Фантазия и реальность

"Это было лето, когда цена буханки хлеба поднялась до миллиона рублей.

Это было лето, когда третий год подряд не уродилась пшеница и второй год продолжалась гиперинфляция.

Это было лето, когда в темных переулках далеких российских провинциальных городов начали умирать от недоедания люди".

Так начинается остросюжетный роман "Икона", выпущенный популярным британским автором Фредериком Форсайтом в 1997-м и посвященный попытке фашистского переворота в РФ. Сегодняшние читатели найдут в нем немало злободневного и актуального.

Зловещий "Союз патриотических сил" и его лидер Игорь Комаров, рвущийся к власти. Секретный "Черный манифест" с программой действий, попавший в руки западных спецслужб. Планы установления диктатуры, массовых репрессий, военной агрессии против бывших советских республик и их порабощения Россией…

Читайте также: Слово и дело

Тогда, в лихие девяностые, тема российского реваншизма пользовалась успехом у западного масскульта. К примеру, в романе "Архангел" Роберта Харриса (1998) бывший гэбист и путчист Владимир Мамонтов собирался восстановить СССР, разыскав и предъявив народу тайного сына Сталина.

От беллетристики не отставал кинематограф: в "Багровом приливе" Тони Скотта (1995) лидер русских националистов Владимир Радченко поднимал антиправительственный мятеж, овладевал военными базами на Дальнем Востоке и угрожал Америке ядерным ударом.

В "Святом" Филлипа Нойса (1997) криминальный олигарх Иван Третьяк пропагандировал имперские идеи, планировал захват власти и грезил о мировом господстве.

А в "Самолете президента" Вольфганга Петерсена (1997) российские военные во главе с генералом Иваном Радеком создавали жестокий диктаторский режим на территории Казахстана.

Фантазию литераторов и кинематографистов объединяло одно: все они связывали реванш экстремистских сил в РФ с острыми экономическими проблемами. С гиперинфляцией и неурожаем – как в "Иконе". С приостановлением западной помощи – как в "Багровом приливе". С топливным кризисом – как в "Святом".

Стоило россиянам чуть обрасти жирком, и русская угроза перестала интересовать западную публику, уступив место исламскому фундаментализму.

Мало кто мог вообразить, что реальная фашизация России будет порождена не голодом, а сытостью.

В массовой культуре, словно в зеркале, отразилась фундаментальная ошибка Запада после окончания холодной войны. На протяжении многих лет считалось, что опасаться следует разоренной и бедствующей России.

Но в итоге вызов цивилизованному миру бросила Россия, накаченная нефтедолларами и зарубежными инвестициями. Все то, что удавалось удерживать в маргинесе в нищие 1990-е, стало идеологическим и политическим мейнстримом в относительно комфортные 2010-е.

Логику коллективного Запада, связывавшего столько надежд с российским просперити, можно понять. Предполагалось, что чем выше экономический рост, тем меньше народного недовольства, ресентимента и реваншистских настроений.

Чем больше денег, тем больше сходства между Россией и развитыми западными странами. Совместный бизнес воспринимался как инструмент приручения Москвы. Обоюдная выгода – как предохранитель от деструктивных шагов. Российский газ – как цивилизационная альтернатива российскому "Граду".

Сегодня Украина справедливо обвиняет западных политиков, содействовавших укреплению кремлевского режима и подсадивших ЕС на российскую нефтегазовую иглу.

Но в недалеком прошлом любой из них мог убеждать себя, будто совмещает приятное с полезным. Дескать, мы не просто зарабатываем сами и помогаем обогатиться Москве: мы делаем Россию более благополучной, стабильной и предсказуемой, а значит, и более безопасной для всего мира.

Увы, в отличие от Запада, Кремль никогда не рассматривал экономические и военные рычаги как нечто противоречащее друг другу.

С точки зрения Москвы, российский газ был не альтернативой, а полезным дополнением к российскому "Граду". Экономическая стабилизация виделась прологом к полноценному имперскому реваншу.

Миллиарды нефтедолларов – инструментом усиления российской армии и пропагандистской машины. Совместный бизнес – залогом невмешательства западных правительств в воинственные планы РФ.

Вопреки зарубежным расчетам, прощание с нищетой 90-х не ослабило тягу миллионов россиян к агрессивному ресентименту, а лишь подстегнуло ее.

Удовлетворив базовые физиологические потребности, российское общество стало подниматься вверх по пирамиде Маслоу – и возжелало извращенного уважения к себе.

Относительно сытый обыватель с удовольствием потреблял шовинистические и милитаристские идеи, поставляемые официальной пропагандой.

Казалось бы, за последние 20 лет поступало достаточно сигналов о том, что западная тактика приручения России себя не оправдывает.

Формирование авторитарного режима в РФ. Подавление оппозиции. Зачистка медиа. Вторая чеченская война. Отравление Литвиненко. Агрессия против Грузии. Откровенные заявления о реванше, озвученные в Мюнхене лично Владимиром Путиным.

Но всему этому на Западе старались не придавать слишком большого значения. Неприятные симптомы прятались за внешним лоском, за дутой респектабельностью, за гламурным глянцем и сиянием московских небоскребов.

Всем хотелось верить, что в РФ победила далеко не худшая из возможных альтернатив. Если в России не сложилось, с демократией, то стабильный авторитарный режим предпочтительнее, чем пугающие химеры из 1990-х.

А если Россия не избавилась от имперских комплексов, то лучше обсуждать их с президентом Путиным, зарекомендовавшим себя как солидного делового партнера. С государственным деятелем, не похожим на ходульных комаровых, мамонтовых, радеков и прочих российских реваншистов, которых некогда рисовала мрачная западная фантазия.

Что ж, в результате бесноватым фюрером XXI-го века стал тот самый "друг Владимир", которого многие европейские политики и бизнесмены считали человеком своего круга. И никому не легче от того, что перед толпой на Лужниках он выступает не в старомодном френче или мундире, а в стильной куртке от Loro Piana за 13,5 тысяч долларов.

Читайте также: Если завтра мир

Вторжение в Украину фактически уничтожило западные подходы к России, практиковавшиеся десятилетиями. Причем ничто не знаменует их крах ярче, чем  политика жесточайших карательных санкций. 

По иронии судьбы, Европа и Америка делают ставку на разрушение российской экономики, которое в 90-х так пугало коллективный Запад. В борьбе с агрессивным реваншизмом используется именно то, что в 90-х считалось предпосылкой для агрессивного реваншизма.

И буханка хлеба за миллион рублей, о которой в 90-х писал Фредерик Форсайт, символизирует уже не страх перед российскими фашистами, а надежду на их обуздание.

Михаил Дубинянский