Светлана Тихановская: Если опять ракеты полетят с Беларуси, у Украины будет право атаковать в ответ
Очень часто волны истории выносят на первые роли людей, которые сами не ожидали такого поворота и уж тем более никогда не представляли себя лидерами наций и вершителями судеб мира.
История Светланы Тихановской во многом именно об этом. До трагических и одновременно героических событий белорусской революции 2020 года Светлана, мягко говоря, не была политической фигурой номер один в своей стране.
Но тем более интересно было наблюдать, как под ударами судьбы из "жены блогера" и домохозяйки Тихановская постепенно превращалась в лидера оппозиции. Несмотря на цену, которую ей пришлось заплатить.
"На самом деле у меня постоянный такой диссонанс. Либо говорить только о муже (Сергей Тихановский сидит в тюрьме в Беларуси с 2020 года – "УП"), который, конечно, мой самый близкий человек. Мои дети каждый день спрашивают: "Когда мы папу увидим?". И ты не можешь им до сих пор сказать: ребята, папу на 18 лет осудили. Но речь не только о муже, потому что все те белорусы, которые сейчас в тюрьмах, это тоже уже мои близкие", – с явным смущением отвечает Тихановская на вопрос, как ее семья переживает начавшуюся для нее два года назад перманентную борьбу.
За это время круг "близких" для нее людей вырос катастрофически: только официально признанных политических заключенных в Беларуси сейчас насчитывается 1350 человек.
"Но знаете, вот мне сейчас как-то даже некомфортно рассказывать о своей семье на фоне того, что происходит в Украине, когда там людей убивают. Иногда кажется – ну что у нас там: всего лишь сидят люди. Но это все равно боль, и ты живешь с ней каждый день", – добавляет Тихановская.
Не так давно Светлана выступила с открытым письмом к президенту Украины Владимиру Зеленскому. Его суть сводилась к необходимости диалога между украинской властью и лидерами свободной Беларуси. По информации "УП", окружение Зеленского игнорирует запросы команды Светланы Тихановской о встрече, да и в целом с опаской относится к ее деятельности.
"Мы готовы действовать вместе с Украиной. Потому что без свободной Украины не будет и свободной Беларуси и Европы. А без свободной Беларуси не может быть и свободной Украины", – констатирует Тихановская в своем обращении.
О том, как Украине не потерять связь с народом Беларуси, почему народ и Лукашенко – не одно и то же, стыдно ли белорусам за то, что их режим помогает России убивать украинцев, и почему президент Владимир Зеленский до сих пор не ответил на обращение Тихановской – читайте в интервью "Украинской правде".
"Беларусь стала соагрессором. И сразу все белорусы пошли под одну гребенку"
– Не так давно вы опубликовали открытое письмо к Владимиру Зеленскому, основной посыл которого заключался в идее сотрудничества в будущем. Почему вы решили выступить с таким предложением только сейчас, на восьмой месяц полномасштабной войны?
– На самом деле я записывала еще одно обращение сразу после начала войны к украинскому народу и к президенту Зеленскому. Тогда мы заняли четкую позицию о поддержке Украины, о том, что нужно разделять белорусский режим и белорусский народ, что мы на вашей стороне. Мы хотели донести эту мысль до украинцев и до администрации, прежде всего.
Знаете, для меня это тоже было немножко шоком и большой неожиданностью, что отношение к белорусам резко поменялось с началом войны. Мы ведь жили в своем мире, в мире революции, негативного отношения к режиму, хотели этот режим свергнуть, и нам казалось, что украинцы, ближайшие соседи, полностью понимают, что происходит.
А потом началась война, и мы поняли, что люди в Украине знать не знают о нашей борьбе, о тысячах людей в тюрьмах, не знают, о том, что количество политзаключенных увеличивается каждый день. Заново приходилось открывать белорусов и Беларусь для Украины. Было очень сложно, учитывая эмоциональный фон, учитывая, что Беларусь стала соагрессором в глазах украинцев. И сразу все белорусы пошли под одну гребенку.
– Украинцы активно поддерживали белорусов, когда начались протесты. Но мне кажется, нынешняя реакция именно такая, поскольку протестной волны в Беларуси против войны в Украине фактически не было. Только какие-то отдельные деятели, отдельные артисты высказывали свою поддержку. И если протесты подавлены внутри страны, что мешало белорусам выходить на митинги в других европейских городах?
– Наша белорусская диаспора активно включилась в украинскую повестку, белорусы выходили вместе с украинцами на массовые протесты в разных городах.
Что касается Беларуси, опять же, это недопонимание, за которым украинцы не следили, когда тысячи людей в тюрьмах, сотни тысяч к моменту начала войны выехали из Беларуси. Там был такой уровень страха, когда тебя за антирежимное послание сажают на 15-20 лет в тюрьму.
Нельзя сказать, что не было протестов. 27 февраля, может быть это прошло незамеченным, тысячи белорусов вышли в разных городах Беларуси против войны. Люди знали, на что они идут, люди знали, что они будут посажены в тюрьму за это, но они все равно вышли, потому что им было важно показать отношение белорусов к войне.
Несмотря на это, люди делают маленькие шажки, кто что может сделать в этой ситуации. Благодаря нашим партизанам, я очень надеюсь, что мы внесли хотя бы этот небольшой вклад в тот момент, что российские войска не смогли так, как они рассчитывали, полноценно, скажем, войти в Украину. У них же была задача за три дня захватить Киев. Я очень надеюсь, что этот вклад белорусов как-то повлиял.
И мы же тоже понимаем, что люди готовы были выходить, но их просто посадят, и что дальше? Это будет выжженное поле, выжженная земля Беларуси.
Как можно в такой ситуации хоть как-то помочь Украине? У нас нет сейчас государства, потому что государство оккупировано, режим стал соагрессором в этой войне, коллаборантом Путина. Но даже несмотря на это, белорусы теми малыми средствами, что у нас есть, помогают украинским беженцам. У нас столько белорусов осталось в Украине помогать. Наши медики помогали там раненым военным и гражданским.
Нельзя преуменьшать значение информации. Когда пропаганда не только белорусская, но и российская в Беларуси закидывает нарратив, что в Украине нацисты, а нам нужно противостоять этой повестке и рассказывать белорусам, что на самом деле происходит, а наши независимые медиа объявлены экстремистскими, террористическими, очень сложно прорваться. Но мы понимаем, насколько это важно. И параллельно нам нужно помнить и о белорусах, которые в тюрьмах, которых избивают, насилуют в тюрьмах. Задача сложная.
Я ни в коем случае не хочу сказать, что у нас, как сказать, одна беда. Потому что то, что происходит в Украине, это просто сверх понимания. Но враг-то у нас один. И белорусское демократическое общество, белорусы сражаются не только против режима, но уже и против российской оккупации.
Читайте також: Чому Україні варто визнати Тихановську президенткою Нової Білорусі
– Если Беларусь вступит официально в войну, это даст повод, чтобы люди вышли на улицы? Именно этого боится Лукашенко, насколько я понимаю?
– Знаете, когда говорят "Официально Беларусь не вступит в войну", меня это немного удивляет. Потому что режим Лукашенко уже официально вступил в эту войну.
Когда мы говорим о белорусской армии, я думаю, что большая вероятность вступления белорусских войск была все-таки в феврале, когда Лукашенко также был уверен в этом блицкриге, как и Путин, как и Кремль.
Но уже тогда было понятно, что в белорусской армии нет антиукраинских настроений. Белорусские солдаты не были мотивированы идти воевать против украинцев.
Более того, они прекрасно понимали, что они не опытны в военных действиях, они будут использованы как пушечное мясо. Лукашенко же понял эти настроения в армии. Сейчас крайне маловероятно, что такой приказ может быть отдан. Хотя под давлением, конечно, Лукашенко это может сделать.
Но тот факт, что он не отправляет войска, как вы говорите, официально, это не потому, что он хочет чем-то помочь Украине, хочет как-то защитить Украину невводом белорусских войск. Он заботится только о своем месте, о своей власти. Потому что для него этот приказ будет означать, честно говоря, политический суицид.
И я больше, чем уверена, если такой приказ будет отдан, белорусы не будут воевать – они будут убегать, будут сдаваться в плен сразу, как призывает кампания "Хочу жить". Мы распространяем эту информацию через наши сети для наших военных: "сразу же обращайтесь, не воюйте".
Вы понимаете, что сейчас для России важно, чтобы украинцы относились к белорусам с такой же ненавистью, как и к россиянам? Мы не являемся вашими врагами. Но конечно есть огромная вероятность, что Беларусь может быть опять использована как плацдарм для военной техники. Тут же много всяких теорий возникает, что россиян переоденут в белорусскую форму, чтобы показать, что белорусы воюют. Потому что Путин тоже не хочет быть один в этой войне.
Мы же понимаем, они создают образ внешнего врага, врага в лице Украины, чтобы белорусы начали относиться к украинцам так же. А Лукашенко при этом выглядит как спаситель – видите, тут у нас союзное государство, войска их для того, чтобы оборонять нашу территорию. Он должен как-то оправдать нахождение российских войск на нашей территории.
И сейчас вот проходит некое подобие скрытой мобилизации, людям присылаются повестки, но это делается очень осторожно, прямо об этом не говорят по телевидению, чтобы не вызвать волну сопротивления в Беларуси.
"У нас тоже нет ни армии, ни оружия – чем воевать?"
– Когда в Беларуси были протесты, кто-то из лидеров протестов сказал такую фразу "Мы хотим мирный протест, но не хотим здесь Майдана". Как я себе понимаю эту фразу – вы не хотели силового противостояния на улицах. Как вы считаете, сейчас без силового противостояния режим Лукашенко можно свергнуть?
– Это Лукашенко кричал со всех углов: "Вы что, хотите как в Украине? Вы что, хотите Майдан?". Указывая на то, что люди хотят свергнуть власть именно военным путем.
Но вы вспомните ситуацию на Майдане, у вас же тоже были мирные протесты в начале. И я уверена, что и вы не хотели бы крови. Просто в тот момент, когда были убиты первые 100 человек, это подняло еще больше дух украинцев…
Ваша милиция перешла на сторону народа. И мы призывали наших омоновцев перейти на сторону белорусов, но мы, наверное, не были до конца уверены в том, что они это сделают. Потому что 26 лет режим выстраивал такую вертикаль власти, чтобы все вот эти КГБ, эти структуры подчинялись Лукашенко. Они не защищают страну, они защищают одного человека. Белорусы в целом, наверное, как вы нас называете – терпеливые, более законопослушные.
И мы верили, на самом деле, что мирным путем мы сможем добиться смены власти. У нас такого не было никогда в Беларуси, чтобы такой массовый характер носили протесты. И нам казалось, что вот-вот она – победа.
Оборачиваясь назад, я, наверное, хочу сказать, что у нас люди не были готовы к каким-то более радикальным действиям на тот момент.
У нас были, конечно, какие-то группы людей, которые всегда говорили о том, что нужно быть более радикальными, но это не было популярной идеей.
– Насколько сейчас возможна хоть какая-то частичная радикализация ваших действий? Режим, чьи законы вы соблюдаете, практически привел вас к черте, за которой уже полномасштабная война. Наши ракеты могут полететь на ваши базы и это будет совершенно оправдано с нашей стороны, сколько Украина может терпеть это все в конце концов?
– Да, я понимаю, что если опять ракеты полетят с территории Беларуси, у украинцев и у Украины будет право атаковать обратно.
Именно поэтому наша задача – предотвратить вступление белорусских войск на территорию Украины.
Сейчас в нашем объединенном переходном кабинете появилось такое крыло, как скажем, военная защита. Но это не говорит о том, что мы войной пойдем на Беларусь и будем сражаться. У нас тоже нет ни армии, ни оружия – чем воевать? Нет у нас таких возможностей, учитывая, что тысячи российских солдат до сих пор находятся в Беларуси и они будут готовы защищать Лукашенко.
Сейчас много мужчин проходят военную подготовку также пользуясь дружественными отношениями между нашими другими соседними странами. Это все создает стресс для режима, они понимают, что происходит.
И тот же план "Перемога". над которым сейчас работают силовики, которые вышли из структур в 20-м году, он тоже не о насилии. Он о блокировке каких-то важных стратегических объектов. Но это также посыл и для нашей армии, что в случае, если уже будет отдан приказ, у вас уже будет место в Украине, к кому вы можете присоединиться, каким образом вы можете поменять сторону, направить оружие против тех, кто до сих пор в военном плане поддерживает Лукашенко.
Поэтому пока, наверное, рано говорить о том, каким образом это будет сделано в Беларуси. Наша задача сейчас готовиться к этому моменту, когда мы почувствуем слабость Лукашенко. Он уже слаб, но тот критический момент, чтобы мы выступили единой силой со всех фронтов, ещё не настал.
– В интервью "Европейской правде" год назад вы как раз говорили, что весной может быть падение режима Лукашенко. Сейчас мы видим, что все становится еще хуже: Лукашенко одной ногой в войне, он полностью зависит от Путина. И я так понимаю, что люди в Беларуси тоже запуганы, какой-то надежды на протест нет. Вы до сих пор верите в скорое падение режима Лукашенко? И на чем, собственно, держится сегодня его режим?
– Режим держится на трех столбах: это деньги, силовики и поддержка Путина.
Это то, что позволило ему удержаться и в 20-м году. И я больше, чем уверена, что когда мы почувствуем этот момент, будут у нас и массовые выходы на улицу, и вступит в действие план "Перемога".
Каким-то образом отыграют свою роль и военные волонтеры, которые сейчас плечом к плечу сражаются против российской агрессии в этой войне наряду с украинцами. Поэтому массовое включение белорусов тоже нельзя исключать.
Но, понимаете, у людей внутри страны, несмотря на то, что они запуганы, несмотря на то, что каждый день люди боятся, что к ним домой придут с обысками, положат лицом в пол, заберут в тюрьму, будут шантажировать семьей, детьми, энергия внутри у людей сохранилась. Не смог Лукашенко перевернуть эту страницу истории и повернуть людей к себе.
Он боится проводить референдумы, боится каких-либо собраний, выборов в местные органы власти. Это грозит ему массовым подъемом людей. Поэтому я верю в белорусов, я вижу, что этот запал никуда не пропал.
– То есть, все ждут какого-то удобного момента?
– Это не называется ждать удобного момента. Это называется работать на то, чтобы с наивысшей эффективностью использовать этот момент.
"Белорусы тоже задают вопрос: "Почему вы до сих пор не стоите с Зеленским, нет ни одной фотографии?"
– В вашей колонке вы обратились к президенту Зеленскому. Был ли какой-то контакт с его стороны?
– Если мы говорим о самом высоком уровне, о президенте, то Украина занимает осторожную позицию по общению с демократическими силами Беларуси, потому что все-таки вы в состоянии войны.
И любой неправильный шаг, как кажется администрации Зеленского, может вызвать опрометчивые шаги со стороны Лукашенко. Но война же все равно закончится, она закончится победой Украины. И сейчас, не налаживая контакты с демократической Беларусью, такое мнение будет у белорусов, что Украина будет готова дальше сотрудничать с Лукашенко, который такой же агрессор.
– Украина Лукашенко не признает президентом еще с 2020 года.
– Почему бы тогда сейчас с теми белорусами, которые видят свое будущее проевропейским, продемократическим, не говорить?
И белорусы вот тоже задают вопрос: "Почему вы до сих пор не стоите с Зеленским, нет ни одной фотографии?". Так дело же не в самой встрече, не в фотографии. А дело в том, что происходит до этой встречи.
У нас уже на рабочем уровне налажены контакты с Верховной Радой, и с советниками Зеленского, у нас работает офис в Киеве. Это же тоже налаживание доверительных отношений. Потому что вижу, как в украинском паблике, в Украине прорабатываются нарративы, что "Тихановская ФСБшная", что она когда-то сказала про "мудрого Путина".
Это все мусолится, пытаются выставить демократические силы в плохом свете, что они недостаточно проукраинские, недостаточно проевропейские.
Но мы уже столько раз открыто заявляли, что мы на стороне Украины, что мы за демократическое будущее и давайте сейчас уже строить отношения, потому что нам все равно жить вместе. Нам тоже важно видеть, что не получится у Путина столкнуть нас лбами, что мы не враги друг другу. Поэтому дело не в фоточке, а в том, что происходит сейчас в понимании между двумя нациями: белорусской и украинской.
– Что касается вас, я задавала вопрос и в Офисе президента, и депутатам президентской фракции, почему, собственно, вы не хотите наладить диалог с Тихановской и с новой Беларусью. Безусловно, этому мешает ваша позиция, озвученная еще в 2020 году по Крыму, когда сказали, что Крым де-юре украинский, а де-факто российский. Для нас это болезненный вопрос, который мы не можем никому простить, даже несмотря на то, что вы потом неоднократно говорили, что Крым – это Украина.
– Самое простое – обвинять друг друга. Я слышу белорусов, у которых тоже куча претензий.
Когда я вижу эти перепалки в соцсетях, когда белорусы с украинцами что-то отвоевывают, я понимаю, что это работа российской пропаганды. Для них очень важно, чтобы мы перессорились, переругались и тогда вообще все будет прекрасно.
Сейчас не время выяснять отношения. Сейчас время сотрудничать, потому что враг у нас один. Враг у нас – Российская империя, и нам нужно выходить из-под ее влияния.
То, что происходит в Украине, несравнимо с политическими репрессиями в Беларуси. Мы не можем это сравнивать априори. Мы видели Бучу, мы видели Мариуполь.
Но на одной вине далеко не уедешь. Мы должны научиться разговаривать, научиться делиться нашей болью. Сейчас самое главное – это не разделить наши нации, чтобы мы не стали врагами друг другу. Это самое страшное, что может случиться. Потому что для Лукашенко это будет праздник. Лукашенко понимает, что если он останется у власти, то это будет означать полную изоляцию белорусов. Это будут тысячи километров постоянного страха.
Я очень надеюсь, что украинцы, которые так восхваляли Лукашенко все эти годы, потому что не понимали, что происходит, уже никогда не вернутся к нарративу "в Беларуси улицы чистые и молоко вкусное".
– Я из Волынской области, и у нас всегда была зависть легкая по отношению к Беларуси как раз потому, что "улицы чистые и молоко молочное".
– И все ставят это в заслугу Лукашенко. Не в заслугу белорусов. Это вот Лукашенко молоко идет доит и улицы подметает.
– Но сейчас на Волыни люди, которые несколько месяцев ждут, что с Беларуси могут пойти танки, видят, как летят дроны и ракеты, у них зависти не осталось – только злость.
Презрение к русским – это уже на поколения вперед. Но как нам спасти отношения с белорусами?
– Я думаю, что на общественное мнение очень сильно влияют медиа, нарративы, которые закидываются.
Российская пропаганда, белорусская очень много денег вкладывает, чтобы наши народы поссорить. Надо стараться понять белорусов. Я понимаю, что это очень сложно сейчас, потому что когда тебе на голову падают ракеты, сложно ответить на вопрос: "Белорусы, почему вы не выходите?".
Для этого надо смотреть, копать на годы назад, понимать, как строилась эта диктатура в нашей стране. Понимать, что Украина как нация все-таки шагнула далеко вперед в отличие от белорусов, чья национальная идентичность затаптывалась, уничтожалась. У вас произошел прорыв, я думаю, после 2014 года, и нам есть на что ровняться.
Потому что то, что случилось у вас, у нас только в процессе зарождения, скажем так. У нас только открылись глаза на то, как важна национальная идентичность.
И поэтому надо терпеливо объяснять, что происходило в Беларуси и почему сейчас у белорусов нет возможности выходить на массовые протесты. Объяснять, что белорусы на стороне Украины.
Я еще понимаю, когда западные страны думают, что раз протест – значит, люди "против", протеста нет – значит, люди "за".
Я думаю, что украинцы больше все-таки понимают белорусов и не распространяют эти жалкие пропагандистские нарративы, что "белорусы за Лукашенко", что белорусы терпилы, молчаливые.
За нами нет огромных денег, мы не можем вам HIMARS обеспечить. Но когда в Польше собирали деньги на "Байрактар", самый большой процент людей, которые задонатили, это были белорусы. У нас очень мало денег. Люди по щепотке из своих зарплат откусывают, чтобы помочь Украине, чтобы помочь беженцам. Это то, что мы можем сделать, но мы делаем это от всего сердца.
– Скажите, у вас есть контакты с полком Калиновского? Вы общаетесь с ними, с добровольцами, которые сейчас со стороны Беларуси участвуют в войне?
– Конечно. У нас есть в Киеве офис, и там работает постоянный представитель от офиса полка Калиновского, который по международным делам, он с нами на контакте.
У нас есть человек, чьего имени я не могу называть, он является связующим звеном между полком Калиновского и другими белорусскими формированиями и демократическими силами. Мы очень гордимся белорусами, которые наряду с украинцами воюют. Они наши герои, я бы сказала, что они в какой-то мере отстаивают лицо белорусов в этой войне. И я слышала высокие оценки о мужестве, о смелости наших белорусских добровольцев.
И я приветствую тот факт, что белорусы, не имея своих тренировочных центров, добились того, что другие государства позволили им тренироваться. Потому что запрос на обучение растет, все больше и больше мужчин наших понимают, что нужно сейчас отстоять Беларусь через Украину.
– А как вы относитесь к тому, что некоторые украинские народные депутаты, в том числе от "Слуги народа", хотят с полком Калиновского строить какие-то политические планы, разговаривать о будущем, а не с вами?
Потому что они считают, что военная элита Беларуси – это те люди, которые имеют право перестраивать и говорить о новой Беларуси.
– Прежде всего, я очень рада тому, что выстраивается контакт с "калиновцами", что они встретились и в Верховной Раде. Это признак высокой оценки украинскими властями вклада белорусских добровольцев в будущую победу украинцев над агрессором. Добровольцы, которые сейчас воюют в Украине, должны иметь право и возможность участвовать в построении новой Беларуси.
Если есть там у кого-то политические амбиции и прорисовываются политические лидеры, то, конечно, это будет право белорусов выбирать себе будущую власть, будущего президента. И если такие контакты более комфортны на данном этапе для украинской стороны, мы это только приветствуем.
– Ведете ли вы системную работу с действующими вооруженными силами в Беларуси? Есть ли возможность разговаривать с людьми там и понимать реальную атмосферу в действующей армии?
– Мы в наших условиях должны быть очень креативными. Потому что белорусские войска, солдаты в очень высокой степени изолированы от внешнего мира. Это делается специально, чтобы на них не влияли, как выражается режим, "деструктивные элементы".
Конечно, в армейских кругах есть солдаты, даже в высоком ранге, которые на постоянной основе делятся внутренней информацией. Они рассказывают, что происходит, делятся какими-то документами и не только в армии, а и в номенклатуре прорежимной.
И сами солдаты через телеграмм-каналы – либо через "Белорусский Гаюн", либо какой-то другой, которому они доверяют, – забрасывают информацию, как преподносится эта война с Украиной и готовятся ли к каким-то военным наступлениям.
Сейчас там все спокойно, там как-будто бы говорят: "не переживайте, Беларусь не вступит в войну". Убаюкивают, успокаивают. Но они, конечно, все настороже, понимают, что происходит. И встречаются с родственниками, которые могут им что-то рассказать. Очень сложно им иметь постоянный канал связи, это очень строго отслеживается и пресекается.
Через публичные заявления информация доносится прежде всего. И вот наш представитель по обороне, Валерий Сахащик (белорусский военный, член объединённого переходного кабинета Светланы Тихановской – УП), я считаю, что это наше хорошее достижение.
Может быть, в 20-м году не случился переход военных и КГБшников на нашу сторону, потому что у них не было маяка, человека, который бы с ними говорил на одном языке.
А Сахащик имеет очень большой авторитет среди военных. К нему очень много информации поступает. Не всем, конечно, можно делиться. Но контакты, я бы сказала, стали более стабильными.
– Вы готовы приехать в Киев и при каких условиях это может произойти?
– Я готова приехать в Киев, когда киевская сторона будет готова меня принять.
– Киевская сторона – это президент Зеленский?
– Администрация.
– То есть просто приехать, чтобы поддержать украинцев, вы не готовы?
– Смотрите, со мной ситуация немного сложнее. Наши представители могут приехать. Но вы должны понимать, что я нахожусь под охраной литовского государства. И для того, чтобы я смогла выехать в Киев, литовская сторона должна обеспечить безопасность. Потому что у меня здесь дипломатический статус. И пока не будет официального приглашения от премьер-министра или от президента, они просто не могут этот визит организовать.
Я нахожусь в таком положении. Это не то, что я взяла, захотела, выехала.
Не обязательно организовывать мою личную встречу. Это может быть встреча многосторонняя, в составе какой-то делегации либо польская, либо литовская, либо эстонская. Я думаю, наши политические союзники с радостью это сделали бы. Но тут должен быть все-таки запрос официальный.
– Спасибо вам. Мы не Офис президента, но приглашаем вас в Киев.
– Слава Украине!
– Живе Беларусь!
Севгиль Мусаева, Роман Романюк, УП
