Тридцать лет и три буквы
26 декабря 1991 года Союз Советских Социалистических Республик прекратил свое существование.
Тридцать лет назад подошла к концу целая эпоха, насыщенная всевозможными деталями: от КГБ и КПСС до Госплана, от русификации и цензуры до очередей за туалетной бумагой.
Но, как ни велик соблазн смешать все советские приметы в одну кучу, речь идет о явлениях разного порядка.
Подобному мифической плоской Земле, реальный СССР покоился на трех китах. На трех лицемерных буквах "С", официально присутствовавших в его названии, но отражавших нечто иное.
За первой буквой "С" – "Союз" – скрывалась империя. Не содружество равноправных республик, а продвинутый ремейк царской России.
За второй буквой "С" – "Советский" – прятался авторитарный строй. Не особая форма народовластия, а жесткая однопартийная диктатура.
Третья буква "С" – "Социалистический" – прикрывала командно-административную экономику. Не социальное государство скандинавского образца, а вечную скудость и дефицит.
Читайте также: Машина времени
Однако, дополняя друг друга, три системообразующих советских столпа не были неразрывным целым. Теоретически каждая из трех "С" могла существовать и в отрыве от остальных.
Имперское устройство вполне сочетается с демократическими свободами для населения метрополии: доказано Британией и Францией в XIX-XX веках.
А диктаторское правление отлично совмещается с рыночной моделью: доказано "азиатскими тиграми" 1970-х и современным Китаем.
Соответственно, крах СССР представлял собой сразу три параллельных процесса: распад империи, демонтаж диктатуры и коллапс командной экономики.
Но современники почти не отделяли одно от другого – и это породило различные логические аберрации, до сих пор дающие о себе знать.
Эффект трех нетождественных "С" сполна проявился в голодные 1990-е. Тогдашняя жизнь рядового украинца в наибольшей мере определялась крушением плановой экономики и в гораздо меньшей степени – переходом к независимости.
Гиперинфляция, банкротство предприятий, потеря сбережений, резкое социальное расслоение – фактически все это было порождено не украинским суверенитетом, а распадом командно-административной системы.
Но украинофобствующие пропагандисты уже тогда прибегали к подмене, ставя знак равенства между независимостью и народным обнищанием.
С другой стороны, в сытые 2000-е схожую логическую подмену взяли на вооружение и многие патриоты.
Жизнь украинского среднего класса стала противопоставляться унылому прозябанию в тюрьме народов. Но продуктовое изобилие, доступные иномарки или квартиры с евроремонтом – это не результат выхода из состава империи.
Это результат рыночной трансформации, и, к сожалению, нельзя сказать, что независимая Украина преуспела в этом намного больше, чем ее вчерашние соседи по советской коммуналке.
Например, тот же рынок земли был легализован у нас на 18 лет позже, чем в бывшей метрополии.
Феномен трех "С" напомнил о себе в 2010-х, когда Украина столкнулась со специфическим отношением многих российских оппозиционеров к своему суверенитету.
Убежденные либералы и антисоветчики, поносящие Ленина, Сталина и Путина, почему-то отказывали украинскому государству в субъектности и реальной независимости от Москвы.
Кому-то из нас это представлялось неестественным и непоследовательным: ведь осуждающие вторую по счету советскую "С" должны отвергать и первую! Но оказалось, что неприятие диктатуры и тоска по имперскому доминированию вполне совместимы друг с другом.
С другой стороны, в Украине с конца 1980-х утвердился стереотип, будто борьба за независимость и отстаивание гражданских свобод неразрывно связаны между собой.
На протяжении многих лет считалось, что всякий украинский антисоветчик обязан ненавидеть как империю, так и диктатуру. Предполагалось, что приставка "национал" должна непременно сопровождаться словом "демократ".
Но стоило избавиться от Януковича и Азарова, как многие борцы с Москвой обнаружили явную склонность к авторитаризму, любовь к цензуре и полное пренебрежением к правам человека. И ничего удивительного в этом не было.
Парадокс трех "С" сыграл важную роль весной 2014-го, когда Кремль эксплуатировал обывательскую ностальгию по социалистической молодости и колбасе за 2.20.
Многие поверили, что за реставрацией одной из советских "С" обязательно последует и восстановление другой.
На Донбассе представляли, как вместе с империей вернется шахтерская слава и положение привилегированного региона, обеспеченного различными льготами.
Читайте также: Возвращение государства
Но вслед за российскими танками туда пришел не брежневский застой, а скорее новые бандитские девяностые. И ностальгировавшие обыватели пострадали от путинского косплея СССР больше, чем кто-либо еще.
С другой стороны, этот неуклюжий косплей убедил многих украинцев, будто имперская Россия вскоре повторит судьбу СССР восьмидесятых. В 2014-2015 годах наши антисоветчики вспоминали времена Рейгана и предвкушали крах РФ уже через пару лет.
Никому не хотелось думать о том, что даже самая несовершенная рыночная экономика гораздо устойчивее командной.
Пустые полки магазинов, водка по талонам и километровые очереди за хлебом не грозили путинскому режиму в любом случае – какими бы жесткими ни были западные санкции, и как бы резко ни падали цены на российский газ. Но воюющая Украина тешила себя несбыточными иллюзиями.
Какой вывод можно сделать из всего вышесказанного? Тридцать лет – вполне достаточный срок, чтобы отойти от примитивно-упрощенного восприятия советской модели.
И те из нас, для кого неприемлемы все три столпа СССР, должны научиться рассматривать их по отдельности.
Пора признать, что воспоминания о советском дефиците имеют весьма отдаленное отношение к украинскому суверенитету.
Отстаивая независимость от бывшей метрополии, мы защищаем не ассортимент супермаркетов (который останется достаточно широким и в случае принудительной "финляндизации" Украины), а нечто не менее важное – право самим определять собственное будущее.
Пора признать, что сохранение украинской независимости еще не гарантирует разрыва с советской несвободой. Борьба с Кремлем необходима, но не тождественна борьбе за гражданские права.
Инициатором закручивания гаек в духе СССР может выступать не только империя, но и национальное государство: и часть власть имущих не прочь применить советские навыки в новых условиях.
Пора признать, что эпоха, когда три советских буквы "С" шли единым комплектом, осталась в XX веке. А в XXI столетии эти же три "С" могут действовать обособленно.
Могут проникать в нашу жизнь по одиночке. Могут даже противопоставлять себя друг другу. Но от этого они не становятся менее токсичными и менее опасными – а скорее наоборот.
Михаил Дубинянский
