Десять украинцев

Восьмую годовщину Евромайдана страна встречает с новой расстановкой сил, лишь отдаленно напоминающей о событиях 2013-го. Слишком много линий раскола обнаружилось в нашем обществе с тех пор. 

Последние восемь лет мы старательно выстраиваем систему координат "свой-чужой", но всякий раз, когда задача кажется решенной, следует очередное дробление: и часть "своих" отсеивается, пополняя ряды чужаков.

Новейшая история Украины все больше напоминает игру на выбывание. Она уподобляется знаменитой считалке из романа Агаты Кристи – той самой, где неполиткорректных негритят пришлось заменить сначала десятью маленькими индейцами, а потом десятью солдатиками.

Поставив на их место наших соотечественников, можно составить гротескную, но довольно точную хронику современности:

Десять украинцев решили путь в ЕС проделать,

Один из них сбежал в Ростов, и их осталось девять.

Сегодня, на волне разочарования в Западе, велик соблазн переписать историю, убрав из слова "Евромайдан" приставку "евро". Но в 2013 году было трудно переоценить символическую роль евроинтеграции.

Именно она выступала тем компромиссом, который позволял активной части общества уживаться в одной стране с Януковичем и Ко.

Курс на ЕС, декларируемый официально, виделся гарантией непревращения Украины в мини-Россию и кое-как сдерживал внутренние противоречия. В ноябре 2013-го с этим хрупким консенсусом было покончено. 

Девять украинцев встретились с Х…йлом, 

Один ушел в коллаборанты – остались ввосьмером.

Кремлевская агрессия, последовавшая за нашей революцией, принесла еще более всеобъемлющий мировоззренческий разлом.

Читайте также: Украина, которой не было

Миллионы граждан были поставлены перед выбором: либо защищать Украину и украинский взгляд на происходящее, либо поддержать Россию и российскую версию событий.

Две альтернативные трактовки реальности настолько расходились друг с другом, что о точках соприкосновения не было и речи. Многим из нас пришлось на практике убедиться, что нормальный диалог с бывшими знакомыми и коллегами более невозможен. 

Восемь украинцев по-новому жить стали,

Один в коррупции погряз, и только семь остались. 

Уже в 2015-2016 годах единство проукраинской и проевропейской партии было поколеблено. Выяснилось, что защита суверенитета и реформирование системы не идут в комплекте.

Оказалось, что можно и воевать, и воровать. Можно противостоять российской агрессии – и в то же время незаконно обогащаться.

Можно эмансипироваться от империи – но не отказываться от коррупции, круговой поруки и правового нигилизма. И если одни из нас приняли такую "жизнь по-новому", то другие очутились в оппозиции к действующей власти. 

Семь украинцев отправились в соцсеть,

Один прослыл порохоботом, и их осталось шесть.

Наметившийся общественный раскол был существенно усугублен современными цифровыми технологиями. Facebook оказался идеальной площадкой для выяснения отношений, взаимных обвинений и наращивания нетерпимости друг к другу.

Пятому президенту Украины удалось создать особенно заметную, агрессивную и успешную группу виртуальной поддержки.

Но при этом страна столкнулась с эффектом информационного пузыря: и позиции сторонников Порошенко в соцсетях очень слабо коррелировали с расстановкой сил офлайн. 

Шесть украинцев пошли голосовать,

Один назвал других "зебилами", и их осталось пять.

Президентские выборы 2019 года бесповоротно похоронили Евромайдан как общественно-политический феномен. Взаимное непонимание достигло точки невозврата.

Часть вчерашних майдановцев увидела шанс в избрании несистемного кандидата Зе, другая часть восприняла его победу как национальную катастрофу.

Любые полутона и попытки сохранения нейтралитета решительно отвергались.

Всех, кто не поддерживал переизбрание Порошенко, с готовностью зачисляли в презираемые 73%; а всех критиков Зеленского – в ненавистные 25%.

Пять украинцев полномочия делили,

Один поспорил с Ермаком – осталось их четыре.

Ситуативное объединение разношерстной публики вокруг Владимира Зеленского продержалось недолго. Раскол в лагере победителей обозначился уже в первые полгода Зе-президентства.

Общая победа неумолимо превращалась в частную, а круг ее бенефициаров сужался на глазах.

При этом правящая команда теряла не только отдельных представителей вроде Гончарука, Рябошапки или Гео Лероса: параллельно с ними отсеивались многие тысячи рядовых попутчиков, чьи иллюзии и необоснованные надежды рухнули под напором  Банковой. 

Четыре украинца языковой закон прочли,

Один заговорил по-русски, и их осталось три.

2021-й окончательно разделил нас на тех, кто стремится к полной ликвидации имперского культурного наследия, – и тех, кто призывает к его частичной апроприации.

Столкновение зрело давно, и внедрение нового языкового законодательства сыграло не столько практическую, сколько символическую роль, четко обозначив позиции сторон.

Одни уже без экивоков говорят о вытеснении "языка агрессора", которому не место в новой Украине. А другие больше не могут делать вид, будто это намерение их не затрагивает.  

На вакцинацию собрались украинцев трое,

Один из них поверил в чипы, и их осталось двое.

Главный раскол нынешнего года, сравнимый с потрясениями 2014-го и 2019-го. Противостояние вакцинаторов и антивакцинаторов примечательно не только степенью взаимной неприязни, но и слабой связью с предыдущими мировоззренческими разломами.

Читайте также: Желаемое против действительного

О вреде прививок и "фашизме" можно услышать от избирателей Зеленского и Порошенко, от русскоязычных и украиноязычных, от патриотов и кремлевских агентов.

Враги обнаруживаются среди вчерашних единомышленников, единомышленники – среди врагов, и это не может не дезориентировать.

Двоих украинцев настиг СНБО,

Один под санкции попал, простили одного. 

Перевод страны в режим ручного управления, состоявшийся в 2021-м, породил дополнительную линию раскола.

СНБО, подменяющий судебную и законодательную власть, вызывает в обществе противоречивые эмоции.

Для одних это единственный шанс на восстановление справедливости, на подавление "пятой колонны" и слом олигархической системы.

Другие видят уничтожение сдержек и противовесов, создание опасных прецедентов, угрозу избирательных политических расправ. Чья точка зрения более обоснована, пока сказать трудно. 

Последний украинец поглядел устало,

Уехал в Польшу насовсем, и никого не стало.

Наконец, мы добрались до размежевания, чья решающая роль ощущается все эти годы.

Война, коррупция, бедность, политическая нестабильность, обиды и разочарования: в той или иной мере они затронули каждого. Но для одних это повод распрощаться с украинским проектом и отправиться на поиски лучшей жизни, а для других – нет.

У одних имеется запасной аэродром, другие его лишены или отказываются от него принципиально.

И если для потенциальных эмигрантов взаимная нетерпимость не критична; то гражданам, привязанным к Украине, придется все-таки искать приемлемый modus vivendi.

Какими бы разными и непохожими друг на друга они ни были.

Михаил Дубинянский