Севастополь здорового человека. Как живет город без духовных скреп
"Против американцев поднялась Русская река", "Русская река разбушевалась" – в феврале 2019 года с гордостью сообщали российские медиа о наводнении на севере Калифорнии.
Если бы жителям американского Севастополя, который произносится как Себастопол, сказали, что из новости о наводнении можно скрутить духовную скрепу, они бы очень удивились. Русская река для них не метафора, не символ, не сакральное место, а всего-навсего топоним.
Могут себе позволить – рука Москвы далеко. Просто повезло с географией. Потому идея переименовывать реку здесь никому не приходит в голову. Тем более, что в последние годы она ведет себя примерно – не только вернулась в свои берега, но и обмелела.
В Себастополе бесполезно спрашивать, чей Крым. Хотя бы потому, что большинство местных ничего не знает ни о Крыме, ни о городе-тезке на берегу Черного моря.
На второй день в Себастополе кажется, что ты здесь родился, на третий – что умер, на четвертый – что воскрес в другом мире.
Крохотный Себастопол – пространство большого социального эксперимента.
Это место, где можно увидеть, к чему приводят попытки скрестить хиппи и фермеров.
Где виноград победил яблоки.
Где мусор стал источником вдохновения.
Где на стене туалета в ресторане можно прочесть "Fuck Biden" с тремя восклицательными знаками. И это в "левой" Калифорнии, которая проголосовала бы даже за хэллоуинскую тыкву, если бы та баллотировалась от Демократической партии.
Себастопол – место, где запах удобрений смешивается с запахом конопли. 1 января 2018-го жители штата старше 21 года получили право хранить до одной унции – 28 граммов – каннабиса или выращивать до шести кустов конопли для внутреннего пользования.
Здесь курят добрую траву из своего огорода, украшают улицы треш-артом, медленно стареют и, если и умирают, то редко и неохотно. По крайней мере, на местном кладбище Sebatopol Memorial Lawn нет свежих могил.
Что происходит с жителями городка после смерти – загадка. Возможно, они возносятся вместе со своими автомобилями, в которых проводят большую часть жизни.
"Украинская правда" добралась до западного побережья США и пообщалась с жителями Себастополя здорового человека.
Виноделы против яблочников
Себастопол – городок из тех, которые называют мэйн-стрит-сити. На главной улице есть все, чтобы прожить жизнь, не отвлекаясь на соблазны большого мира.
Несколько церквей, десяток ресторанов, школа, заправка, автосервис, банк, пожарная часть, ветеринарная клиника, парк, исторический музей, торговый центр, офис юриста, кабинет дантиста, кладбище. Ничего лишнего.
Но самое интересное начинается, если отойти в сторону от мэйн-стрит – в пространстве или во времени. Так открывается невидимая драматургия.
Городок Pinegrove – Сосновый бор стал Себастополем в конце 1850-х. По одной из версий это случилось после эпичной драки в здешнем салуне. Кто-то из местных сравнил этот кулачный бой с осадой другого Севастополя во время Крымской войны. Новое название прижилось и стало официальным.
В свободное от мордобоя время местные фермеры выращивали яблоки. Сорт Gravenstein на следующую сотню с лишним лет стал главным кормильцем и визиткой этого места – из яблок делали сок, соус, уксус, сидр.
На одном конце городка была фабрика по переработке яблок, на другом – консервный завод. По главной улице между ними ходил поезд.
– Все работали на эти яблоки. Это была одна семья. Типичная одноэтажная Америка, – рассказывает Ронда Фитцджеральд, сидя за рулем своей Теслы.
Шестнадцать лет она проработала патрульной на хайвеях Калифорнии, а после выхода на пенсию помогает знакомым добираться до аэропорта в Сан-Франциско и обратно. Непереводимая на язык украинских реалий игра слов – таксовать на Тесле.
Вместе с родителями Ронда переехала в Себастопол в 1969 году. И застала золотой век яблок.
А потом случилась аннексия. Или оккупация. Виноградники оккупировали яблочные сады.
В конце 1970-х – начале 1980-х в яблочный Себастопол понаехали виноделы из Сан-Франциско, готовые платить сумасшедшие деньги – сначала за аренду земли, потом эти же земли они начали скупать. Коровьи, овечьи фермы и яблочные сады превратились в виноградники.
Позже понаехавшие стали скупать дома – цены на недвижимость подскочили. Родители Ронды в 1969 году купили дом в Себастополе за 45 тысяч долларов, а в 1989-м продали его за 450 тысяч долларов.
Позволить себе жить здесь среди коров и виноградников удовольствие не для среднего американца, если недвижимость не досталась ему в наследство. По данным агентства Rocket Homes, средняя цена дома в городке сейчас перевалила за миллион долларов.
– Большие деньги изменили атмосферу в городе – исчезло чувство семьи. Когда сейчас приезжаю сюда, нет ощущения, что я дома, – говорит Ронда, живущая в Санта-Розе, соседнем городе.
О Крыме в Себастополе напоминает разве что уверенность его жителей в том, что это лучшее место на Земле. "Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо в Крыму", – одна из главных мантр жителей украинского полуострова.
Калифорнийцы эту идею формулируют одним словом на гербе штата – Eureka. "Эврика" – "нашел". И терять найденное не собираются. Бежать из виноградного рая некуда и незачем.
Себастопол напоминает компьютер без USB-портов и выхода в интернет. Рождаемость здесь стремится к нулю – в раю у людей атрофируется инстинкт размножения. В 1990-м здесь жили 7004 человека, в 2020-м – 7593. Средний возраст – почти 50 лет. Это во многом результат местного закона, который запрещает строить новое жилье, – считает Ронда. Старое передают по наследству и предпочитают не продавать, с годами оно только дорожает.
– Это был город, где люди оставляют открытыми двери в домах и ключи в машинах, – говорит она. – Сейчас все изменилось, хотя преступность не выросла. Наверное, дело в неуверенности в себе и завтрашнем дне.
Ронда припоминает единственное убийство в Себастополе – 8 лет назад. Убийцей оказался приезжий из Вирджинии. Это были разборки, связанные с конопляным бизнесом.
Нельзя сказать, чтобы городок совсем уж выпал из глобального контекста. Сразу шесть женщин недавно обвинили местного ресторатора Шелдона Лоуэлла в сексуальных домогательствах. Чтобы спасти репутацию заведений, он продал свою долю партнерам. До голливудского размаха далеко, но хоть что-то.
Из других недавних сенсаций – новый бургер в одном из здешних заведений.
– Хрустящие луковые кольца, обжаренные в беконе, не изменят вашу жизнь, – с некоторым сожалением констатирует ресторанный обозреватель Хизер Ирвин. – Но если что-то и может изменить вашу жизнь за один укус, так это луковые кольца в Sonoma Burger.
На просьбу назвать любимые места в Себастополе Ронда Фитцджеральд задумывается за рулем и молчит восемь миль подряд. После чего философично изрекает:
– Это настолько маленький город, что или тебе нравится в нем все – и ты остаешься, или тебя все здесь раздражает – и ты уезжаешь.
Себастопол и дети цветов
6 июля 1967 года Себастопол прославился на всю страну. Причем слава пришла откуда не ждали.
В этот день журнал Time вышел с обложечной историей о необычной коммуне в часе езды к северу от Сан-Франциско.
"Капуста и репа, салат и лук маршируют глянцевыми зелеными рядами на грядках, аккуратно покрытых опилками секвой. Девушки-хиппи, на которых из всей одежды только бусы, колокольчики и головные уборы из перьев, отдыхают в буйволиной траве, шьют яркие платья или изучают песочную живопись индейцев навахо", – удивлялся журналист.
Эта история началась, когда Луи Готтлиб, басист фолк-трио The Limeliters и обладатель докторской степени в университете Беркли, решил, что общество потребления и частная собственность – это зло.
В 1962 году он купил ранчо Morning Star недалеко от Себастополя – 31 акр (12,5 гектаров) земли с птицефермой, овцами, двумя домами и фруктовыми садами. А четыре года спустя поселился здесь.
За ним потянулись авангардные художники, андеграундные режиссеры, писатели, поэты и другие непризнанные гении, выгоревшие от жизни в мегаполисе.
Готтлиб решил подтянуть здесь игру на фортепиано, чтобы к своему 50-летию выступить в нью-йоркском Карнеги-холле. Музыка Моцарта и Баха отныне неслась из бывшего курятника, куда он переехал вместе со своим роялем Bösendorfer, пишущей машинкой, матрасом и спальным мешком.
Неизбежные бытовые конфликты участников коммуны смягчались совместным изучением тибетского мистицизма, индонезийских духовных практик, даосской кулинарии, а также курением марихуаны и приемом ЛСД.
Овощи с пониманием отнеслись к духовным практикам аграриев-неофитов. "Я никогда не видела ничего подобного. Овощи росли стремительно и были похожи на космических пришельцев. Даже когда там жили 80 человек, мы не могли все их съесть", – вспоминала одна из обитательниц "Утренней звезды".
И все бы ничего, но хозяева соседних ранчо начали писать жалобы на коммунаров. Где утверждали, что те разгуливают голыми, проявляют хаотичную сексуальную активность, мочатся в ручей и представляют угрозу для пожарной безопасности всего района.
В сентябре 1967-го Готтлиб получил черную метку от властей с требованием избавиться от гостей ранчо. Дальше были повестки в суд, штрафы и неделя в тюрьме за неуважение к суду.
В 1968 году Готтлиб хотел подарить свое ранчо Богу. В установленном законом порядке попытался оформить дарственную. Но окружной судья постановил, что Бог не является личностью и, следовательно, не может владеть недвижимостью и платить налоги.
В 1971 году с санкции местных властей бульдозеры разрушили большинство построек ранчо.
Луи Готтлиб умер в Себастополе в июле 1986-го, так и не выступив в Карнеги-холле. А в 2018 году Morning Star, вернее то немногое, что осталось от ранчо, наследники Готтлиба выставили на продажу за 2,5 миллиона долларов.
"Никто из детей Лу никогда не будет там жить. И в какой-то момент мы, наконец, осознали, что пора отпустить это место", – сказал тогда 63-летний Тони Готтлиб.
Эпоха хиппи в Себастополе закончилась. Идея всеобщего равенства и братства потерпела фиаско в консервативной фермерской среде.
Но странное дело – именно после нашествия хиппи Калифорния начала "леветь". Начиная с 2000 года, округ Сонома, куда входит Себастопол, всегда голосовал за демократов. Причем результаты прошлогодних выборов подозрительно напоминают президентские выборы 2019-го в Украине – 74,5% за Байдена, 23% за Трампа.
Себастопол и призрак коммунизма
Среди 7593 жителей Себастополя не так просто найти тех, кто слышал что-то об Украине. Марк и Шиван Небески слышали.
Предлагаю им сыграть в ассоциации: называю слова и прошу сказать первое, что приходит в голову.
– Украина?
– Голодомор.
– Крым?
– Полуостров.
– Севастополь?
– Военная база.
– Россия?
– Захватчик. Россия всегда была захватчиком, она по-другому не может.
В паузах между ответами Марк сам задает вопросы. В Себастополе у него явно дефицит собеседников. Его постоянный круг общения – 54 коровы, 14 овец, 3 лошади, 40 уток, 3 петуха и 2 собаки – разговорчивостью не отличается.
Марк выстреливает вопросами со скоростью ведущего игры "Брейн-ринг".
– Какой сорт яблок украинцы кладут в подвалы на зиму?
– В Украине можно обращаться dedushka только к родственнику или к любому мужчине пожилого возраста?
– Правда ли, что славяне не могут без сильной руки?
– Что означает слово kurkul?
– В Киеве есть супермаркеты?
Дом Небески ломает все стереотипы о жизни фермера в американской глубинке.
Гигантский деревянный стеллаж на всю стену заполнен книгами, виниловыми пластинками и музыкальными компакт-дисками. Глаз цепляется за корешок книги: Nikolai Gogol "Evenings on a Farm Near Dikanka".
Гостеприимные хозяева показывают свое ранчо. Местами оно выглядит так, как будто Хэллоуин затянулся. Скелеты в шкафах здесь перестают быть метафорой. Точнее, не скелеты, а черепа.
Несколько коровьих черепов украшают шкаф в комнате. В 50 метрах от входа в дом – огороженный невысоким забором участок земли. По его периметру тоже коровьи черепа. На этом участке похоронены собаки Марка, умершие за 23 года его жизни здесь. Черепа, по словам Марка, отпугивают диких животных.
И вишенка на торте – березу возле дома украшает череп оленя с ветвистыми рогами. Как и почему он здесь, не решаюсь спросить. Уговариваю себя, что олень умер от старости, а фермер из Себастополя имеет право на странности.
По биографиям Марка и Шиван можно изучать географию. Родители Шиван – ирландцы, жившие в Новой Зеландии и ездившие по всему миру. После рождения дочери, а родилась она в Замбии, семья осела в Америке.
Отец Марка родом из Чехословакии. В 1948-м, когда стало понятно, что коммунисты пришли надолго, бежал в Австралию. Там познакомился с будущей женой. Когда Марку был год, его родители переехали в США.
– До семи лет я ничего не знал о том, откуда родом отец, – рассказывает Марк. – Однажды кто-то позвонил ему, и отец вдруг начал говорить на непонятном языке. Мы прибежали к маме и сказали: с папой что-то не так, он разучился разговаривать. Так мы узнали о своих корнях.
Часть земли семьи Небески в Себастополе досталась Марку и Шиван, и с 1998 года они живут здесь в окружении коров, лошадей, овец, кур, уток и собак.
Недавно к этой живности добавились павлины. Но ненадолго. Они слишком громко кричали – соседи пожаловались, и Небески вынуждены были продать голосистых птиц.
– Из Сан-Франциско в Себастопол приехали жить люди, у которых были странные представления о сельской жизни. Многие из них не работали ни одного дня, получив наследство от родителей. Они считали, что попадут в место, где будет природа, покой и тишина. Сейчас, когда они слышат, как мычит корова или кричит петух, жалуются.
Кажется, Себастопол сейчас – одно из немногих мест на Земле, где считают хорошим тоном грустить по старым добрым временам.
– В 1970 году я приехал сюда со своим другом рисовать фермерский быт, – вспоминает Марк. – В то время если ты перелез через забор, и фермер застукал тебя на своем ранчо, он предлагал выпить с ним чай. Сейчас, если тебя застукают, вызовут полицию.
Разговаривая с ним, легко представить Америку времен первой холодной войны. Правда, фразе "русские идут!" он предпочитает другую – "коммунисты уже здесь!" Политические убеждения Марка зашли так далеко вправо, что оттуда стерлась грань между демократами и коммунистами.
Предлагаю Марку представить: кто-то приходит в его Себастопол и, прикрываясь липовым волеизъявлением народа, "отжимает" город. На что он отвечает:
– Это уже происходит, просто мы не хотим этого замечать. Коммунисты приходят и все отнимают.
В ответ на просьбу уточнить, когда он в последний раз встречал в Себастополе живого коммуниста, рассказывает историю.
У них на ранчо свой колодец. Оттуда всегда брали столько воды, сколько нужно для хозяйства. Недавно местные власти установили счетчик – за всю воду из колодца сверх лимита теперь приходится платить.
Призрак бродит по Калифорнии, свято уверен Марк. Призрак коммунизма.
Вторая жизнь мусора, или Как расставаться с прошлым
Оказавшись на улицу Florence, наконец понимаешь, откуда в Себастополе взялись коммунисты. Как и полагается, они прилетели сюда на большой красной ракете.
То, что внутри ракеты нет никого, кроме игрушечной собаки с надписью "СССР" на груди, не должно расслаблять. Примерно с этого же все начиналось в другом Севастополе. Фантомные боли крымчан по ампутированному советскому "раю" в конце концов материализовались в "зеленых человечках".
Но на самом деле история улицы Florence не об этом. А о том, как расставаться с прошлым, смеясь. Причем прошлое в этом случае вполне материально: выброшенные на свалку водонагреватели, электросчетчики, лопаты, винные бочки, бензобаки, тачки, утюги и пылесосы.
Бэтмен из тостера, мясорубки, щетки, будильника и телефона. Пара русалок с глазами из задних фар старого автомобиля. Космические корабли из труб, мусорных баков, гофрированного металла и фанеры. Мусор как идеальная метафора прошлого, силой фантазии художника получившего право на вторую жизнь.
Вся улица Florence – одна сплошная галерея скульптур под открытым небом. Здесь выставлены десятки работ Патрика Эймота и его жены Бриджит.
Любой начинающий голливудский сценарист скажет, что три движущие силы истории начинаются с буквы C – Character, Conflict, Change. И если с характерами и конфликтами в Себастополе все в порядке, то с изменениями был провал. Пока здесь не появился Эймот.
В 1997 году успешный керамист Патрик и его жена Бриджит продали большую часть вещей, сели в свой дом на колесах и через всю Америку приехали в Калифорнию из канадского Ванкувера. Мечтали купить жилье в городе на сорока двух холмах – Сан-Франциско и остаться там, но выяснилось, что слишком дорого. Так они оказались в Себастополе.
В Калифорнии керамика продавалась плохо, к тому же доставлять материал для работы на Восточное побережье трудоемко и дорого.
Патрик отправлял свои работы на выставки, их покупали по всему миру, но при этом он чувствовал себя чужаком в Себастополе.
Городок не спешил распахивать свои объятия приехавшим. Они даже собирались бросить здесь все, уехать в Коста-Рику и открыть там пиццерию.
Но на пике депрессии Патрик вспомнил о давней мечте поработать с мусором. Он купил старую дырявую лодку за 50 долларов, сделал из нее гигантскую фигуру рыбака и установил во дворе своего дома.
Рыбак улыбался самой американской из всех улыбок, которую только можно представить. А на следующий день художник увидел, что соседи останавливаются возле скульптуры, улыбаются и поднимают вверх большой палец.
"Я всегда мечтал заняться треш-артом, но даже не мог представить, что этим можно зарабатывать на жизнь. Для меня это одна из тех вещей, о которых говорят: это слишком хорошо, чтобы быть правдой", – рассказывает Патрик.
Любимое место Эймота в Себастополе – блошиный рынок.
"Люди выбрасывают старые вещи, а я их забираю и преображаю. А потом они возвращаются уже как предметы искусства".
После прогулки по улице Florence интересуюсь, что сейчас происходит с уличной скульптурой в крымском Севастополе. Первая же ссылка показывает результаты недавнего благоустройства аллеи на проспекте Октябрьской революции. Плакатная эстетика, бронзовые скрепы.
У этой машины времени сломалась кнопка "будущее", несите другую.
***
Остряк, предложивший переименовать городок Сосновый бор в Себастопол, перед тем явно начитался очерков Марка Твена о путешествии в Крым. Они были опубликованы в газете Alta California.
"Помпея сохранилась куда лучше Севастополя, – писал он. – В какую сторону ни глянь, всюду развалины, одни только развалины! Разрушенные дома, обвалившиеся стены, груды обломков – полное разорение… На этом страшном поле брани теперь все спокойно – ни звука, ни живой души, кругом безлюдно, безмолвно, на всем печать запустения".
Себастополю удалось избежать печальной участи своего тезки в Крыму. Несмотря на Русскую реку рядом, дракой в салуне героическая часть истории городка закончилась. Рецепт жизни без страха и ненависти местные жители предпочитают не разглашать чужакам.
Может, все-таки дело в хрустящих луковых кольцах, способных за один укус изменить жизнь?
Михаил Кригель, УП