для сторонников Москвы попросту не останется. Одни изменятся, другие уедут. Послевоенная Украина получит прививку от собственного прошлого и вряд ли мы увидим рецидивы.
А потому спорить мы станем совсем о другом.
Вероятно, главная дилемма нашего будущего будет упираться в раскол "нам должны"/"мы должны".
Одни скажут, что Украина прикрыла собой Европу. Что мы стали щитом для цивилизации. Что именно нам выпало остановить новых варваров и спасти континент. Жертва требует вознаграждения сполна, скажут они, а значит, теперь наступило время принимать дары без счета.
Мы услышим о том, что западная помощь должна приходить без условий. Что схема "деньги в обмен на реформы" – это кощунство по отношению к погибшим. Сторонники концепции "нам должны" объявят требование бороться с коррупцией – цинизмом и неуважением.
Читайте также: Никто не вернется в февраль
И это будет пользоваться немалым спросом. В конце концов, страна и правда платит за войну огромную цену. Одни лишатся родных, другие – домов, третьи – здоровья. Наша страна фрустрирована войной – и многие связывают с ее окончанием наступление "золотого века". И потому будут готовы довольствоваться сиюминутным, жертвуя стратегическим. Отдадут предпочтение обезболивающему вместо лекарств.
Пока запад будет пытаться взять в союзники украинское общество ради смены довоенных правил игры, некоторые отечественные политики попытаются перехватить инициативу ради сохранения этих самых правил.
А потому формулой нового популизма станут обвинения в крохоборстве и мелочности – в адрес спасенной Европы. И если для этого популистам придется осваивать риторику и словарь евроскептиков, они не остановятся.
По другую сторону баррикад окажется философия "мы должны".
Ее сторонники тоже будут подчеркивать, что Украина сражалась не только за саму себя. Что наша страна принесла на алтарь своей и чужой свободы очень большую жертву.
Но единство тезиса не означает единства вывода. А потому они станут делать упор на том, что "все должно быть не напрасно".
Они будут говорить, что прежняя парадигма умерла. Что жить по-старому уже не выйдет. Что безальтернативность западных денег – это единственный шанс для Украины провести реформы и стать эффективной.
Читайте также: Где заканчивается Россия
Они будут говорить о борьбе с коррупцией и институте репутации. О социальных лифтах и дебюрократизации. О том, что за свою победу Украина заплатила слишком дорого, чтобы снова упускать шанс. Сам факт начала войны они будут связывать с тем, что страна долго играла в половинчатые решения, а потому не стала членом НАТО до 24 февраля.
Причем эти два подхода будут делить людей даже на бытовом уровне.
Одни скажут, что принесенная ими лично жертва достаточна, чтобы претендовать на пожизненное содержание. Из уст других слово "патернализм" будет звучать как ругательство. Одни будут настаивать, что перенесенного Украиной достаточно, чтобы почивать на лаврах. Другие станут говорить, что цена, заплаченная за победу, включает в себя слишком уж большой налог на довоенную неэффективность.
Прямо сейчас будущее Украины решается на поле боя. Но война закончится – и наступит время внутренней дискуссии. Разные лагеря станут продавать избирателю идею благополучия. Но если прежде мы ломали копья вокруг того, "с кем нам быть", то теперь наконец подступимся к вопросу о том, "какими нам быть".
Порой мало победить "внешнего путина". Иногда нужно еще совладать с "внутренним орбаном".
Павел Казарин
