Внутренняя депортация
Быть меньшинством – это испытание. Особенно, когда ты в меньшинстве у себя дома и вряд ли сможешь это изменить.
9 мая от 18 мая отделяют девять дней. Первую дату в аннексированном Крыму отмечают пышно и пафосно. С парадами, фейерверками и государственным размахом. Вторую дату предпочитают вспоминать дежурно и вскользь. Потому что это день депортации крымских татар.
Через девять дней после того, как Красная армия освободила полуостров от вермахта, коренной народ Крыма отправили в Центральную Азию. И не позволяли вернуться домой всю следующую половину века.
Советский Союз не только вычеркнул крымских татар из собственной послевоенной истории. Он еще и обрек их на роль изгоев даже после проигрыша в "холодной войне".
Потому что после 1991 года Крым превратился в заповедник просоветской ностальгии. Для региона, в котором переселенцы составляли большинство, это было закономерно.
Советская этика и эстетика тут оставались в своей первозданной чистоте. Люди выходили на митинги с флагами умерших империй и портретами мертвых диктаторов.
Убеждали себя в правильности их решений и поступков. Жили в пространстве переписанной топонимики и отретушированной истории.
Уверяли всех, что монополия на Крым принадлежит им. И защищали себя от мысли о том, что "колбаски по-симферопольски" – это всего лишь переименованный люля-кебаб, а "Белогорск" – переназванный Карасубазар.
Советская мифология была им очень удобна. Потому что позволяла вычеркнуть коренной народ Крыма из истории полуострова.
Позволяла объявить его изменником и предателем, чтобы затем отказать в праве на дом. Крымским татарам было отказано даже в советском "религиозном причастии", которое из года в год проходило 9-го мая.
Они были объявлены народом-коллаборационистом, из числа коего выделяли отдельных героев. Любая попытка дискуссии на эту тему натыкалась на обвинения в ереси. Что и неудивительно. Потому что депортация рушила главную духовную скрепу советской империи – о Великой Отечественной войне.
Признать депортацию злом и преступлением – было равно разрушению мифа. В рамках которого все события с 1941 по 1945 подавались как борьба абсолютного Добра с абсолютным Злом.
А если депортация – это преступление, то, получается, что в 1944-ом году "Добро" само совершило злодеяние. И либо оно было не таким уж "добром", либо совершенное им не было "преступлением". Второй подход для советского человека был комфортнее и привычнее.
Читайте также:
Как мы теряли Крым. Свидетельство первых лиц Украины
Они были в меньшинстве. Те самые 15%, против которых было удобно дружить.
Тот самый коренной народ, о котором ритуально вспоминали под выборы из Киева – чтобы затем сразу же забыть. А потому Крым оставался электоральной вотчиной просоветских партий.
В конечном счете, это закончилось аннексией полуострова. После которой крымские татары вновь оказались выведены за скобки.
Потому что Россия после 2014-го погрузилась в пространство яростного просоветского. Уже нет никаких разговоров про "единую Европу от Лиссабона до Владивостока".
Нет никаких планов по удвоению ВВП и попыток догнать Португалию. Зато есть война за право переиграть 1991 год. И в рамках этой войны советская этика и эстетика были подняты на знамена в масштабах всей Российской Федерации.
Та самая этика и эстетика, которую крымские татары принять не смогут. Ее принятие означает согласие со всем тем, что советское государство сделало с твоим народом.
И теперь крымские татары объявлены Россией возмутителями спокойствия. Потенциальными нарушителями терцелостности. Главными несогласными в регионе, украденном Москвой.
Киев нечасто вспоминает о коренном народе Крыма.
Полуостров почти не звучит в политических программах. Эдакий регион умолчания – если судьба Донецка и Луганска обсуждается в эфирах, то Симферополь и Севастополь остались в медиагетто.
Но в том и штука, что проблемы крымскотатарского народа – это вопрос не только политической логики. Это вопрос общенациональной этики.
Те, кто привык перечислять крымских татар через запятую с национальными диаспорами, живущими в Украине, просто демонстрируют свою необразованность.
У любой диаспоры есть материнское государство за пределами страны проживания. А у крымских татар нет родины вне Крыма.
Того самого, что принадлежит Украине, а аннексирован Россией. Того самого Крыма, о законодательном статусе которого Киев находит причины не задумываться.
Но в том и особенность, что за всем валом тактического, ситуативного и сиюминутного мы упускаем главное.
Война началась не на Донбассе – она началась в Крыму.
Та самая война, что затем продолжилась в Европе. В рамках которой был малазийский Боинг. Отравление Скрипалей. Вмешательство в американские выборы. Попытка переворота на Балканах. Армейская группировка в Сирии. Российские наемники в Африке.
Смена флагов в Крыму была объявлением этой войны. И закончится она лишь тогда, когда флаги над полуостровом снова поменяют свой цвет.
И мы не можем забывать об этом. Равно как и о тех, кто все эти годы вынужден жить по ту линию окопов.
Потому что это не только этика. Это еще и логика.
Павел Казарин
