Ледокол без льда. Зачем Украине арктическое судно "Капитан Белоусов"
Глобальное потепление, таяние ледников и мягкие зимы – причина особой грусти 66-летнего жителя Мариуполя Василия Чайковского. Чем холодней, тем веселей – это спорное утверждение можно назвать одним из девизов его профессии.
Последние шесть лет Чайковский – главный на единственном в Украине ледоколе "Капитан Белоусов", спущенном на воду финской верфью Wärtsilä 15 декабря 1953-го.
Судно, названное в честь экс-руководителя Арктического флота СССР, ходило по Северному морскому пути, пока в 1973-м его не отправили в Азовское море.
Изображение "Капитана Белоусова" можно встретить на почтовой марке 1978 года и юбилейной монете номиналом пять гривень, которую Нацбанк Украины ввел в оборот в 2004-м.
Сегодня миссия арктического ледоруба – не дать застрять торговым судам. Но без морозов жизнь капитана Василия Чайковского и его экипажа превращается в долгое ожидание борьбы со стихией, которое может длиться годами.
Последний раз "Белоусов" всерьез вступал в дело зимой 2017-го. С тех пор успел пройти три плановых ремонта в доке, на что ежегодно выделяют миллионы гривен.
67-летний ледокол красят, чистят, меняют агрегаты. Снова красят и чистят.
Репортеры УП наведались в порт Мариуполя в крещенские морозы, когда "Белоусов" был близок к тому, чтобы тряхнуть стариной. Но так и не вышел в море.
Рулевая рубка, каюта капитана, карельская древесина, американские двигатели, лик Христа и неожиданный норов Азовского моря – УП показывает, каков он, единственный украинский ледокол.
Проходимые условия
Морозный январский день, слепящее солнце, пар изо рта и снег под ногами вселяют в Василия Чайковского оптимизм. Предчувствие знакомой и суровой стихии заставляет его сердце биться чаще.
– Сильно по льду скучаю. У тебя в руках моща в 12 тысяч лошадей. Ответственность большая. Чуть-чуть не то движение, и дырка в борту огромная. Это вам не бампер отбить во время парковки, – говорит он.
Крепкое, как тиски, рукопожатие, задумчивый прищур, уверенная походка. Седая борода и юмор тоньше английского – другим капитана настоящего ледокола представить сложно.
Как человек из каких-то давних времен, он употребляет в речи устаревшее "то бишь". В слове "Мурманск" всегда ставит ударение на "а".
Море для Чайковского, уроженца Адыгейской автономной области бывшей РСФСР, давно опция по умолчанию. На флоте он 44 года, 13 из которых – в чине капитана.
Профессии он выучился в Мариуполе. Здесь же с 1971 года и пустил корни, насколько это вообще возможно, проводя большую часть жизни на палубе, в рулевой рубке или в каюте.
– Жена к морю уже не ревнует, – рассказывает он. – У нас сразу было оговорено: первое – это море. Из него я никуда не уйду, всё!
Задача "Капитана Белоусова" – быть начеку, чтобы в любой момент спасти торговые суда из плена льдов и убытков. В сложные метеоусловия без него встанет не только порт в Мариуполе, но и в Бердянске.
– Видите, первая скляночка пошла, – показывает на затвердевшую гладь Чайковский. – Вот и считайте: при температуре минус десять за сутки примерно один сантиметр намерзает. Два сантиметра в сутки – при минус двадцати.
Проблемы с судоходством ("непроходимые условия", как тут говорят) начинаются, когда толщина льда превышает десять сантиметров. К этому препятствию добавляются слой снега и торосы высотой полтора-два метра.
В день приезда репортеров УП в порту Мариуполя холод силен, но, как станет ясно потом, не длителен. Привычная ситуация последних лет.
– Ну что, поднимайтесь, – предлагает Чайковский. – Судно старенькое, но рабочее. Очень хорошее. Если за ним ухаживать, еще лет 50 протянет.
Броняшки и крупповская сталь
– Смотрите под ноги, держитесь за перила! – предупреждает Василий Чайковский. – Первый раз больно падать. Потом привыкаешь.
При шторме ходящая ходуном палуба превращается в каток. Находиться на ней смертельно опасно. Экипаж задраивает наглухо все "броняшки" – так тут называют металлические двери и заслоны на иллюминаторах.
Ресурс судна – месяц автономного плавания без внешней помощи. Но такую ситуацию в Азовской акватории представить сложно.
Когда работают шесть дизель-генераторов Caterpillar, когда броня "Капитана Белоусова" крушит лед, шум стоит такой, что разговоры переходят в крик.
Сейчас тут тихо, как в музее.
– Толщина "ледового пояса" 32 миллиметра – это часть корпуса высотой примерно полтора метра, на которую приходится основная нагрузка.
Здесь еще та, его родная крупповская сталь. Остальная часть борта 20 миллиметров в толщину. А днище – 18. Так что такие у нас пироги, – гордится капитан.
5,5 тысяч тонн веса при полной заправке и экипировке, 83 метра длины и девять ширины – в середине XX века "Белоусов" считался средним ледоколом.
– Сейчас он – самый маленький, какой может быть для Севера, – говорит Чайковский и требует уважения. – Все пишут, что его высота девять метров. Нет, ребята! Высота от киля до клотика (самая верхняя часть мачты – УП) – 31 метр.
От истории "Капитана Белоусова" веет стужей и опасными приключениями. Мурманск, Баренцево море, Шпицберген, Дудинка, Енисей – от одного списка мест, где побывал ледокол, идут мурашки по коже.
– Так, а тут ножки всем вытирать! – командует Василий Чайковский, прежде чем впустить репортеров внутрь.
Карельская береза и маневры
Лабиринты коридоров, герметичных отсеков и лестничных проходов – в просторную рулевую рубку капитан ведет дорогой, которую прошел бы и с закрытыми глазами.
Не будь журналистских запросов и разнарядки сверху, из администрации порта, Василий Чайковский посторонних ни за что бы не впустил. Чужаков здесь не любят – оберегают ауру и микроклимат.
– У нас тепло, есть большое котельное отделение. Когда ледокол на ходу, тут еще теплее. Можно в рубашке с коротким рукавом ходить, – отмечает Чайковский.
Электропроводка, средства внутренней связи, приборы, светильники, интерьер – здесь многое осталось с 1953 года.
– Обшивка – де-ре-во! Карельская береза. В каютах – тоже. Почти музейная редкость.
Такого в современных суднах уже не делают. Там пластик, металл, сильно все электризуется. За ручку возьмешься – зеленая искра проскакивает, – улыбается Василий Чайковский.
Глядя в один из 19 больших иллюминаторов рубки на портовые краны и пришвартовавшийся рядом сухогруз, капитан ледокола объясняет преимущества, которые у него есть.
– У нас дизель-электроход, – говорит он. – Шесть дизелей вырабатывают ток, он идет на электродвигатели.
Тут четыре винта – два кормовых и два носовых, для Азовского моря лучше не придумаешь. Наш канал зашуговывается – мелко битый лед забивает его аж до дна, на восемь-девять метров.
Такое препятствие не пройдут даже мощные суда – подберут под себя ледяную массу, и застынут на ней, как на постаменте.
– Мы носовыми винтами разгребаем, а кормовыми двигаемся, – пытается объяснить простыми словами принципы работы Чайковский.
С полного переднего на полный задний ход "Капитан Белоусов" отрабатывает за восемь секунд. Это добавляет ему маневренности.
– Ручку кинул назад, – делает движение Василий. – И через восемь секунд винты назад вращаются.
Ледокол проходит ровно два с половиной своих корпуса и останавливается, то бишь, через 200 метров.
– А вот то судно (кивает в иллюминатор – УП) будет двигаться еще две-три мили, если останавливать его с полного переднего.
Ну, что вам еще показать?
Северяне и азовский урок
В капитанской каюте Василия Чайковского уютно и просторно.
– Проходи, я разрешаю, – приглашает он репортера с камерой.
Здесь несколько комнат: рабочий кабинет со столом и телевизором, спальня с кроватью и диваном, туалет с душем и небольшая подсобка с холодильником и кипятильником.
У человека несведущего наличие ледокола в территориальных водах Украины может вызвать улыбку и непонимание: "Зачем он вообще нужен?". Но когда попадаешь на "Белоусов", шаблоны рвутся: в Азовском море бывает не до смеха.
Чайковский рассказывает, как после многих лет работы на Севере в феврале 1973-го "Белоусова" гнали в Мариуполь. Опытные, смелые, весь экипаж – северяне, как на подбор. Сломить лед толщиной 35-40 сантиметров, который был тогда на Азове, и пройти двухметровые торосы казалось им плевой задачей.
– Когда капитан узнал толщину, шапку сорвал с себя и под ноги: "Да я сейчас как придавлю, что этот лед не только у вас в Мариуполе, а и в Ростове полезет!".
Но – нет. Суровый северянин застрял в Керченском проливе.
– Взад-вперед, взад-вперед. Сутки проходят, а у них еще Керчь по корме. Капитан прозревает: "Да что ж такое?!", – смеется Василий Чайковский.
Заблуждения о мягком характере Азова у того командира судна развеялись быстро.
– Как он колол на Севере? Ударил, трещина пошла, и он по ней вперед, раздвигает. А тут у него нет трещины. Там у него вода соленая, поэтому лед хорошо колется, он как бы сухой, – поясняет Чайковский.
– На Севере у него глубина была 400, 500 метров, километр, – продолжает ликбез капитан. – А здесь у него под килем сколько? Два метра?
Если два метра, то есть такое явление, ребята, как присасывание. Судно на ходу садится, его притягивает к грунту. Это уменьшает скорость и мощность. Плюс, как только восток задул, сильная подвижка (ледяного слоя – УП) – вот и всё! Вас на меляку может выкинуть.
История о том, как северяне шли в Мариуполь, чтобы обучить местных работе на "Капитане Белоусове", закончилась быстро.
– Они сказали: "Нам лучше одну навигацию на северяге отпахать, чем неделю на вашем Азовском море", – улыбается Чайковский. – Так и уехали.
Ребята, да Азовское – самое плохое в ледовой обстановке! Хуже, чем северные моря!
Христос в иллюминаторе
Красный, желтый и зеленый – цвета, в которые окрашен "Капитан Белоусов", делают его самым заметным судном в порту Мариуполя.
Вобрав в себя палитру светофора, единственный ледокол Украины застыл в режиме терпеливого ожидания. Цвет настроения тут преимущественно желтый: "Внимание! Приготовьтесь!". Но зеленый сигнал приходится ждать долго.
20-градусные морозы, ненадолго сковавшие портовый город в этом году, надежды экипажа "Белоусова" на настоящую мужскую работу не оправдывают.
Пока же капитану Василию Чайковскому, который видел Шпицберген, Новую Землю, Африку, Европу и почти всю Азию, приходится жить преимущественно воспоминаниями.
– Зимы уже не те, – сожалеет он. – Вот раньше в Азовском море были хорошие, ледовые. Где-то с 85-го по 92-й. Стабильно. Начинали ходить с конца ноября. И так до 1 мая, представляете?
Будь Чайковский верующим, то наверняка удивил бы небеса. Попросил бы о затяжной, самой суровой зиме, чтобы проявить себя во всей красе. Но капитан в бога не верит, полагаясь только на себя, коллег и метеосводку.
Стоя на носовой части "Белоусова", можно заметить лик Христа, который всматривается в окружающий мир из иллюминатора.
– То икона в каюте, – поясняет Василий Чайковский. – Когда я сюда пришел, была уже там. Я не стал ее трогать.
Чайковский тоже всматривается вдаль, думая о чем-то своем, сокровенном.
Его ностальгия по молодости, по морозным зимам, по активной работе и подвигам выходит далеко за пределы капитанской рубки. Она заканчивается где-то в далеких океанах.
Из Мариуполя до северных морей Чайковский со своей командой мог бы добраться на "Капитане Белоусове" дней за двадцать.
– А что – есть у нас флот? – досадует он. – Есть? Вот у нас – настоящее морское судно! А больше в Украине не знаю. Как такового, морского флота в Украине уже нет. Черноморское, Азовское, Дунайское пароходство – всё!
Если там, наверху, не наберутся ума, ничего не будет. У умных так – есть море, выход к океану, значит нужен флот. Вот и всё! А дальше сами думайте...
Когда покидаешь заснеженный порт, единственный украинский ледокол кажется большой, яркой метафорой несовершенства действительности, где для полного счастья всегда чего-то не хватает.
Ледоколу – льда. Морской державе – флота. Перемирию – мира. Коррупционерам – денег и совести.
Евгений Руденко, Эльдар Сарахман, УП
