Открытая книга
Неодушевленный, невидимый невооруженным глазом, убивший более тысячи человек – таков главный ньюсмейкер зимы 2020.
Новый коронавирус стал настоящим подарком для любящих описывать ужасы жизни в ХХI столетии. Шутка ли: эпидемия, вспыхнувшая в далеком Ухане, угрожает всему миру. Она способна если не поубивать, то разорить нас.
Маленький украинец беззащитен перед вызовами, пришедшими с другого конца планеты. Вот страшная плата за глобализацию!
Но, чтобы оценить специфику происходящего в наши дни, полезно совершить небольшой экскурс в прошлое.
В XIV веке человечество столкнулось с глобальным вызовом – пандемией чумы. Считается, что "черная смерть", опустошавшая Париж, Лондон и Венецию, зародилась где-то в районе пустыни Гоби.
Королеву Франции Жанну Бургундскую и кастильского короля Альфонсо Справедливого погубили монгольские сурки-тарбаганы – переносчики болезни, употреблявшиеся в пищу местным населением.
Правда, тогдашняя Европа не имела даже смутного представления о реальном источнике своих бед.
Вместо далеких тарбаганов виновниками "черной смерти" считались иудеи, решившие истребить христианский мир и отравившие воду колдовским зельем.
В начале XVII века планета столкнулась с другим глобальным вызовом – катастрофическим извержением перуанского вулкана Уайнапутина.
Считается, что огромные массы пепла, проникшие в земную атмосферу, вызвали эффект вулканической зимы. Именно этим исследователи объясняют страшный голод в Московском царстве, ознаменовавший начало Великой Смуты.
Правда, у голодающих московитов не было ни малейшей возможности связать свои несчастья с вулканом на другом конце света.
Вместо неведомой Уайнапутины причиной голода считалось правление Бориса Годунова, хитростью завладевшего престолом и потому навлекшего на государство Божью кару.
В просвещенном ХХ веке мир столкнулся с новым глобальным вызовом – эпидемией гриппа, убившей от 3% до 6% населения Земли. Считается, что болезнь начала свое шествие из переполненных военных госпиталей во французском Этапле.
По другой версии, зараза пришла с китайскими рабочими, массово прибывавшими в Европу в годы Первой мировой.
Чтобы стать достоянием общественности, новому гриппу пришлось разгуляться в нейтральной Испании, заразить его величество Альфонсо XIII и получить незаслуженное имя "испанки".
Словом, человек был беззащитен перед глобальными вызовами на всем протяжении своей истории. Но современный человек информирован о глобальных вызовах как никогда полно. И главная примета XXI века – это не угрозы, которые несет миру и Украине китайский вирус.
Истинная примета времени – это повсеместное обсуждение угроз, которые еще не стали реальностью. Такого в старину действительно не бывало.
Беспрецедентный доступ к информации стал нашим главным завоеванием. Болезни могут убивать, несмотря на успехи современной медицины. Климат может меняться, невзирая на тщетные усилия правительств.
Стихийные бедствия могут не считаться с новейшими технологиями. Зато любому из нас достаточно нескольких минут, чтобы получить подробные сведения о заболевших коронавирусом в ФРГ, о рекордной февральской температуре в Антарктиде или о количестве сгоревших в Австралии коал.
Информационные потоки невиданной интенсивности объективно увеличивают нашу защищенность. Заблаговременно предупреждают об опасности. Дают возможность изучить и оценить риски. Помогают использовать чужой опыт.
Но субъективно эти же информационные потоки обостряют чувство нашей уязвимости.
Мы ощущаем боль от того, что произошло не с нами. Испытываем страх перед тем, что пока не случилось.
Страдаем из-за проблем, о которых в старые добрые времена просто не узнали бы.
Глобализированный мир ХХI века – это книга, содержащая намного меньше страшного и жестокого, чем летописи прежних эпох.
Но это книга, открытая каждому желающему. Ежедневно и ежечасно ее читают миллиарды обитателей планеты. И оттого она представляется неимоверно пугающей.
Пожалуй, не будет ошибкой предположить, что на постсоветском пространстве болезненный эффект "открытой книги" особенно силен.
Мы шагнули в новую цифровую эру, едва выбравшись из тоталитарного кокона, ограничивавшего даже старые информационные технологии.
В нашей коллективной памяти остался мир, где якобы не происходило ничего шокирующего. Соответственно, сохраняется вера в принципиальную возможность такого мира.
Наши родители могли прожить весь 1972-й – подобно 2020-му, тоже високосный год Крысы – не узнав о творившемся в СССР на протяжении этого года.
О советских авиалайнерах, разбившихся под Харьковом, Магнитогорском, Сочи и на Нерском озере: только эти четыре трагедии погубили 507 человек. О взрыве на Минском радиозаводе, унесшем более ста жизней.
Об очередной аварии на атомной субмарине К-19 и погибших подводниках. О реальных последствиях катастрофической засухи, заставившей потратить 486 тонн золота на закупку хлеба за границей.
О крушении поезда на станции Ламенская и 58 человеческих жертвах. Об аресте днепропетровского маньяка Берлизова, совершившего девять убийств и сорок два изнасилования.
О военном самолете, рухнувшем на детский садик в Светлогорске и убившем 24 малыша…
Нетрудно представить, как бы воспринималось все перечисленное при свободном доступе к информации. Но благодаря информационной блокаде поколение семидесятых запомнило обычный застойный год, когда Москву посетил Никсон, а в прокате шли "Джентльмены удачи".
Опыт прошлого и настоящего не может не подталкивать к циничной мысли, что информация об эпидемиях, катастрофах, войнах, преступлениях и прочих невзгодах – большее зло, чем сами эпидемии, катастрофы, войны, преступления и прочие невзгоды. Возникает желание если не захлопнуть открытую книгу – что технически нереально – то хотя бы немного ее прикрыть.
Шаг за шагом, усилие за усилием. Во имя национальной безопасности, внедрения новостных стандартов, борьбы с фейками или под любым другим предлогом.
Для тех, кто облечен властью, и чье положение зависит от общественного настроения, это закономерное и естественное побуждение.
Но готово ли само общество активно противодействовать этим попыткам? Насколько мы готовы бороться за свободу информации? И за наше право чувствовать себя уязвимыми и несчастными в бурном XXI веке?
Михаил Дубинянский
