Война и мир

Будет ли война? Нападет ли Путин на Украину? Вторгнутся ли российские войска на нашу территорию? 

Всякий раз, когда украинцы задают друг другу эти вопросы, находится кто-то, резонно замечающий, что Путин уже напал. Что российские вооруженные силы на нашу землю уже вторглись. Что война идет уже давно – с февраля 2014 года. 

Такой ответ по-своему справедлив, но есть одно существенное "но". Сегодня речь идет не только и столько об украинской схватке с Москвой, сколько об украинском быте и комфорте. 

Аннексия Крыма и боевые действия в ОРДЛО разделили страну на две неравные части. На тех, кто живет в пространстве гибридной войны, – и тех, кто обитает в  пространстве гибридного мира. 

Одни сидят в окопах, занимаются волонтерской деятельностью, следят за сводками с передовой и новостями из оккупированных регионов.

Другие стараются жить обычной жизнью и абстрагироваться от происходящего на фронте.

Для одних вооруженный конфликт с РФ – это кровь и слезы, гибель друзей и потеря малой родины. Для других – девальвация гривни, введение военного сбора и отключение российских телеканалов.

Одни воспринимают столкновение с Москвой как нечто судьбоносное, как вопрос жизни и смерти. Другие – как источник умеренного бытового дискомфорта, от которого можно отмахнуться, словно от назойливой мухи. 

Но и первые, и вторые определились со своими ролями еще в 2014-2015 годах.  Все, кто пожелал прийти на помощь украинской армии, уже влились в ряды добровольцев, волонтеров или спонсоров ВСУ.

Все, кому пришлось покинуть свой дом и бежать с оккупированных территорий, уже освоились на новом месте.

Все затронутые мобилизацией и получившие повестку либо побывали в военкомате, либо благополучно уклонились от его посещения.

Степень вовлеченности украинцев в военное противоборство с РФ остается неизменной уже почти семь лет. За это время меньшинство успело привыкнуть к российской агрессии, а большинство – к игнорированию российской агрессии. 

До недавних пор казалось, что граница между воюющей Украиной и мирной Украиной не подлежит пересмотру.

За прошедшие годы обе стороны худо-бедно приспособились к сосуществованию друг с другом. "Можете сражаться с Путиным, но не мешайте нам оставаться в стороне", – таков негласный девиз мирной Украины.

"Ладно, стойте в сторонке, но не мешайте нам сражаться", – таково негласное кредо воюющей Украины.

Читайте также: Тридцать лет и три буквы

Любое посягательство на чужие позиции – будь то призывы к немедленному замирению с Россией или решение о постановке женщин на воинский учет – воспринимается как нарушение неписаного общественного договора.  

Но проблема в том, что для Кремля наши стихийные общественные договоры и сложившиеся статусы-кво не значат ничего.

Северный сосед способен в любой момент прочертить новую границу между двумя Украинами – или же вовсе ее нивелировать.

И сейчас интрига даже не в том, нападет Путин или нет: а скорее в том, изменится ли степень вовлеченности наших граждан в военное противостояние с Москвой. А если изменится, то насколько радикально.  

Сценарий большой войны практически  не оставляет обывателю шансов от нее спрятаться.

Наступление на Киев и Одессу, бои за Харьков и Днепр, разрушение украинской инфраструктуры – все это моментально уничтожит привычный быт миллионов.

Беззаботным тиктокерам придется паковать тревожные рюкзаки. Жизнерадостным тревел-блогерам – переквалифицироваться в беженцев.

Завсегдатаям модных баров и ночных клубов – переместиться в бомбоубежища. Мирная Украина будет вынуждена испытать на себе все то, с чем воюющая Украина познакомилась в 2014-2015 годах.

И, чего греха таить, некоторые ветераны и волонтеры будут наблюдать за этим процессом со злорадством и чувством морального удовлетворения.  

Однако масштабное военное вторжение в Украину остается лишь одним из вариантов развития событий – и пока что не самым вероятным. У кремлевского руководства есть множество альтернативных возможностей.

Ограниченная вооруженная эскалация на Донбассе или на границе с Крымом. Локальное расширение зоны российской оккупации.

Точечные удары по нашим оборонным объектам. Любой из этих сценариев станет серьезным испытанием для украинской военной машины – и в гораздо меньшей степени заденет гражданское население.

Несколько сократившись, пространство гибридного мира будет сохранено. С неизбежными экономическими потерями, но без разрушения привычного жизненного уклада.

С дальнейшим обесцениванием гривни, но с возможностью потратить ее в ближайшем торговом центре или салоне красоты. С подорожавшим, но по-прежнему доступным отдыхом в Турции, Египте или Европе. 

Читайте также: PUTIN ANTE PORTAS

При таком раскладе мирная Украина постарается остаться в зоне комфорта, несмотря ни на что. Она продолжит по возможности абстрагироваться от войны и наслаждаться жизнью.

А возросшая нагрузка ляжет на уже воюющую и волонтерствующую часть общества, которой придется напрячься сильнее прежнего.

Почти как в бородатом анекдоте: "Папа, водка подорожала. Теперь ты будешь меньше пить? – Нет, сынок. Теперь ты будешь меньше есть".

Впрочем, не исключен и зеркальный сценарий, при котором Москва сделает ставку не столько на силу оружия, сколько на гибридные инструменты. И тогда основной удар придется не по военным, а по гражданским. 

Энергическая агрессия против Украины и углубление энергокризиса. Масштабные кибератаки с разрушительными последствиями.

Провоцирование внутренней политической дестабилизации. Выведение критической инфраструктуры из строя. Нарастающие перебои с теплом и светом, мобильной связью и интернетом.

Хаос и насилие на улицах украинских городов. Нагнетание паники и страха, уныния и отчаяния. 

Примерно так выглядит расширяющаяся гибридная война, поглощающая пространство гибридного мира. Не уничтожающая привычный быт в одночасье, а ломающая его шаг за шагом.

Не бросающая обывателей в пекло боев, но превращающая их повседневную жизнь в подобие фронта.

Для России такая тактика может оказаться даже более выгодной, чем обычные военные действия.

А Украине остается быть готовой к любому повороту событий – и помнить о том, насколько тонкой бывает грань между миром и войной. 

Михаил Дубинянский