Стендап-комик Антон Тимошенко: Главное – не дать Зеленскому заиграться в чувака, который устал

Юмор – отличный способ примирения с реальностью. Но с его помощью опасные, циничные люди создают реальность дополненную. Еще более проблемную. В которой было бы логичней плакать.

"Политическую аналитику людям читать лень, поэтому пустые ниши в мозгу занимают миниатюры и шутки", – говорит о приметах нашего времени 27-летний стендап-комик Антон Тимошенко.

Общество, способное смеяться над собой, может исцелиться. А может превратиться в дракона, пожирающего себя, вечно кусающего свой хвост.

Юмор, предупреждает Антон, – не исключительно положительное явление. В политике он становится все более опасным. Но Тимошенко уверен: если уметь фильтровать шутки, то смех – правильный путь преодоления проблем.

Антон Тимошенко родился в селе Менжинское (сейчас – Пригородное) на окраине промышленного Никополя. Закончил школу с "золотой" медалью. Поступил на философский факультет КНУ имени Тараса Шевченко.

В 2016 году студент Антон Тимошенко победил на тв-шоу "Рассмеши комика", заставив Владимира Зеленского часто смеяться. В 2018-м защитил диплом магистра политологии по теме "Юмор как актуализация политического дискурса". В своей работе Тимошенко, в частности, разобрал, как при помощи шуток можно манипулировать сознанием и влиять на политические процессы. Через год в президентское кресло сел Владимир Зеленский.

Политологом Антон Тимошенко не стал. Он взял в руки микрофон, вместе с единомышленниками развивает украинскую стендап-комедию. Работает сценаристом в "Телебачення Торонто", ведет шоу "Гомін Аут" на радіо "Промінь" и является резидентом "Подпольного стендапа".

В интервью УП Тимошенко рассказывает об украинском стендапе, оценивает Зеленского как политика и юмориста, называет главную проблему Порошенко, размышляет об этике, ответственности комиков и опасности юмора.

"Микрофон – это супервласть"

– Твой топовый сольник называется "Вне политики". Шутить про политику в Украине легко или сложно?

– Очень легко. Мне, по крайней мере. Тяжело смешно шутить (смеется). 

У нас больше свободы, воздуха, чем в России, Беларуси. Я бы не смог жить в России, и шутить про отношения с девушкой, про что-то еще, как будто не обращая внимания, что у меня в стране полнейшая п***а происходит. Я бы хоть что-то пытался говорить.

– Не побоялся бы?

– Не знаю. Сложно сказать, как бы я вел себя в России. Я бы, наверное, делал какие-то шутки в стиле Мирзализаде или комиков типа Долгополова: не напрямую, но все понимают, о чем речь. 

В Украине классно, что можно напрямую. Хотя иногда это – минус. Была история, когда комик пошутил во Львове не очень удачно про Небесную Сотню – ему чуть ли не физическую расправу обещали. Ну, там и правда шутка не смешная. 

С одной стороны, понятно, что тема тонкая. С другой, за шутки угрожать людям – такой себе путь. Если шутка плохая, грубая, то она сама по себе умирает – это органический процесс. Но если шутка на сложную тему смешная, тут комик значит прав.

– Я почему спросил легко или сложно шутить про политику в Украине: кажется, простому смертному комику невозможно конкурировать с Зеленским, который оказался на Банковой, и теперь просто повсюду.

– (Смеется). Он самый смешной буквально. Зеленского сложно перебить. Хедлайнер, да. В моем случае играет в плюс то, что я политолог по образованию. Шесть лет учился с таким простым желанием хлопца из села изменить страну. Потом понял, что с микрофоном может даже больше получится изменить, чем с папкой политтехнолога. 

Микрофон – это супервласть. У меня на афише вместе с булавой микрофон. У тебя на концерте пятьсот человек, и они слушают, ждут, что ты им скажешь. Это невероятное ощущение власти. Оно очень пьянит.

– Тебе за твои шутки угрожали?

– У меня не было каких-то преследований по политическим мотивам. На нашего комика Егора Шатайло нападала "Традиція і порядок" за шутки про "традиційну українську родину". Не знаю, политический юмор это или нет. И в какую категорию отнести этих неадекватов.

– Может, в категорию пассионариев? 

– Они явно сильно пассионарны (смеется). Лев Гумилев (создатель пассионарной теории этногенеза – УП) их в свою концепцию не включил бы. Сейчас в Украине максимально пассионарности набирает стендап, если мы говорим про пассионарность как вид энергии, правильно? Или мы просто про геев пассивных говорим? Я Гумилева читал (улыбается).

Как по мне, шутить про политику в Украине не опасно. Я, например (смеется), сравниваю Зеленского с грибами (галлюциногенными – УП). Есть у комиков шутки и пожестче. 

Влада Капицу как-то побил депутат Киевсовета, за матюки будто бы. Но потом этого депутата (Константина Богатова – УП) выгнали из фракции "Голос". В этом случае стендап победил.

"Этика – слово скучное"

– Бывает такое, что организаторы перед выступлением просят о чем-то не шутить? 

– С политикой у нас не опасно выступать, но у нас суперсовковое мышление: "Что-то плохое скажешь, кто-то где-то там может услышать, поэтому, Антон, можно политические темы мы не будем брать?". Очень смешно, когда я нарушаю это правило. 

Когда выступаю на корпоративе, бросаю проверочную политическую шутку. Все смеются. "Хотите еще?". "Да-а-а-а!". Здесь уже побеждает демократия, а не заказчик. Большинство хочет про политику.

Люди думают, будто взгляд на политический юмор сформирован исключительно "Кварталом". Сначала, может, было хорошо. Я в детстве очень любил "Вечерний квартал", смеялся, смотрел, все нравилось. Но последние лет пять они дают не очень высокий уровень комедии.

– Может быть, это ты вырос?

– Да, кстати... Та не, ну смешно было! Зеленский выходил – ва-уа-ва (копирует тембр его голоса).

– Как ты там шутил? Зеленский говорит так, как будто у него на шее постоянно мурчащий кот?

– Да-да-да. Я еще слышал недавно смешное сравнение c ASMR  – есть такая штука, когда включают на YouTube всякие видео, чтобы заснуть. Зеленский – это "українській національний ASMR". Включаешь такой: все классно, да-а-а! Спишь себе, кайфуешь.

Если возвращаться к стендапу, то люди думают, будто все шутят, как те, кого они видят на телевидении. На самом деле есть много молодых комиков со своим видением юмора, и оно может быть гораздо более качественным.

– Существуют ли для тебя табу? О чем ты никогда не пошутишь?

– Хороший вопрос. Хотел бы я сказать, что про все пошучу. Ну, про войну на Донбассе не знаю… Хорошо, когда у тебя есть опыт личностный. Я шутил про Майдан, потому что я туда ходил. Я рассказываю про свой опыт, поэтому он смешной. Люди верят, потому что не со стороны чувак решил посмеяться. 

Про войну я как бы не имею права шутить. Хотя я бы не ограничивал комиков придумывать шутки про войну. Если они в тему – смешные, классные, то пускай будут. Но я как-то не чувствую, что могу себе позволить шутку про войну. Я тут сижу себе, кайфую, а ребята там занимаются вещами сложными. 

Табу… Наоборот, хорошо, когда ты на грань наступаешь. На гранях всегда азарт поднимается, повышаются ставки. Чем выше ставки, тем интересней шутка. Если хорошие карты, идешь ва-банк. Если карты и шутки не очень хорошие, то лучше сбросить (смеется).

– Ты довольно жестко проходишься по умершему Геннадию Кернесу или по ромам. Есть ли место этике в стендапе?

– Этика – слово такое… скучное (смеется). Вот хороший тест: посмотреть последний сольник Дэйва Шаппелла "The Closer" и сказать этичен он или нет. К примеру, он рассказывает, как подрался с лесбиянкой. Побил женщину-лесбиянку (смеется). Его позиция выстроена так элегантно, что сложно подкопаться, и сказать, что это неэтично. Если твоя позиция достаточно сильна и аргументирована, то можно и переступить через этику.

Что касается ромов в моем сольнике, я признаю: их надо было называть "ромы", а не "цыгане". И шутки про них поверхностные. Я спрашиваю у зала: "Вы хотите?". Перекладываю ответственность: вы захотели – вы услышали. Я понимал, что это не очень этичные шутки...

А про Кернеса я не планировал шутить в сольнике. Просто Харьков был первым городом (в туре – УП). Я выступал в пабе, в зале сто людей. И чтобы с ними подружиться, я кинул одну шуточку на проверочку и ее прям суперовациями встретили. Еще одну – и началось максимальное единение с залом. Сработало. Да, это черный юмор. Но кто любит старых политиков? Я не люблю.

– Мы говорим об элементарной этике. А есть еще "новая этика", в рамках которой некоторые начинают говорить, что шутить над антиваксами –  плохо. Что нужно оставить их в покое...

– Мы сейчас упираемся в то, что называется "кризис либеральной демократии", "кризис мультикультурализма". Общество настраивали на то, чтобы быть толерантным, на то, что все равны, все заслуживают безопасности, здоровья. 

Но потом на границе Беларуси и Польши собираются люди. Мы как бы желаем вам добра, но идите к себе домой! (смеется). У нас как бы закончилось добро, которым мы можем поделиться с вами.

Человечество переиграло себя в желании быть добрым, всем понравиться. Не должна толерантная повестка превращаться в какой-то вид диктатуры. 

Феномен кенселинга (культура отмены – УП) – как наркотик. Ты можешь зайти и "отменить" суперзвезду. Ты сидишь дома где-то в Торонто или Техасе, пишешь кучу комментариев и какой-то Кевин Харт (комедийный актер – УП) страдает, теряет бабки (в 2018-м Харт отказался от ведения церемонии "Оскар" после того как в соцсетях стали писать, что он гомофоб – УП). Это же так приятно! Чувствуешь свою силу.

Так же и у нас, только кенселят за другие штуки. Понятно, что жесткие шутки про антиваксов не помогут. Антивакс вряд ли услышит от меня, что он дурачок, и такой: "Раз Антон шутит, что я дурак, пойду и вакцинируюсь, сто процентов!". У меня не совсем работа просветительская. Я выполняю скорее развлекательную функцию.

Стендап, который тебя пытается в чем-то убедить – плохой стендап. Хороший стендап заставляет просто задуматься. Убеждать – это уже что-то проповедническое. 

[UPCLUB]

"Победа Зеленского – не критическая"

– В своих выступлениях ты называешь себя "підсвідомим" украинцем. Поясни, как это?

– Когда смотришь "Гарри Поттера" в русской озвучке – это же как будто плохо. Но там говорят "украинский дракон", и ты такой: "Боже, это мой дракон! Я люблю его, потому что он из моей страны" (улыбается). 

Подсознание сильнее, чем сознание. Украинская "свідомість", "ідентичність" настолько глубоко во мне, что если даже захочу стать каким-то "ватником", меня все равно будет триггерить предлог "НА Украине". И я все равно буду любить украинского дракона в "Гарри Поттере". 

Людям, которые по всем формальным признакам не выглядят как сознательные патриоты, нужно дать шанс. Такими ограничениями, как "смотришь Дудя – ты не с нами", мы многих теряем. Я просто пытаюсь как-то собрать в кучу больше людей, объединить, чтобы мы были все вместе и хотя бы себя не делили.

– В 2018 году ты защитил диплом "Юмор как актуализация политического дискурса". И уже в следующем году Зеленский стал президентом. Что ты подумал тогда?

– Я не сразу подумал про диплом. Потом уже: "Да, все произошло, как у меня в дипломе со всеми этими пассажами о том, как юмор манипулирует сознанием". Ты можешь не знать, как устроена Рада, политическая повестка. Но в "Квартале" тебе показывают всех: Януковича, Ющенко, Порошенко, Кличко. 

Большую политическую аналитику человеку читать лень, а миниатюру посмотреть – легко, в удовольствие. В мозгу есть пустая ниша, ее заполняет миниатюра, а не аналитика.

При помощи шуток достраивается сознание: я помню, шо "Кличко – тупой"; помню, шо "Ляшко – гей", шо он "ест землю"; помню, шо Парубий заикается, а Юля – "коса и газ"; про Смешко ничего не помню! Реально, Смешко столько набрал, потому что про него не шутили в "Квартале" (смеется).

– Когда Зеленский победил, многие были в отчаянии. Ты что чувствовал?

– Изначально я тоже был настроен панически. Родители голосовали за Зеленского, я отговаривал: "Ма, не надо! Он неопытный тип, у нас сейчас война будет". Но теперь я не сказал бы, что Зеленский – это прям катастрофа или ошибка. Победа Зеленского – не критическая.

Есть закон "Циркуляции элит" Вильфреда Парето: когда меняется власть, в этих изменениях, даже если они не очень положительные, появляются свободные люфты, где возникает что-то новое и правильное. С точки зрения обновления власти приход Зеленского – большой плюс. 

Сейчас уже многие забывают, что у нас были демократические выборы. А это – кайф!

– В своем стендапе ты стебешь технического кандидата в президенты Юрия Тимошенко...

– О, это мой любимый кандидат! 

– … и говоришь: вот было бы прикольно, чтобы он реально выиграл, а потом посмотреть, что же он будет со всем этим делать. Как думаешь, Зеленский был шокирован, когда победил?

– Думаю, у него, наоборот, было классное ощущение, но сейчас ясно, что чуваку очень тяжело. С этой точки зрения мне его по-человечески жаль. Прошло два с половиной года, а он уже седеет, правильно? Думаю, что это ему будет хорошим уроком (смеется). 

Главное – чтобы он не заигрался в чувака, который устал. Это очень опасно. Я уже шучу про Зеленского меньше. Я бы его не злил сейчас (смеется). Если б я был как он, и сорвался, то сказал бы: "Ну и идите нах*й, бл*д*! Подписываю закон – захватывайте города! А я сваливаю в Британию!". Он же человек слабый. Нужно это иметь в виду. Главное – не дать ему нервный срыв получить (смеется).

У нас всегда ненавидят всех президентов, потому что проще концентрировать свою ненависть на одном человеке. Кто виноват? Зеленский! Нам как будто выгодно монархию вернуть – все любят, когда один человек за все отвечает. Все равно фамилии министров не помнят. Шмыгаль? Кто это?

– Зеленский – хороший комик?

– Да, суперпрофи. Мне рассказывали, как он работает. Выходит, видит первый раз в жизни текст на суфлере, и сдает его сразу. Сразу отыгрывает все штуки. Как комик он – суперталантливый. Пародии, танцы, мимика, интонации, шутки...

– А политик хороший?

– Мне было бы логичней видеть его не сразу президентом. Сразу вся власть точно изменит твою психику. Поработай в парламенте сначала или мэром города...

Если абстрагироваться от личности Зеленского, то формально Украина показала на выборах эталон демократических процессов. Но потом смотришь, как он набрал себе в команду Дубинских каких-то, Бужанских. Ну как можно?! Их через две ссылки гуглишь в интернете, и понимаешь: "Это – черт! С ним даже дружить нельзя". Не знаю, какой был расчет и что это за хитросплетения. 

Мне кажется, что, как правило, никаких хитросплетений в украинской политике нет. Просто люди глупенькие.

– Зеленский и правда меняется. Заметно, что он стал сильно восприимчивым к выпадам, шуткам в свою сторону. Не странно ли для комика, который сам всех троллил?

– Да. Хотя я тоже на критику реагирую остро. Может, чем больше ты растешь, тем сложней терять какие-то репутационные штуки?

У нас вышел спецвыпуск "Торонто" про экватор правления Зеленского. Там как раз про то, как он изменился. Пришел такой парень с народа: пьет пиво в Одессе, по фонтанам бегает, журналистов зовет на фудкорт на Арсенальной в Киеве. Сейчас же записывает видео на фоне флага: "Я все делаю о**енно! Кто не согласен – СНБО вас раз***ет!".  И ты такой: "Ого!". Это немножко пугает. 

"Кива – это грустно"

– В своем выступлении ты довольно тонко отметил, что если убрать из лозунга "Армія. Мова. Віра" слово "мова", то получится "исламское государство", "чуть-чуть джихад". Это была главная проблема Порошенко?

– Чисто политтехнологически выборы он проиграл из-за разрыва поколений. Зеленский – с видосами, квадрокоптерами, инстаграмами, челенджами. И Порошенко, который просто кричит на стадионе. Он думал, что люди так воспринимают: кто кричит, тот и прав. Это было смешно и глупо.

У нас политики так много кричат и протестуют, что рок-группам не остается тем. Уже Порошенко все выкричал. Тимошенко – тоже. И ты такой: "Бл*д*, и рынок земли? У нас же целый альбом про это написан. Опять переписывать?!".

Порошенко нечем было брать. Он не пытался ни кроссовки носить, ни играть в PlayStation. Если б я был его технологом, сказал бы: "Порошенко, смотри, идешь сейчас, короче, на стрим в Twitch. Просто в Fortnite бегаешь, стреляешь русню, зеленых человечков, понял?". 

"Армія. Мова. Віра"? Вот тебе армия в Fortnite!

– (Фотограф УП громко смеется).

– Вообще странно, что главным символом национализма в Украине стал Порошенко. Если вдуматься, вас, ребят, купили очень дешево за счет лозунгов. Чувак, который создал "Партию регионов" (был одним из создателей – УП), типа главный националист страны. А потом пленки вышли ("пленки Медведчука" – УП) – это лицемерно было очень.

Я не люблю Порошенко за то, что он так передавил с патриотизмом. Сейчас прям бросаются на тех, кто просто что-то не так сказал, не "по-настоящему" любит Украину. Или не слушает Тараса Тополю каждую секунду своей жизни.

Порошенко сделал ставку на суперпатриотическую аудиторию, но, к сожалению, ее не 100% в Украине. Хотя как дипломат он – офигенный тип.

– Кто для тебя самый смешной украинский политик?

– Юрий Тимошенко для меня был самый смешной. Такой: "Я иду на выборы, чтобы менять страну!". Ты че, серьезно, чувак? У тебя даже имя буквально почти как у Юлии Тимошенко. Ты думаешь, что это настолько не палевно? (смеется). 

Но думаю, ты спрашиваешь об условном Киве, Тищенко?

– Нет, не обязательно.

– На самом деле, они для меня – самые грустные. 

– Для меня – тоже.

– Писать шутки про них легко. Но ты понимаешь: "Блин, это же существует сейчас". Ладно, Тищенко – просто дурачок. А Кива – очевидно зло, и оно в парламенте. Меня бесит, что этот человек влияет на то, как я буду жить. Мне очень грустно, и о нем я шучу все меньше.

– Может это твоя личная травма? Ты говорил, что твоя бабушка за Бойко голосовала.

– Да, бабушка такая, она ж в Днепропетровской области. Бойко, Вилкул – хорошие же мужики! Бабушкам нравятся такие подтянутые, взрослые мужчины – это будущее Разумкова (смеется).

Нет, это не травма. Бабушка у меня то хвалит Советский Союз, то говорит, что "совок" столько наших людей уничтожил. Но медали "Герой труда" хранит. Бабушка у меня учителем была. Она – супер вообще. Суперпроукраинская бабуля. Просто ей некогда разбираться в политике.

Я не сумел дописать одну мысль в сольнике: я не обижаюсь на бабушек, которые голосуют за гречку. Моя бабушка показывала альбом с фотографиями, как они жили в послевоенные годы. Смотришь на эти фотки – е**ть! Если б я жил в то время, то голосовал бы сейчас за любую съедобную штуку. За KitKat? Хорошо (смеется), давай! Но эта шутка не очень работала…

 – Правильно, что ты ее в сольник не включил.

– Не нравится тебе? (смеется).

 – Это было бы на проповедь похоже, а не на шутку.

– Ну да. Понятно, что материал на серьезные темы в стендапе часто отдает морализаторством. Поэтому я в свой огромный бит (тематический блок – УП) про выборы вставляю слово "писюн". Потому что мне нужно хоть как-то сбавить обороты аналитики (смеется). Люди приходят отдохнуть на стендап, а не разбираться, как устроена страна. 

Это как у Дага Стэнхоупа (американский комик – УП) было. Есть такая иллюзия, которой живешь: ты выходишь в бар, где зарыгано все, рассказываешь, какие-то вещи, надеясь, что они изменят мир. Скорее всего, это неправда, но в этой иллюзии очень приятно жить. Как будто ты влияешь на мнение людей. Мне это нравится в стендапе: желание ковырнуть чье-то мировоззрение.

– Как тебя меняет эта иллюзия?

– Наверное, в хорошую сторону, потому что я не могу позволить просто написать шутку. Написал, и такой: "Ок, Антон, а к чему ты ведешь? Что ты хочешь донести?". 

Например, я сейчас пытаюсь как-то сформулировать шутки про одиночество, чтобы люди его меньше боялись или относились к нему иронично. Чтобы людям не просто тяжело было, а смешно тяжело (улыбается).

– Кто смешнее – Зеленский или Порошенко?

– Конечно, Зеленский. Очень смешной! Порошенко – скучный х*й. Вышел фильм про офшоры Зеленского – ну возьми себе автора, сделай прикольную речь, чтобы она завирусилась! Или шутки прикольные напишите, оригинальные сравнения. Нет! Он просто выходит, и злобно орет с трибуны, что Зеленский вор-крадій. Сейчас это не работает. Сейчас мир другой. Сейчас надо коротко, быстро, емко.

"Быть смешным и шутить – большая ответственность"

– У украинцев есть какой-то особой дар смеяться, придумывать мемы, шутки о событиях, во время которых обычно впадают в отчаяние ...

– Ты читал книгу "Человек в поисках настоящего смысла" (автора Виктора Франкла, бывшего узника концлагеря, который стал психологом – УП)? Там есть о том, что в еврейских концлагерях было много шуток. Через них вспоминаешь, что ты – человек. И можешь иронично посмотреть даже на самую ужасную ситуацию.

– Я к чему: тебе не кажется, что этот наш массовый смех над всеми и всем уже давно стал истерическим?

– (Смеется, наливает воду в стакан из графина). Я бы не сказал. Истерический юмор не смешной, как правило. 

Мне кажется, украинцы – люди крайностей. У нас или очень весело, или очень грустно. Нет такого – "просто нормально". Мы вообще не буддисты. У нас дни рождения, свадьбы – все должно быть с эмоцией, песней, с постоянным выражением себя. Сложно нам, как норвежцы, сидеть спокойно, холодно раздумывать.

Думаю, смех – единственно правильный выбор: через юмор переживать, проходить сложные ситуации. Юмор правда работает, помогает справляться с негативом.

– Юмор примиряет с действительностью, как алкоголь, например. Но ты сам говоришь, что он создает и дополненную реальность. А потом народ идет, голосует "по приколу", и – опа! – у нас президент-комик.

– Да, юмор – это очень опасно. Он может работать на плохих людей. Как юристы говорят? Закон, как дышло, куда повернул, туда и вышло? С шуткой та же штука. Ее можно так развернуть! В шутке есть доля правды, но все остальное часто докручиваешь, гиперболизируешь, чтобы было смешнее. Или, наоборот, преуменьшаешь.

ТikTok, Іnstagram, клиповое мышление – мозг разучается обрабатывать большие массивы данных, и юмор становится все более опасным (смеется). Проникает тебе в голову, оставляет месседжи, которые заложили авторы. Поэтому юмор надо уметь фильтровать, относиться к нему осторожно. 

– Ты сейчас говоришь о потребителях контента. А для тебя как комика существует такое понятие как "ответственность"? 

– Конечно. Мне важно, что я доношу. Если понимаю, что у меня материал смешной, но сексистский, что я реально принижаю женщин, допустим, то, наверное, его надо убирать. Вот я извиняюсь за сольник ("Вне политики" –  УП) , потому что там я принижаю цыган, ромов как нацию. 

– Фидбек уже был какой-нибудь на эти шутки?

– Нет, всем пофиг.

– Это равнодушие тоже о многом говорит.

– Да, цыган не любят в Украине. Равнодушие означает, что ты как будто можешь продолжать это делать (шутить про ромов – УП). Но я этого дальше делать не буду. Эти шутки я себе скорее в минус заношу. Шутить про цыган – легко. Но пошутить оригинально и при этом без унижения – сложнее.

Быть смешным и шутить – большая ответственность. Да, из-за нее ты начинаешь себя цензурировать. А когда у тебя полная свобода, действуешь более резко, и это смешней. Но с опытом ты достигаешь баланса. Появляется какая-то репутация, и ты стараешься как-то более взросло относиться к тому, что делаешь.

– Как ты думаешь, почему на наших улицах так много грустных людей?

– Потому что лигалайза нет – очевидно (смеется). 

Блин, ты хочешь ответ серьезный или смешной? Потому что у нас сложно жить. Когда я приезжаю в свое село, батя такой: "Как хату отопить? Есть, значит, котел газовый. Есть буржуйка на дровах. Надо, наверное, еще электрическое отопление поставить". Короче, скоро у бати будет три вида отопления, все стихии, как у Илона Маска. 

Там (не в столице – УП) совсем другой мир. Люди работают тяжело, у них маленькие зарплаты. Не многие умеют, как на Бали (а я был на Бали, слава богу): у них все намного хуже с экономикой, но они веселые, улыбаются, ходят босиком.

– Там тепло и котла не надо.

– Да, думаю, что все дело из-за газа (зависимости от импорта и цен на топливо – УП). Если бы не газ, украинцы были бы веселыми (смеется).

А еще есть, наверное, внутри нас, и у меня в том числе, такое завистливое, глупое, которое мешает насладиться моментом: "А что там у соседа? Вот бы мне...". Если разобраться, то жить в Украине классно. Бедность у нас и в каком-то Алжире, Йемене или даже в Америке – разная.

Думаю, нам надо менять религию. Сделать официальной религией буддизм.

– Грустные люди ходят даже по столичным благополучным улицам. Если б у тебя была сейчас возможность выйти с мегафоном прямо здесь к Золотым Воротам (интервью записывалось в помещении на Владимирской, где проходит "Подпольный стендап" – УП), какое бы слово ты крикнул всем этим прохожим?

– (Пауза). Одно слово? (Пауза). Б*я, хочется что-то умное сказать...Я бы кричал как сумасшедший: "А-а-а-а-а!". Нет, ну у нас людей с мегафонами, как правило, плохо воспринимают... 

(Пауза). Я бы крикнул: "Эмпатия!". Люди, будьте эмпатичны! Я много думаю об этом, а Шаппелл (Дэйв – УП) об этом уже сказал: эмпатии мало. Это то самое нужное, чего нам всем сейчас не хватает.

Евгений Руденко, Дмитрий Ларин – УП