Внутренняя депортация

Быть меньшинством – это испытание. Особенно, когда ты в меньшинстве у себя дома и вряд ли сможешь это изменить.

9 мая от 18 мая отделяют девять дней. Первую дату в аннексированном Крыму отмечают пышно и пафосно. С парадами, фейерверками и государственным размахом. Вторую дату предпочитают вспоминать дежурно и вскользь. Потому что это день депортации крымских татар.

Через девять дней после того, как Красная армия освободила полуостров от вермахта, коренной народ Крыма отправили в Центральную Азию. И не позволяли вернуться домой всю следующую половину века.

Советский Союз не только вычеркнул крымских татар из собственной послевоенной истории. Он еще и обрек их на роль изгоев даже после проигрыша в "холодной войне".

Потому что после 1991 года Крым превратился в заповедник просоветской ностальгии. Для региона, в котором переселенцы составляли большинство, это было закономерно.

Советская этика и эстетика тут оставались в своей первозданной чистоте. Люди выходили на митинги с флагами умерших империй и портретами мертвых диктаторов.

Убеждали себя в правильности их решений и поступков. Жили в пространстве переписанной топонимики и отретушированной истории.

Уверяли всех, что монополия на Крым принадлежит им. И защищали себя от мысли о том, что "колбаски по-симферопольски" – это всего лишь переименованный люля-кебаб, а "Белогорск" – переназванный Карасубазар.

Советская мифология была им очень удобна. Потому что позволяла вычеркнуть коренной народ Крыма из истории полуострова.

Позволяла объявить его изменником и предателем, чтобы затем отказать в праве на дом. Крымским татарам было отказано даже в советском "религиозном причастии", которое из года в год проходило 9-го мая.

Потому что в Советском Союзе было принято объявлять все народы народами-победителями, среди которых находились отдельные коллаборационисты. И только в отношении крымских татар этот подход нарушался.

Они были объявлены народом-коллаборационистом, из числа коего выделяли отдельных героев. Любая попытка дискуссии на эту тему натыкалась на обвинения в ереси. Что и неудивительно. Потому что депортация рушила главную духовную скрепу советской империи – о Великой Отечественной войне.

Признать депортацию злом и преступлением – было равно разрушению мифа. В рамках которого все события с 1941 по 1945 подавались как борьба абсолютного Добра с абсолютным Злом.

А если депортация – это преступление, то, получается, что в 1944-ом году "Добро" само совершило злодеяние. И либо оно было не таким уж "добром", либо совершенное им не было "преступлением". Второй подход для советского человека был комфортнее и привычнее.

Читайте также:

Как мы теряли Крым. Свидетельство первых лиц Украины

Нам тут жить

Сенцов против

Баррикадная логика

Они были в меньшинстве. Те самые 15%, против которых было удобно дружить.

Тот самый коренной народ, о котором ритуально вспоминали под выборы из Киева – чтобы затем сразу же забыть. А потому Крым оставался электоральной вотчиной просоветских партий.

В конечном счете, это закончилось аннексией полуострова. После которой крымские татары вновь оказались выведены за скобки.

Потому что Россия после 2014-го погрузилась в пространство яростного просоветского. Уже нет никаких разговоров про "единую Европу от Лиссабона до Владивостока".

Нет никаких планов по удвоению ВВП и попыток догнать Португалию. Зато есть война за право переиграть 1991 год. И в рамках этой войны советская этика и эстетика были подняты на знамена в масштабах всей Российской Федерации.

Та самая этика и эстетика, которую крымские татары принять не смогут. Ее принятие означает согласие со всем тем, что советское государство сделало с твоим народом.

И теперь крымские татары объявлены Россией возмутителями спокойствия. Потенциальными нарушителями терцелостности. Главными несогласными в регионе, украденном Москвой.

Киев нечасто вспоминает о коренном народе Крыма.

Полуостров почти не звучит в политических программах. Эдакий регион умолчания – если судьба Донецка и Луганска обсуждается в эфирах, то Симферополь и Севастополь остались в медиагетто.

Возможно, потому, что число переселенцев из Крыма невелико – и эта тема не добавляет очков и избирателей тем, кто готов вытаскивать ее из небытия.

Но в том и штука, что проблемы крымскотатарского народа – это вопрос не только политической логики. Это вопрос общенациональной этики.

Те, кто привык перечислять крымских татар через запятую с национальными диаспорами, живущими в Украине, просто демонстрируют свою необразованность.

У любой диаспоры есть материнское государство за пределами страны проживания. А у крымских татар нет родины вне Крыма.

Того самого, что принадлежит Украине, а аннексирован Россией. Того самого Крыма, о законодательном статусе которого Киев находит причины не задумываться.

Но в том и особенность, что за всем валом тактического, ситуативного и сиюминутного мы упускаем главное.

Война началась не на Донбассе – она началась в Крыму.

Та самая война, что затем продолжилась в Европе. В рамках которой был малазийский Боинг. Отравление Скрипалей. Вмешательство в американские выборы. Попытка переворота на Балканах. Армейская группировка в Сирии. Российские наемники в Африке.

Смена флагов в Крыму была объявлением этой войны. И закончится она лишь тогда, когда флаги над полуостровом снова поменяют свой цвет.

И мы не можем забывать об этом. Равно как и о тех, кто все эти годы вынужден жить по ту линию окопов.

Потому что это не только этика. Это еще и логика.

Павел Казарин